Эти звонки из прошлого... В самом деле не понимаю. Глупо, тупо и нелепо. Люсинька, ну нахрена? Что ты надеялась тут найти? Я не Кай давно и отнюдь. Вот же забавная в некоторых манера - надеяться, что всплыв через энное время, они найдут всё то же самое...

@темы: Люди и нелюди, Мысли вслух

---

Что это было, пух? Подлое безынтернетье было вызвано в кои веки именно местной причиной? Теперь бы ещё выяснить, это таки проблема с портами (что, если так, неудивительно и скоро решаемо), или ещё и коннектор переобжать требуется...

Устал как собака. Традиционный весенний обряд - борьба со снегом - имел продолжение.
Беспокоился я о том, что надо с крыши снег скидывать... И зря, и не зря беспокоился. Крыша у нас местами самоочищайка. То есть, с новой веранды снег сошёл сам. Пару дней назад, видимо. Тихо, никого не известив. Образовав сугроб по пояс и сверху, залитый капелью, заледенел. Я сегодня прочувствовал слово "каторга". Я рубил это дело топором. Увы, весь сугроб снести не удалось - слетевшее топорище красноречиво намекнуло на окончание трудовыебудней. Но практически доразобрал сугроб у старой веранды. Мля да, инноваторы устают медленнее, чем люди. Но таки устают всё равно. Пару зомби бы мне сюда.
Притащил доспех Когтя с веранды. Он в принципе в порядке, подживить требуется совсем слегка, и, если кто-то моей комплекции готов отважиться... Сам-то я вторую роль себе нашёл... Правда, вот шлем Когтевский я найти не могу О.о Так что недокомплект...
На тему второй роли, кстати - возьму с собой так же пластик тот, от подоконников оставшийся. Он может очень даже сканать, но это надо детально смотреть, по скринам. Короче, поработать - надо.
Мля, клиииип

@темы: косплей, святое дело, жыт и быт

---

Продолжение

Если где какие опечатки - указуем. Читалось не на один раз, но всё равно что-то можно было упустить.
Вот тут матчастью честно владею не слишком хорошо, но люди смотрели, вроде развесистой клюквы не находили...

II

Я очнулся от удивительного ощущения, что я жив. То есть могу слышать, видеть и даже осязать. Эти простые ощущения более чем потрясли меня – я слишком хорошо помнил и всё ещё чувствовал эту и мучительную, и радостную разлуку с телом. И всё же я ощущал – телом ли, нет, не знаю – не только, что моё существование не прервано, но и что что-то существует вокруг меня.
Я чувствовал своей кожей прохладный воздух. Я ощущал ногами твердь. Я ощущал что-то, зажатое в вытянутой руке. Я открыл глаза.
Я стоял… Сложно было понять, где. Рваные клочья серого тумана и унылые сизые сумерки мешали разглядеть что-либо дальше десяти шагов. Где-то впереди слышались редкие всплески – похоже, там река.
В руке я держал… Зажженную свечу. Не похожую на церковную, но, наверное, всё же восковую, а не парафиновую, с длинным и тонким, как стрела, пламенем. Наверное, довольно нелепо стоять с горящей свечой посреди тумана, но не я это, в общем-то, выбирал.
Послышались ещё какие-то звуки – похоже, тихие, неспешные шаги. Кто-то из-за тумана шёл в мою сторону.
- Эй, кто там?- не выдержал я.
Из тумана ко мне медленно вышел человек. Он был бос, одет в какой-то белый балахон, руки зябко стиснуты на плечах. За ним следом по мягкой серой пыли, похожей на пепел, тянулась какая-то верёвка, словно человек этот сидел на длинной привязи. Вот он остановился напротив меня, посмотрел в глаза.
- Ну, приветствую, если можно так сказать. По делу или на экскурсию?
- Что? – опешил я,- извините, может, вопрос и глупый, но… Я где?
- А направлялся куда? – голос человека был с усмешкой, но с усмешкой доброй, взгляд мудрый и при этом совершенно безысходный, - в начале пути ты, вестимо. А куда пойдёшь дальше – это только тебе может быть ведомо. Отсюда ведут тысячи дорог. Но обычно все сначала туда идут…
- Я… в мире мёртвых, да? – мне пришло в голову, что свеча в моих руках – не случайно. Раньше в руки покойникам вкладывали свечи… Только вот мне вряд ли кто-нибудь её вложил – не Сеня же, и не Игнатий Борисович, - а… где мёртвые?
- Кто где. Иди, ищи, встретишь. Ты же пока в начале пути…
- А… вы кто?
Человек сделал попытку улыбнуться.
- А я – сумасшедший.
Я опешил вторично.
- То есть? Как? В каком смысле?
- В самом прямом, юноша. Я слоняюсь здесь, потому что у меня в этом мире пока что нет дороги. Моё тело осталось там, вон, видишь, я всё ещё связан с ним, - он указал на верёвку, ползущую за ним следом.
- Разве души сумасшедших покидают тела? Сумасшедшие ни в чём не подобны мёртвым!
- Это смотря какие сумасшедшие. Большинство сумасшедших скорее находятся в двух мирах одновременно, в своём и… ну, кому как везёт. Кто-то большей частью в своём мире, чем в другом, кому-то другой мир достаётся лучше, чем свой, кому-то – хуже… Я маловато об этом знаю. Не специалист, сам понимаешь, так, что-то видел, что-то слышал… Здесь, я имею в виду, там-то я ничего не вижу и не слышу… Есть такие больные – на внешний телесный мир не реагируют вообще никак. Не говорят ни слова, и не отвечают ни на чьи слова. Никого не узнают. Не двигаются, сами не меняют даже положение тела. Просто сидят или лежат и смотрят в одну точку…
- Знаю,- кивнул я,- это называется кататония.
Я смотрел на свою руку, сжимающую свечу. Какая-то она была неуловимо другая, моя и не моя, я не узнавал её, но чувствовал совершенно ясно. Я пошевелил пальцами второй руки…
Да, это мои руки, это моё тело, хотя в чём-то, в каких-то мелочах едва уловимо другое, что-то новое появилось в ощущениях…
Интересно, почему вообще я имею здесь какую-то плоть, если по определению моё тело осталось там, на столе, сюда же попала только моя душа, моя бестелесная бессмертная сущность? Получается, и она имеет внешний вид, форму и плотность, или же душам здесь даётся новое тело?
- Ну, не знаю,- пожал плечами мой новый знакомый,- врачи таких называют просто «овощами». Так вот, я как раз такой вот «овощ». Тело моё осталось там – живой труп по сути, сам же я здесь шляюсь…
- Почти как я теперь.
Да, «сам я» - то, что на самом деле является мной. Только выйдя из физической оболочки, можешь не представить, а по-настоящему ощутить, что ты и это тело – не одно и то же. Как будто выбрался из тяжёлой, сковывающей движения одежды… Но всё-таки какая-то одежда, видимо, на нас и здесь остаётся.
Да, в самом деле, почему? Почему эта привычная земная форма – две руки, две ноги, глаза, нос, рот? Почему не крылатый дух, не бесформенный сгусток энергии? Дань привычке, сознанию, держащемуся за память о мире живых, или тело и правда формирует душу по своему образу и подобию?
- Да, сходство есть,- согласился мой собеседник,- только тебе гораздо легче вернуться. Ты один из тех, не до конца отсоединившихся…
- Не до конца отсоединившихся?
- Оглянись.
Я оглянулся. И увидел её – тонкую ярко сияющую золотую нить, выходящую из моей спины где-то на уровне солнечного сплетения и уходящую за туман позади меня.
- Это твоя связь с твоим телом. Видишь разницу с моей?
- Да. Ваша стелется по земле, а моя… в воздухе держится?
- Потому что моя – это привязь, а твоя – нить Ариадны, которая поможет тебе выбраться назад. Ты коматозник. И видимо, коматозник, имеющий все шансы вернуться к жизни. Если, конечно, не углубишься в этот мир слишком.
Разговаривая, мы, между прочим, куда-то неспешно шли. Не выбирая направление – ноги, наверное, выбрали его сами. Прогулочным шагом, но если б кто-то спросил нас, неужели мы идём неизвестно куда, без цели, то мы ответили бы, что цель, несомненно, есть. Просто она ещё не очевидна…
Во всём есть смысл и предопределённость. В каждом, наверное, клочке тумана, в каждой песчинке-пылинке под ногами. Но века нужны, чтоб этот смысл разгадать.
- Увы, но именно это я и собираюсь сделать – углубиться в этот мир. Настолько, насколько потребуется. Я пришёл сюда, чтобы найти своего друга. Найти и помочь ему вернуться к жизни. Он тоже не до конца умер. Пока ещё не до конца умер…
И я ужаснулся этой мысли – неужели и Андрис проходил здесь, вот по этой пыли, похожей на пепел, сквозь этот рваный туман, в котором мелькают порой чьи-то заблудшие навек души?
Я попытался представить себе это. Андриса, бредущего куда-то сквозь серую мглу. Того Андриса, которого я знал – вот так же босого, в таком же белом саване-рубище, со склонённой головой. Словно бы сгорбившегося под тяжестью всего, от чего так и не смог убежать.
Словно изгнанник. Словно обречённый, осужденный…
Нет, этого не должно быть и не будет. Только не Андрис, только не здесь! Серая пустыня без лучика света, без живого и радостного звука – не мир для него!
Мой попутчик остановился и посмотрел на меня внимательно. С минуту он вчитывался в моё лицо, уж не знаю, что он надеялся там найти.
- По разным причинам люди сюда попадают, но впервые слышу, чтоб за кем-то. Как же ты надеешься не только сам выбраться отсюда, но ещё и взять кого-то с собой? Прежде такого не бывало.
- Теперь будет,- я смотрел на длинное, чуть изгибающееся золотое пламя,- я нашёл способ, я над этим работал. Иногда учёным просто приходится испытывать что-то на себе.
- Что ж, я сказал бы тебе, что это безумие, но не дело сумасшедшего говорить такие слова. Желаю тебе найти… Хотя бы найти. В том мире, откуда мы пришли, найти то, что искал – уже неимоверное счастье.
- Так он не проходил здесь? Может, вы встречали его? Его зовут Андрис…
Мой попутчик покачал головой.
- Имена здесь ничего не значат, юноша. Только представь себе, сколько умирающих проходят тут каждый день… И скольких из них зовут одинаково. Ты лучше покажи мне его, дай понять, какой он. Понимаешь?
Мне кажется, я понял. И постарался максимально точно передать собеседнику образ друга.
Не словами. Мыслями, энергетическим всплеском. Я вызвал его в памяти во всей яркости и подробности, сконцентрировал в себе, я старался передать его призраку не картиной только, а информацией для всех органов чувств. Я рисовал внутри себя ауру Андриса, и старался не упустить ни одного штриха этой радужной палитры, ни капли этого света. Суметь показать этому человеку, кем и чем был Андрис – так же ясно, как ощущал это я сам.


Если можно как-нибудь определить Андриса одним словом, то он – жизнь. Именно жизнь всегда играла, плескалась весёлыми чертенятами в его чернющих глазах и лукавой улыбке. Хрупкая, трепетная, непобедимая жизнь. Юная, кипучая, доходящая до бесстыдства от сознания своего очарования. Он приносил сумасшедший весенний ветер всюду, где появлялся. Он был очень эмоционален, артистичен, энергия поиска в нём настолько била через край, что немало перепадало и мне, и после его визитов я какое-то время сам был как полная до краёв чаша. Послушав его, мне начинало порой казаться, что невозможного на свете нет.
В этих глазах я читал порой искреннее сострадание к моей ботанической особе. И оно грело меня.
Было, наверное, вообще удивительно видеть рядом двух столь разных людей, как мы. Андрис был всегда в движении, всегда в полёте. У него была куча самых сумасшедших затей и дел, его ждали на разных концах города десятки людей. Он рассказывал мне о вещах, о которых я имел весьма смутное представление, но мне нравилось его слушать, потому что он говорил с таким жаром… И как довольно и гордо сияли его глаза, когда я говорил что-нибудь верное, угадывая мысли его…
Я давно привык не страдать от одиночества. В конце-концов, в том, что я один, была доля и моей вины – моего темперамента, моего странного характера, моих непомерных запросов к миру, может быть… Я учился. Работал. Читал книжки. И в общем и целом становился всё более жутким домоседом. Но за его редкими, неожиданными (Андрис, как правило, сам не знал, когда он к кому-нибудь свалится) и приятными визитами я об этом забывал. За бутылкой пива он вываливал на меня всю накопившуюся кучу новостей, и я тонул в море незнакомых мне имён, терминов, названий песен… И тонуть так было интересно и приятно.
И именно поэтому я – нет, не поверить не мог, что всё это случилось. Я не был вовсе удивлён, я даже догадывался, в чём причина, только не хотелось, ой, не хотелось мне об этом думать…
Я не мог смириться. Не мог оставить всё так.

- Да, похоже, он был здесь,- молвил, видимо, вспоминая, призрак,- помню я такого. Мы даже неплохо прошлись и поговорили с ним, почти как с тобой. Меня, надо сказать, удивило это вообще – коматозники здесь проходят редко, а если проходят, то быстро, не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Пролетают скорее… А этот шёл, как идёшь ты. Но не блуждал, как блуждаем мы, сумасшедшие, потерявшиеся и заблудшие, забывшие дорогу назад. Он шёл к цели.
- К какой цели?- голос мой как-то странно дрогнул.
Призрак снова зябко повёл плечами.
- А знаешь, какая цель у всего живущего? Умереть. Другое дело, что не всё живущее в этом сознаётся. Он, во всяком случае, сознался. Мы неплохо поговорили – как говорят у вас, живых, поболтали, пока шли вместе – как видишь, я от скуки люблю какое-то время сопровождать вновь прибывших. Потравили байки из жизни сумасшедших… Он интересный собеседник, это я могу сказать тебе точно.
- Куда он направился?
- Туда же, куда сейчас, видимо, ты направляешься. Внутренний зов, заставляющий и слепого бежать. Он нёс в своей душе боль, словно горящие угли в ладонях – боль гнала его, словно плеть. Она затопила разум и закрыла все пути, кроме того, которым он пошёл. Он не первый, кто ищет забвение от боли за этой чертой. Боль для него равняется жизни, вот он и решил уйти от жизни как можно дальше.
- Вот, значит, как…
Туман расступился, и я обнаружил, что мы вышли к реке. Широкая, полноводная река неспешно несла свои обсидианово-чёрные воды, ни ветерка не тревожило её зеркальную гладь. Видимо, это от реки ползли все эти туманы, но над самой водой тумана не было. У самой кромки берега тихо покачивались привязанные к колышкам лодки.
Горестный стон пронёсся вдруг над водой.
- Что это?- вздрогнул я.
- Это птицы-плакальщики. Никто их, насколько я знаю, не видел, так что поручиться не могу… Они кричат так каждый раз, когда кто-то подходит к реке.
- Мне плыть туда?- я посмотрел на лодку.
- Решай сам. Пересечёшь реку – назад можешь не вернуться. Твой друг пересёк. Предпочёл мир мёртвых миру живых.
Я оглянулся. На золотую нить, уходящую за туман, за грань, к оставленной оболочке. Насколько хватит её длины?
- Надо так надо,- я попытался, не выпуская свечу, отвязать одну из лодок.
- Возьми лучше эту,- мой спутник принялся отвязывать соседнюю,- покрепче будет.
- Ты поплывёшь со мной?- я впервые обратился к нему на ты, но не это показалось мне дерзостью, а вырвавшийся против воли вопрос.
- А куда деваться? Лодку надо назад вернуть, на той-то стороне что ей делать? Да и как ты будешь грести, со свечой своей… Не бойся, мне это совсем не в тягость. Ни от каких важных дел ты меня, милый юноша, не отрываешь!
Я сел, сжав свечу обеими руками. Призрак, спокойно и уверенно налегая на вёсла, уводил лодку всё дальше от берега.
- Как он хоть…выглядел? Как себя чувствовал?- попытался неуклюже расспрашивать я.
- Да что тебе сказать…Я ж не знал, что тебя ещё встречу, так и не замечал, не запоминал особо. Всё, что я тебе скажу, ты и сам знаешь. Ну, правда, могу сказать, парень этот мне понравился. Благость в нём какая-то редкостная, доброта.
Тут неудивительно. Андрис всем нравится. Ну, может, и не всем… Но тех, кому не нравился, я никогда не мог понять. Они казались мне летучими мышами, не выносящими солнечного света.
- Когда он говорит, кажется, что маленький огонёк от своего огня отдаёт. Столько в нём минутной, безусловной ласковости к только встреченному человеку. Мне прямо жалко стало – если такие жить не хотят, кто же жить будет?
Вот это верно. Лично я не могу представить себе этот мир без Андриса. Без этих редких и странных встреч, без этого голоса, наполнявшего меня верой если не в себя, то в будущее… А может – в настоящее…
- Он был способен похвалить такими простыми и верными словами, что всё дурное на миг отступало. Он мог шутя победить любой комплекс, любое сомнение… При том, что сам был настолько хрупким и чувствительным, что казалось, что у него не только брони нет, но и вовсе какой-то кожи. Поэтому иногда, чтоб защититься, он создавал вокруг себя ледяную стену показного бесчувствия. Но тех, кто его знал, это всё равно не обманывало, и они покорно ждали под этой стеной, потому что слишком нуждались в его свете.
- Тогда тебе нужно его найти…
Лодка скользила по воде абсолютно бесшумно, и вёсла лишь слегка колыхали чёрную, как космическая бездна, воду. Ничего не отражалось в ней, я перегнулся через борт, чтобы посмотреться, но ничего там не увидел, лишь свет свечи, кажется, отразился неверным бликом. Капнул воск, словно слеза, но не пустил кругов по этой странной воде, одна лишь едва заметно вздрогнула и словно вздохнула.
Длинные тёмные пряди почти коснулись зеркально-чёрной глади. Я в изумлении провёл рукой по голове.
Да, похоже, теперь у меня длинные каштановые волосы, собранные за спиной в небрежный хвост. Как, откуда? Впрочем, странно б было, если б изменились только мои руки, а я весь остался прежним.
Это что, так душа моя выглядит? Конечно, я встречал мнения, что люди меняются после смерти, кто-то выглядит моложе, а кто-то, напротив, старше и мудрее…
Только теперь я заинтересовался тем фактом, во что я одет. До сих пор я заметил лишь, что, в отличие от моего спутника, не бос и не в балахоне. И только.
Сейчас я обнаружил, что на мне кожаная куртка, подобная тем, какие носят лётчики. Под курткой гимнастёрка времён эдак гражданской войны (ну, мне почему-то так кажется), на ногах - в тон ей штаны, заправленные в высокие военные ботинки. Через грудь идёт ремень, как мне сначала показалось, кобуры, вот только внутри оказался – не пистолет, не револьвер, но…меч.
Нет, неужели серьёзно моя душа так выглядит? Или что это за странный вид? Значит, это таким мне предстоит путешествовать по этим неизведанным краям?
Впрочем, тому, что управляет всеми этими тонкими материями, и что решило, что я должен выглядеть так, виднее. Я ощупывал своё лицо, пытаясь понять, изменилось ли оно, кажется, изменилось, но насколько, я понять всё равно не мог.
- Я…с самого начала таким был? – задал я глупый вопрос. Мой спутник промолчал в ответ, только мудро и загадочно улыбнулся.
Значит, я теперь такой… А узнает ли меня Андрис, когда я его найду?
…Наверное, узнает. Почувствует. Ну, во всяком случае, просто поверит.

Лодка ткнулась носом в другой берег. Мой спутник вылез, подождал, пока вылезу я. Странно, здесь было гораздо светлее, чем на том берегу, но и здесь был лёгкий туман. И по-прежнему ничего примечательного – светло-серый мелкий песок под ногами, впереди сплошная пустошь – небольшие холмы и взгорья без явной растительности, только какие-то неясные тени колышутся на них – то ли сухие скелеты трав, то ли клочья тумана.
- Дальше я с тобой не пойду, здесь уже дуют ветры смерти. Но думаю, ты и без меня справишься… Почему-то мне верится, что ты – справишься.
Я увидел, что один из холмов невдалеке – вовсе не холмы, а…по очертаниям это напоминало нечто механическое, и я поспешил туда, чтобы рассмотреть получше.
Глазам не верится… Это оказался старый, словно сошедший с черно-белых фотографий аэроплан. Склонившийся на одно крыло и слегка зарывшийся носом в песок – то ли потерпевший аварию, то ли просто брошенный. Кто же мог бросить его здесь? Я обошёл его кругом, заглянул в окна. Машина выглядела заброшенно, обветшало, кое-где даже продралась обшивка. Словно он лежал тут годы, и, казалось, ждал… А что, если… Что, если он ещё может полететь?
На мне куртка лётчика. Может быть, это означает…
-- Порой нельзя предположить, каким будет твой путь и какой посох потребуется тебе на этом пути, - молвил подошедший призрак.
Я открыл дверцу.
-- Интересно, остался ли здесь какой-нибудь бензин… И вообще, можно ли его завести, как он управляется? Жаль, при жизни я даже машину не водил…
--Ну, это мир духа, парень, и думаю, всё здесь зависит только от тебя.
Освещая с помощью свечи кабину, разглядывая рычаги и кнопки на пульте управления, я вдруг ощутил странную уверенность. Да, справлюсь. Да, смогу управлять. Потому что откуда-то знаю, как. Потому что чувствую его, этот аэроплан, как чувствовал когда-то собственное тело – не это, астральное, а то, что осталось под белой простынёй.
-- Только… Куда же я полечу?
-- Думаю, ты сам поймёшь это, сам определишь своё направление. Найдёшь тот знак, что укажет тебе дорогу.
-- Мне нужно вслед за Андрисом. Туда, куда направился он, и как можно скорее. Других дорог здесь у меня нет. Вообще-то присоединение уже должно было это обеспечить. Но почему-то не обеспечило… Видимо, биотоки его мозга слабеют…
-- Ты должен знать этот знак. Его должно быть совсем не трудно найти.
Я подумал. И понял. И по какому-то наитию – никак не по разуму, не по логике – начертил в воздухе, над панелью управления, иероглиф, который помнил лучше остальных – иероглиф «друг». Свечой. Пламя свечи удивительно легко оставляло в воздухе золотисто-огненный след, а я этому даже не удивлялся.
Иероглифам меня когда-то маленько учил Андрис, нешуточно увлекающийся Японией. Сам он каким-то мистическим для меня образом умудрялся довольно бегло ими писать, мне же до этого было более чем далеко. И всё же кое-что я запомнил и научился более-менее уверенно воспроизводить…
И в тот же миг мотор древней машины завёлся, заурчал радостно, словно приглашая меня в путь, и впереди обозначилась светящаяся дорога.
-- Пользуйся этим ключом всякий раз, как заблудишься или окажешься на перекрёстке. Удачи тебе, парень! Я верю почему-то, ты своего друга найдёшь. Передай ему от меня там привет и благодарность. Встреча с вами озарила и согрела моё жалкое существование.
Я сердечно попрощался со своим недолгим провожатым, поблагодарив его за помощь и пожелав найти дорогу обратно к жизни, запрыгнул в кабину и рванул рычаг. Взметнув фонтан песка, аэроплан ринулся в небо, словно стосковавшаяся по нему птица.
Странно, я не знаю даже примерно, как он устроен и как им управляют, но почему-то мне совершенно спокойно. Я знаю, что делать, я знаю, что справлюсь. Видимо, этот аэроплан – действительно часть меня. Мой инструмент, мой проводник в этих диких мирах. Что меня здесь ждёт – я не представляю себе даже примерно, и не смог бы представить – у этих миров нет карты, нет истории. Я первый, кто отправился сюда сознательно и добровольно, зная, куда и зачем идёт. Во всяком случае, из живых людей, а не героев легенд. В этой неизвестности у меня будет только два ориентира – тонкая сияющая нить, едва различимая глазом, идущая из моей спины через корпус машины и уходящая туда, к моему неподвижному осиротевшему телу, и бледный луч заветного маяка, причудливо скользящий между облаками. Это след, оставленный душой Андриса. След, по которому я должен идти, чтобы найти его. Его отпечаток. Со слабым запахом его туалетной воды, со слабым отзвуком его голоса, его любимых песен. С памятью обо всём том, что было Андрисом, что я знал и чем дорожил.
Рванув рычаг скоростей, я устремился по уже проложенному курсу.

@темы: Творчество

---

"Господи, сколько всего не сделано... А колько ещё предстоит не сделать..."

Два дня не был в сети, а как сто лет... Интернет-зависимость у меня. Стрекоза утверждает, что не лечится, потому что для этого надо захотеть вылечиться Хотя есть и грустные моменты, конечно... Сначала и комментить никому ничего не хотел - типа, кому я нужен вообще и всё такое. Потом решил всё же маленько поотвечать. Потому что если загрузон, то, как известно, вытаскивать себя надо совершенно насильно. А раз загрузон от Инета причинился (от коммента одного - думаю, КТО ЭТО, ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!), то и вытаскиваться надо так же.
Поелику в реале дела неплохо. Сессия сдаётся, проза набивается ("Нить эвридики" почти набита, вот не знаю, успею я за сегодня закончить? С интерактивом куда сложнее...), неохваченных моей заботой сфер много, но это дело времени. Стрекоза прочитала "Воплощение кошмара" и сказала, что займётся, а если Стрекоза займётся - можно быть спокойным)). Теперь по порядку остальное читает, вникает в мир.
Сегодня идём к хиронцам! Как это сочетается с набиванием прозы - я пока не знаю, но они звали.
Думаю о "Нити Эвридики". Изменился я с тех пор, как её писал(хотя было это не столь давно..)? Конечно изменился. Но кое-что, конечно, по-прежнему актуально.
Ох, неисчерпаемая конечно тема, и боюсь я за набиванием незаметно начать переписывать (есть у меня такая болезнь - годами закончить что-нибудь не могу), тем более кое-что уже надо править... Но оно того стоит. Мне говорили, стоит.

А вы как думаете? (рискнул так рискнул...)
Где бы ты ни был, тебя я узнаю,
И в новое небо себя провожая,
Сердце железное в ход запускаю,
И вижу на небе невидимую.
Мне бы на миг от земли оторваться,
В силы небесные раньше вмешаться,
И попросить не теряться на небе–
Я отыщу тебя, где бы ты не был.
В. Бутусов

I глава
13 августа 2006 год
Как стало уже доброй традицией, проснулся я незадолго до будильника. Это стало непременным моим утренним обрядом – полежать в полудреме, когда сквозь неплотно закрытые ресницы, как сквозь жалюзи, в сознанье льется тихий утренний свет и не иметь в голове не единой мысли – пока требовательный писк будильника не призовет меня к жизни окончательно.
Но на этот раз миг рассветных сумерек сознания был краток как никогда – его разорвала буднично-истеричная, настырная трель телефона.
Чертыхнувшись, я схватил с тумбочки сперва футляр для очков, и только убедившись, что нужной кнопки на нем нет, разлепил глаза полностью.
– Вацлав?– мягко прошуршало сквозь помехи,– прости, что пришлось звонить тебе на мобильный...Но это очень важно. Я считаю, ты должен об этом знать.
– Игнатий Борисович? – я скатился с кровати, нашаривая тапки. Пробуждение окончательно и бесповоротно состоялось. Но для закрепления результата был ещё необходим холодный душ.
Голос пожилого доктора звучал как-то слишком устало и грустно – мой с утра, конечно, тоже не заряжает энергией, но… Господи, не случилось ли у него чего?
–Вацлав, сегодня твоя смена вечером, но… Возможно, ты захочешь приехать пораньше. Сюда только что доставили Андриса…
Холодный душ больнее не нужен. Я стоял посреди комнаты с телефоном в руке, другой рукой заслоняясь разом резкого, немилосердного дневного света.
– Андрис?– мой хриплый шёпот отозвался в телефоне бьющим по мозгу эхом, – как, Андрис? Почему – Андрис? Что случилось?
– Андрис в реанимации, Вацлав. Его только что привезли и… он в очень тяжелом состоянии. Он наглотался этих своих таблеток, выпил их целый стандарт... Представь себе.
- Я скоро буду!
Рубашку я застёгивал, уже сбегая по лестнице.


Больница кинулась в глаза каруселью светло - салатовых стен, блестящих металлических ручек каталок, белых чепчиков и халатов.…Откуда-то сразу вырос Игнатий Борисович, сочувственно - успокаивающе положил руки на плечи.…Но успокоить меня сейчас было невозможно.
–Где Андрис? Я к нему.
–Нет, Вацлав, не стоит, там его родные…
Отказывать мне сейчас тоже было бесполезно.
– Игнатий Борисович, черт возьми, неужели вы не понимаете – если я примчался сюда сейчас, то мне начхать на всех его родных и вообще на что угодно.
Я не кричал – святой закон не повышать голоса в больнице давно уже стал привычкой, второй натурой, но даже приглушенный, мой голос заставлял вздрагивать проходящих мимо.
– Раз уж вы позвали меня – я должен пойти к нему.
– Я не позвал, я сообщил…Ты ничем не можешь помочь ему, Вацлав.
– А они что – могут?
– Никто не может,– голос седого врача задрожал, он отвернулся,– Андрис в коме. Можно сказать – он уже мертв.
Дальнейшее я слушать не собирался, во всяком случае, не раньше, чем сам увижу его. Единственное, что я позволил – это набросить себе на плечи белый халат.


Родню я не сразу и заметил – они показались мне какими-то тенями, досадными, но мало значимыми деталями интерьера. В самом деле, кто они в этом царстве белого молчания, белого стерильно-чистого света? Я видел только белую постель, жемчужно поблескивающие капельницы, голубой монитор – и боялся увидеть, что там, среди всего этого. Что в чашечке этого белоснежного цветка, в сердце этого кристалла. Может, тлела в душе безумная надежда – что эта ошибка, что это не Андрис. Не важно, как, не важно, почему – лишь бы не Андрис. Лишь бы они все ошиблись.
Черные волосы, разлившиеся по подушке, словно струи нефти по первому снегу, юное, прекрасное, как у девушки, лицо – так непривычно, страшно застывшее, что невозможно, немыслимо поверить. Всегда сиявшее бронзовым загаром, здесь оно уже начало напитываться бледностью. Эти черные ресницы, кажется, вот-вот дрогнут, брызнут черными искрами лукавого смеха. В нем было столько жизни… Жизни, исполненной молодого задора, жизни, влюбленной в саму себя, ликующе-юной, восторженно кипящей, порой токующей, как весенний тетерев, порой способной само небо обнять размахом крыльев…Здоровое, сильное тело опутано сетью капельниц, окружено приборами – живое неживым…Зависит от них…Что может быть нелепее? Только эти ужасные слова: «никто и ничто не может ему помочь».
На экране зеленая полоска портилась лишь редкими, едва заметными изгибами. Заметными лишь тому, кто до последнего хочет верить, что пациент ещё жив.
Андрис, Андрис, зачем же ты, зачем…Неужели, черт возьми, ты все же сделал это?
–А ты-то здесь зачем? – раздался за спиной резкий шепот.
Я обернулся. Честно говоря, я то же мог бы спросить у них. Я не стал объяснять им, что я здесь, вообще-то, некоторым образом работаю. Я вообще ни о чем не хотел говорить с ними – с этими людьми, погубившими Андриса. Всё равно не было слов, которыми я мог бы выразить свои чувства к ним. Да, конечно, не они одни, не в первую очередь они... Но вбивать последний гвоздь – всегда было их задачей. Кто лучше родителей умеет дать жизнь или отнять…
– Уйдите, уйдите! – здесь я кричать тем более не мог, но постарался даже этим предельно тихим голосом ударить посильнее, дать понять, что это не мне, а им здесь не место. И, кажется, мне это удалось. С перекошенными лицами они вылетели за дверь. Чуть задержалась сестра Андриса – я раньше не видел эту томную красавицу в шляпе с вуалью, но сразу понял, что это она. Она легко положила мне ладонь на локоть, заплаканные глаза мертвенно горели за вуалью.
– Я…сожалею…
Я знал, что она действительно сожалеет. Что, в отличие от этих толстокожих баранов, только что вышедших за дверь, понимает большее, чем то, что написано крупными буквами и сунуто под нос. Она была самым близким другом своему брату, и за это я её заочно любил.
Она последней бесшумной тенью выскользнула в коридор, я остался один в этой белизне и стерильности, где, казалось, даже само время спит под наркозом.
Тихо шумели и попискивали приборы – так деловито и важно, словно точно знали, что они гораздо сильнее этих муравьев в белых халатах, делающих вид, что обрели власть над смертью. Слышно было, как капает в капельницах лекарство – еще одна жемчужинка покатилась, чтобы стать частью химии человеческого тела. Но мне нужен был в этой почти абсолютной тишине другой звук – стук его сердца…
Сказка о мертвой царевне на новый лад, девица не умерла, но спит, не говорите, не говорите мне, что это не так…
Я подошел и долго уговаривал себя коснуться его руки, - боялся, что она окажется холодной и окостеневшей, как у трупа. Мне всё мерещилось, что дрогнули ресницы, дрогнули, готовые улыбнуться, губы…Андрис, как же так? Хотелось куда-то бежать, из-под земли достать того, кто в этом виноват, кричать, бить руками и ногами… Нет, проще… вырвать жизнь из него и отдать Андрису.
- Вацлав, пошли, - кашлянул за спиной Игнатий Борисович. Он вошел в палату бесшумно, как умеют только старые и опытные врачи, - ты видишь, он…далек от того, чтоб придти в себя. Его родные…пока не торопятся с решением его отключить, но боюсь, если за двое суток картина не изменится…
Я не хотел даже знать, кто кого на что уговаривал – отключить ли Андриса, или еще поддерживать в нём жизнь. Мне было дико даже думать, что кто-то из них смотрел вот на это – и мог рассуждать…
- Но ведь сердце еще бьётся, так? И мозг посылает импульсы?
- Бьётся, посылает…Удар в минуту – это, по-твоему, бьётся? А импульсы…Месяц назад, до замены оборудования, мы б даже не уловили их. Это не жизнь, Вацлав, это последние остатки жизни, это агония. Думаешь, все эти трубки и приборы чем-то помогают ему? Он в слишком глубокой коме, но уже не здесь. Организм его отравлен до предела. Целый стандарт, Вацлав… Думаю, в самой лучше клинике мира не сумели б его спасти.
- Но он жив, жив. Его нельзя в морг, нельзя под землю! Нельзя засыпать землей живого человека! Игнатий Борисович, если сердце бьётся даже раз в сто лет, человек жив!
Игнатий Борисович опустил грустный, отсутствующий взгляд.
- Я понимаю, он был твоим другом…
- К черту! Хорошим же я был другом, если не остановил его, не оказался вовремя рядом… Но я спасу его, Игнатий Борисович, клянусь, я спасу его!
Доктор шевельнул седыми усами.
- Как, позвольте узнать, мальчик? Как?
Теперь я уже знал совершенно точно.
- Думаю, вы тоже поняли, что я имею в виду. Вы же помните ту мою разработку…
Я чувствовал, что в глазах моих снова разгорается тот самый шальной огонь, который всегда заставлял моего руководителя улыбаться. Только сейчас улыбка получилась очень грустной.
- Ты бредишь, Вацлав. Это невозможно…
- Нет, возможно! И вы поможете мне. Возможно, это наш последний шанс спасти Андриса, вы же понимаете… Да, но сейчас не здесь, но он есть, и вы и я это знаем. Пока связь не оборвалась, шанс всегда есть. Если вы подключите меня в нему так, чтобы передавать мне его мозговые импульсы и погрузите в сон… Достаточно крепкий для выхода из тела.
- Но это лишь теория, Вацлав, именно что теория. Этот эксперимент слишком рискован… Родители Андриса едва ли дадут свое согласие…
- Интересно, чем же таким рискует Андрис, которого вы все практически признали мертвым?
- Андрис, может, и ничем, но ты…Ты уверен, что сможешь выйти из столь глубокого наркоза? Ведь нам практически предстоит тебя убить!
Я был мысленно уже в пути, уже бился со смертью за этот малюсенький как песчинка, но всё-таки шанс, и такие мелочи меня волновали не больше, чем мелкие досадные камни на дороге. Тем более что я чувствовал, что Игнатий Борисович уступает. Это было не в словах и не в голосе даже, а за ними, где-то на уровне ощущений. Случайный человек, может, и не понял бы, но мы-то были знакомы давно…
- Я уверен в одном – я не вернусь без Андриса! Игнатий Борисович, я сделаю это всё равно, просто без техники, без подключения и внешнего контроля мне будет сложнее и рискованнее гораздо… Вы можете помочь мне, неужели вы откажетесь? Я предлагаю вам спасти жизнь…
- Или погубить её?
- Вся ответственность на мне! Я хозяин своей жизни, я имею право ею рискнуть ради такого дела. Если хотите, я оставлю расписку, что виноват, в случае чего, я один.
Видно, каким-то шестым чувством учуявшие, каким-то магнетизмом притянутые, вокруг меня собрались такие же, как я, практиканты. Они еще не всё и не полностью понимали, о чём речь, но уже были на моей стороне, но уже готовы были рискнуть.
Все вместе мы не просто пересилили Игнатия Борисовича, а смели его своей юношеской убежденностью, как обветшавшую плотину.
Бедный Игнатий Борисович! Быть научным руководителем нелегко. Это вечная борьба с собственными практикантами, которые вечно и непременно уверены, что научные руководители не поддерживают какие-то их идеи просто из старости и вредности, и хотя и признают невольно, что говорят старики порой вполне разумные, мудрые вещи, всё равно спорят с ними до хрипоты.
Игнатий Борисович сдался. Он, видимо, понял, что либо он сдастся, либо его прямо сейчас съедят. При чём совершенно не за что, даже не разобравшись. Большинство научных руководителей уверены, что их практиканты их рано или поздно съедят. Возможно, не беспочвенно…
- Но оборудование нашей больницы…вы должны понять…
- Игнатий Борисович! – глаза Левы горели, как у какого-нибудь сумасшедшего
учёного, - да замечательное у нас оборудование! Ну, конечно, не самое передовое, лучше всегда есть куда… Но вы сами подумайте, если с оборудованием нашей больницы вы всё-таки сделаете это… Вас же первого будут носить на руках! Если Вацлав всё-таки попадет туда, а потом вернется, да еще и с душой этого придурка…Это же будет сенсация, это будет прорыв, вы все впишите свои имена в историю! В конце концов, зря, что ли, Вацлав вообще за эту тему взялся?
- Науки нет без экспериментов,- вкрадчиво поддержал Сеня, зависший над левым плечом Игнатия Борисовича, словно бес,- вы же сами говорили…
Кого-то горе напрочь лишает способности соображать, я, видимо, не из их числа – моя голова была предельно ясной, я руководил всей операцией, даже уже лежа на соседнем столе с Андрисом, зафиксированный жгутами и подключенный к кардиографу и энцефанографу. Я точно знал всё, что нужно делать, и мне было жизненно важно, чтобы они сделали всё совершенно так, как надо.
- Приготовили? Восемь кубов?
- Восемь, Игнатий Борисович, как полагается…
- Десять, - тихо, но твердо встрял я, - десять. Восемь - нормальная доза для операционного наркоза, это слишком неглубокий сон. Десять…Минимум десять.
Седой доктор подошел и наклонился ко мне.
-Вацлав, ты хоть понимаешь, что мы тебя убиваем? Грань между клинической смертью и смертью окончательной никто не проводил.
-Понимаю, понимаю. Не забудьте вес тела измерить до и после…


Сеня аккуратно прикрепил проводки на присосках к моим вискам. Другие концы были аналогичным образом прикреплены к вискам Андриса. Благодаря этому когда, выражаясь ненаучным языком, моя душа покинет тело, я окажусь там же, куда переместился Андрис. И помогу ему вернуться.…Во всяком случае, я очень хочу в это верить…

О чем я думал, глядя в безупречно белый потолок реанимационной палаты? Ни о чем конкретно. Конечно, я волновался. Волновался перед встречей с неведомым и непостижимым человеческому рассудку. Волновался как врач, как ученый, как исследователь. Волновался как друг.
Но волнение отступало, смываемое волнами белизны.
Белый потолок – как белый лист. Что за письмена начертает на нем спутанное сознание умирающего? Белые покрывала – словно саваны, словно девственные просторы Арктики. Белые одежды врачей – кто-то, возможно, сравнил бы их с ангелами или жрецами. Белые, кажется, даже запахи. Мерное сияние-жужжание приборов. Тишина нежизни. Преджизни. Видно, есть что-то такое щемяще-сладостное, целительное и убаюкивающее в этом всем, Андрис, если ты решил поместить в эту картину себя и меня?
Я много раз видел это все. Много раз смотрел на распростертое среди стерильной белизны бесчувственное тело. Я тоже жрец этого храма. Храма замершей жизни хрупкой, трепетной, чуть бьющейся, как трава под снегом. В этом храме как нигде понимаешь, что жизнь – это чудо, готовое каждую минуту выпорхнуть из твоих рук, и поймать его гораздо труднее, чем упустить. Жизнь – это гость, это огонек свечи на ветру – каждый миг его горения есть чудо. Но большую часть нашей жизни мы стараемся не помнить об этом, и мы сами, наши близкие и друзья – все это кажется, что это будет и завтра, и послезавтра, что твоему маленькому хрупкому миру ничто не может угрожать.

Игла зависла в миллиметре над кожей.
-Вацлав, последний раз молю – одумайся! Если мы не сумеем тебя откачать…
-Я не вернусь без него. Это я вам гарантирую.
Игла вошла в кожу. С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты – туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…
Тяжесть навалилась неожиданно мягко, вкрадчиво и на всё тело. Даже не как могильная плита – как могильная плита с весом всей земли под ней. Я задыхался. Тяжесть всё давила и давила, стремясь добраться до сердца.
Я не погружался в сон – меня в него затягивало. Стремительно, как в водоворот, неотвратимо, как в трясину. Да и не сон – тяжкое забытье, где нет отдыха и нет пустых сновидений.
Свинцом налились глаза, а за ними и вся голова, тело стало деревенеть, тело больше не было моим. Я ощущал себя внутри него, как внутри какой-то тесной и неудобной оболочки. Я уже не чувствовал, как холодеют руки и ноги – хотя, наверное, об этом взволнованно говорил Сеня, приложив ладонь к моей ступне.
Сердце я ещё чувствовал. И знал, что оно бьётся всё медленнее. Было так непривычно и, не скрою, страшно ощущать этот новый, несовместимый с жизнью пульс. Десять
кубов - это всё-таки не восемь, сердце как ничто другое знает это. Всю левую сторону груди сковало болью – до онемения, в глазах всё кружилось – это меня затягивало, затягивало в этот чёрный омут, из которого большинству людей нет возврата…
Тяжесть давила всё сильнее и просто вытолкнула меня из тела. Облегчение, освобождение было столь мгновенным и жгучим, что залило меня эйфорией, словно внезапно хлынувшее солнце. Словно я нёс на своих плечах свод небесный и внезапно сбросил его.… Значит, вот это всё чувствуют те, кто умирает? Во всяком случае, клинической смертью? Тогда я понимаю, почему большинство из них не хочет возвращаться в истерзанное, опостылевшее им тело.
Над столом склонились фигуры в белых халатах, о чём-то встревожено и скорбно переговариваясь. Я приблизился тоже, заглянул в своё посеревшее, мёртвое лицо. Многие вернувшиеся с того света, я читал, говорили, что вид их мёртвого тела вызывал у них отвращение. Не знаю. К себе я испытывал, пожалуй, сострадание и любовь.
Смерть по определению не может быть прекрасной. Но эти два задрапированные простынями, опутанные проводами сильные молодые тела были прекрасны. Может быть, прекрасны сквозившим в них ожиданием жизни, покинувшей их на время. Мне почему-то вспомнились египетские саркофаги с золотыми лицами-масками. Чем-то подобным теперь всегда будут для нас наши тела…
Впрочем, у меня не было времени на слишком пространные рассуждения. Я знал, что мне нужно торопиться. И что-то вокруг, в самих тканях мира, тоже знало это. Я не просто увидел перед собой пресловутый чёрный тоннель – я почувствовал его. Он засасывал меня, вытягивая из этого мира, и я нырнул в него, как самоубийца в омут. Да, всё правильно, и само тело я скинул, словно одежду на берегу, когда кинулся спасать тонущего друга. Что ж поделаешь, есть реки, в которые в одежде не войдёшь.
Яркий свет вспыхнул внезапно, но не ослепляюще. Это этот свет тянул меня через тоннель. В сердце света тянулась тонкая, словно паутина, нить, натянутая, словно первая струна. Я схватился за неё.… И вылетел из своего мира окончательно.





Поднято по просьбам трудящихся

запись создана: 26.01.2008 в 14:58

@музыка: "Коридор" - "Не грусти"

@настроение: непонятное какое-то...

@темы: секретные материалы, Творчество

---

Как же мля легко инноватора ввергнуть в загруз. Просто лишним напоминанием, что потребность в нём возникает строго тогда, когда жизнь берёт за жопу.
Нет, конечно, я не прав. Обо мне помнили. Только вот помнили и нуждались - не одно и то же.
Я знаю, что я в сущности сам такой хреновый ловец и исправляться надо.
Не хочу никаких чувств, никаких привязанностей. Заведомо безответных привязанностей.

@темы: Мысли вслух

---

Лапушка же!

Oh noes, a flea by *woxys on deviantART

@темы: Найдено на просторах, Позитив

---

Охххх...
Мои плечи и спина на меня обидятся. Имеют право.
Совершил плановый подвиг - стаскал лукошко детей на прививку. Снова Окиту и Френзи - на первую от дерматомикозов, и Фрейю - на комплексную. В совокупности они явно тянули килограмм на семь, удивляюсь тому факту, что я по дороге не издох, и тому, что вообще удалось совершить такое насилие над кошачьими личностями, как упихать их в одну переноску. Но она вместительная. Правда, такие нагрузки могут её и доконать - уже в одном месте начала отрываться лямка. Но доехали нормально, вели себя удивительно смирно, правда, я опасался, как бы эти двое не задавили Френзи... Френзи легко задавить, ввиду Френзиной пофигистичности...
В ветеринарке было столпотворение, впервые такое. Очередина, а врач всего один. Хотя наверное, нормально... весна...
Кого там только не было. И огромный рыжий котище (Лайл, ты б его видел), и сфинксёнок, и британка, и скулящий щенок, и даже кролик... Деткам было индиффирентно, они звука не подавали. А вот я чуть с ума не сошёл по причине, пардон, подставы со стороны мочевого - долговато сидеть пришлось.
А вот приняли и обработали быстро. Фигня на бородах - какой-то грибок практически безвредный, просто надо миски постепенно на керамические заменить, а бороды обрабатывать этим, хлоргексидином вроде.
Теперь через две недели этот же комплект снова тащить. Но надеюсь до того ещё выбраться за комплексными для остальных троих. Они полегче.
Довёз обратно, отметил, что судя по всему, опять папеньку до меня не донесло - и решил сгонять до морговской кассы и заодно в магазин. Пока порох есть. Можно, конечно, и завтра, но влом же будет.
Кинул на счёт тышшу. Посетовал, что на новые тарифы частный сектор не подключают и неизвестно когда. Пошёл закупаться. Закупился. Вроде и взял мало, а весииит... Ну так, три пакета геркулеса только кажутся фигнёй. А ещё томатная паста килограмчег.
Хотел взять бутылку пива. 0,5. Потом вспомнил, что мне одной ещё ни разу не хватало. Взял две. Потом взвесил корзину, пискнул, вернул обратно две 0,5 и взял одну 1,5 - потому что пластиковая и легче, пошёл, убеждая себя, что победила не жадность, а рациональность.
Теперь вот сижу и начинаю осознавать, что снег сегодня, кажется, гонять не осилю. Завтра.

@темы: кошаки, жыт и быт

---

Интересно про других?

@темы: Тесты

---

Вот не помню, постил ли это...

Старое доброе)

12.03.2011 в 20:38

Пишет  Ramine, Reine des souris:

За многоцветие)
Вспомнилось, что некогда понравилось. И захотело запоститься)

...С лесенки ответил Вова:
- Мама - летчик?
Что ж такого!
Вот - у Димы и у Риты
папа с мамой - трансвеститы,
а у Линукса и Висты
папа с мамой - программисты.
А у Эдварда и Эла
мама FMA смотрела.
У девицы с ником Рой
обе папы за яой,
У Харуки - посмотри -
оба мамы за юри.
А у Лины мама - Кошка.
Мама-летчик - это пошло.
А у Толи и Ирины
папы - аццкие одмины.
Детям стукнул год один -
папы тянут им анлим.
И спросила Арвен тихо:
- Кто же орков рубит лихо?
Кто от Моргота спасет?
Ну, конечно, не пилот.
А у Коли и у Веры
Мама с папой тамплиеры,
а у Вани и у Нины
мама с папой Ассасины.
Летчик водит самолеты - это очень хорошо!
Знают ценность смерти готы - это тоже хорошо.
Режут орков толкиенисты, программисты ржут над вистой.
Дело было вечером, спорить было нечего...

(с) Avada

@темы: ))), стихи чужие, Найдено на просторах

---

Получил зарплату. Семь с половиной, ы! Давно я таких деньжищ в руках не держал!

@темы: Работа не волк, работа - work

---

Личное-сонное

Есть у минбарцев (раса такая в «Вавилоне-5») замечательный предсвадебный обряд, называется, если память не изменяет, Шан-Фал. Суть проста и романтична - девушка, собирающаяся выходить замуж, проводит три ночи у постели жениха - наблюдает за тем, как он спит. Ничего даже близко эротического - изучает. Считается, что во сне человек лгать не может, раскрывается, какой он на самом деле есть, и можно решить, стоит ли связывать с ним жизнь.
Так вот, я знаю как минимум одного типуса (разумеется, впрочем, не минбарца), который умудряется лгать во сне. Ну, уж слишком обманчиво мирно, трогательно и беззащитно выглядит. Наблюдая это - чёрт знает что можно себе навоображать.
Не для нашей жизни, да...

@темы: родня по маразуму, миры, Мысли вслух

---

Мляаааать

Вот он, случился он в моей жизни, первая особо е..нутая ласточка, товарищ абонент в текущей блокировке, который минут пятнадцать, не меньше, выклёвывал мне моск, никак не желая понять, что тариф у него был акционный и теперь он переведён на полную стоимость, что абонентская плата у него вообще-то продолжает списываться, и что того, что он переключился на другого провайдера, недостаточно для того, чтоб договор с нами считался расторгнутым! Чуть ли не с выражением зачитывал договор... И это под конец рабочего дня...
Похоже, как раз ровно до девяти работать мне категорически противопоказано. То, что я уходил раньше, меня спасало. Сегодня тупо не смог уехать. Замёрз как цуцик и поехал сюда, празднование с мейстерами перенёс на завтра. Чтоб этому гаду!

@темы: Работа нах

---

Мааать Веда, да это нетленно!

11.03.2011 в 19:34

Пишет  Sattara:

Опачке! Боря и Федя, автоматы с едой и кофем XDDD

11.03.2011 в 16:55

Пишет  Daykiry:

Я не одна такая идиотка, которая зовёт компьютер Васей,а телефон Петей))

11.03.2011 в 16:15

Пишет  Password1:

О том, что мой супруг болен на всю голову, свидетельствует уже тот факт, что он женат на мне. У него какое-то невероятное количество бзиков, которые со временем начинают распространяться воздушно-капельным путём на родных, друзей и знакомых.
Одним из таких бзиков является манера давать человеческие имена неодушевлённым предметам. Не всем, конечно, а только наиболее достойным. И он не просто их крестит - он с ними ещё и разговаривает.

Например, у него есть любимая кружка. На кружке нарисован пингвин. Пингвина зовут Пафнутий.
Я как-то поинтересовалась:
- А почему Пафнутий-то?
Муж посмотрел на меня удивлённо и спросил:
- Ну а как?
Я подумала и поняла: действительно, больше никак.
По утрам муж достаёт Пафнутия из кухонного шкафчика и говорит:
- Ну, брат Пафнутий, по кофейку?
Вечерами они с Пафнутием пьют чай, и муж мой жалуется ему на меня:
- Видишь, Пафнутий, с кем приходится коротать век? Цени, брат, одиночество, не заводи пингвиниху.

Ещё на даче у нас проживает болгарка по имени Зинаида. Болгарка - не в смысле уроженка Болгарии, а в смысле инструмент для резки металла.
Сперва муж назвал её Снежана, потому что считал, что у болгарки непременно должно быть болгарское имя. Однако, познакомившись с характером болгарки, он понял, что она Зинаида.
Когда нужно разрезать что-нибудь металлическое, он достаёт её из сарая и говорит:
- Зинаида, а не побезумствовать ли нам?
И они начинают безумствовать. А когда набезумствуются, он её относит в сарай, укладывает на полку и нежно говорит:
- Сладких снов тебе, Зина.

А в квартире у нас живёт шкаф по имени Борис Петрович. Вот так уважительно, по имени-отчеству, да.
Это мы когда только купили квартиру, то первым делом заказали шкаф. И собирал нам этот шкаф сборщик, которого звали Борис Петрович.
Конечно, сей факт бросает тень позора на моего мужа, но на самом деле этому есть объяснение.
Вообще-то, всю остальную мебель в нашем доме (а так же в доме моей мамы, в доме его родителей и в домах многих наших друзей) муж собирал сам. И шкаф бы собрал, как раз плюнуть, но вышло так, что в день доставки он находился в командировке и вернуться должен был только недели через две.
Я категорически отказалась жить две недели посреди немыслимого количества досок и коробок, к тому же мне не терпелось поскорей развесить всю одежду на вешалки, поэтому дожидаться мужа не стала и пригласила магазинного сборщика. И, конечно, сорок раз об этом пожалела.
Сборщик Борис Петрович, собираясь ко мне в гости, принял одеколонную ванну, и этим одеколоном марки "Хвойный лес" (или "Русское поле", или "Юность Максима" - не знаю) провонял весь дом. Я спасалась от амбре Бориса Петровича на балконе.
Работал Борис Петрович сосредоточенно, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, с пятью перерывами на чаепитие. Очень удивлялся, почему я не составляю ему компанию за столом. А я просто не могу пить чай, воняющий одеколоном.
Профессионал Борис Петрович, будучи сборщиком от бога, собирал шкаф с 9 часов утра до 11 часов вечера. Мой муж за это время мог бы легко построить двухэтажный дом и баньку во дворе.
Вещи мои так и остались лежать в коробках, не познав холодка вешалок, потому что все две недели до приезда мужа я проветривала всю квартиру, и шкаф в частности, от аромата Бориса Петровича. Мне даже было стыдно ездить в метро, потому что мне казалось, что от меня на весь вагон таращит этим дешёвым убойным одеколоном.
Когда муж приехал, в квартире уже была вполне пристойная атмосфера. Он радостно подскочил к мебельной обновке, счастливо завопил: "О, шкафчик!" - и замер, распахнув дверцы.
Примерно минуту он приходил в себя от нахлынувшего на него смрада, а потом спросил меня:
- Эммм... Это что?
- Это Борис Петрович, - ответила я.
Вот так наш шкаф получил своё имя, а сборщик Борис Петрович, сам того не ведая, стал его крёстным (нашим кумом, стало быть).
Теперь муж, собираясь на какое-нибудь важное мероприятие, советуется со шкафом, что ему надеть:
- Борис Петрович, как насчёт синей рубашки?
Или просит:
- Не одолжите ли галстук, Борис Петрович?
Или вешает в него костюм и говорит:
- Борис Петрович, храни его, как свою честь.

Ещё у нас есть журнальный столик Степан.
Ну тут всё просто: мы его купили в разобранном виде, а дома выяснилось, что инструкция по сборке написана на английском и китайском языках.
Муж сперва потребовал у меня читать китайский вариант, потом минут десять возмущался, что женился на какой-то безграмотной лохушке, которая даже китайского не знает, а после этого милостиво разрешил читать по-английски.
Лохушка-жена и по-английски, в общем... кхммм... Но ещё что-то как-то.
В инструкции было написано: "step one". Ну, при моём произношении... В общем, так журнальный столик стал Степаном.
Когда я ищу зажигалку или какой-нибудь журнальчик, муж говорит:
- Не знаю, где. Спроси у Степана.

Ещё у нас есть микроволновка Галя. Я так понимаю, это что-то личное, о чём мне знать не надобно.
Потому что когда муж пихает в неё тарелку с едой и нежно говорит: "Согрей, Галя... Сделай это для меня, крошка..." - у меня все вопросы застревают где-то в районе щитовидки.
Отголоски романтического прошлого, видимо.

Ещё у нас на даче есть электроплитка, которая вечно ломается. Муж зовёт её Надюша.
Когда я спросила, почему именно Надюша, он ответил:
- Да была у меня одна... Тоже всё время ломалась.
Когда он утром собирается пожарить на ней яичницу, то всегда спрашивает:
- Ну, Надюша, сегодня-то ты станешь, наконец, моей? Давай, детка, дай шанс моим яйцам.

Ещё у нас есть пепельница Раиса. Муж утверждает, что то, что она Раиса, видно невооружённым глазом.
Когда муж хочет покурить, он говорит:
- Раиса, составь приятную компанию.
А когда его что-то отвлекает, то он кладёт в неё сигарету и говорит:
- Раиса, покарауль.

Эта инфекция носит вирусный характер.
У одних наших друзей есть телевизор Филя (потому что "Philips" и холодильник Анатолий (потому что в нём всегда напихано всякого говна, как в карманах жилетки Вассермана).
Другие лентяйку от телевизора назвали Люсей - в честь соседки, которая тоже, по их словам, лентяйка.
У третьих проживает стиральная машина Любовь Петровна. Когда им эту машину доставили и распаковали, то их старенькая бабушка всплеснула руками и сказала:
- Красивая, как Любовь Петровна Орлова!
И даже у моей мамы есть чайная ложечка по имени Изольда. Я так и не знаю, почему именно Изольда. Когда я попыталась это выяснить, мама посмотрела на меня, как на умалишённую (впрочем, она всегда на меня так смотрит), а муж возмущённо сказал, что более глупого вопроса в жизни не слышал, и что каждому дураку понятно, почему ложечку так зовут.

@темы: ))), Найдено на просторах

---

Спит. Маленький такой, хорошенький, склубочился. Явно весенний авитаминоз у обоих - спать хочется и никак не получается выспаться. Хотя на сей раз даже уснули быстро, почти не трепались.

- Надо ещё красные линзы брать... - к косплею, имеется в виду, Тьеричке и Регине
- Ути кролики вы мои!
- Ты всех своих братьев и сестёр так называл? Красные глаза у трёх линий! Ну, малиновые... но не суть.
- Не для протокола! Ну, вы кролики, а мы... а мы хаски О.о
- У хаски глаза голубые, а не фиолетовые
- А ты знаешь какое-то животное с фиолетовыми глазами?
В глубине Тьериного подсознания просыпается Шитцу:
- Лелуш...

Снилась опять всякая херня на родственную тему. Только в этот раз ещё были мейстеры, рыбы, соль, вода... Какие-то дороги, мосты... бреда полный вагон
С утречком...

@темы: сны, Господи, с кем я живу! или хроники буйной палаты

---

Милый мой, это про тебяаааа

11.03.2011 в 13:25

Пишет  Сатори Ивадзику:

Дивная, по-моему, штука!

10.03.2011 в 08:29

Пишет  Эйхе:

трагическая утренняя песень (С)

утро красит нежным цветом, цветом свежего салата, если где и розовато - разве только сквозь очки. Проклиная все на свете просыпаются мышата, и котята, и ежата, и жучки, и паучки.
Лучше б мне не просыпаться, непробуженным остаться, и в обьятиях морфея провести остаток дней. но труба трубит побудку, загоняет на маршрутку, и безвольному рассудку ничего не сделать с ней.
Будь я, скажем для примера, очень юным пионером, я б, храня младую веру в царство мира и труда, поднимался смело утром, регулярно, поминутно, шел на подвиг и на труд, но не проснулся б никогда.
И напротив - если гордым был бы я английским лордом, кирпичом бы сделал морду и продрых до десяти. а в дворецкого О'Хули я всажу четыре пули, если вздумает, лапуля, раньше срока подойти!
Но не быть на свете сером пионером мне и сэром, ни для старости примером, ни опором для юнцов. Вот сейчас, зевая ротом, разберуся с бутербродтом, и поеду на работу, и проснусь в конце концов!

(С)
Сергей Гринберг
"Поэзия быстрого реагирования"

@темы: ))), стихи чужие, Найдено на просторах

---

Тоже круть

10.03.2011 в 23:02

Пишет  NellielTu:

Кисеме, Лорд Волон де Морд и Соль дружбы
Беон продолжает радовать. И сдается мне, что эта музыка будет вечной...
Немного ГП, много Наруты, совсем чуть-чуть наивного авторского хентая. Все раскопано мною в парочке тематических беоновских сообществ.

*Исповедь Дамблдора перед внезапной внучкой*:
-Твоя настоящая мама была моей дочерью. Но её убил очень злобный волшебник. Мы с твоим папой прятали тебя, как могли, но он всё равно нашёл тебя. Твой отец боролся до последнего, но даже он не выстоял против такой сильной тёмной магии (А где в это время был добрый дедушка, девочка спрашивать не стала). Но ты… ты смогла остановить его (О да, это так ново и неожиданно). Никто до сих пор не понимает, как ты смогла выстоять против такого сильного противника. Но до того как исчезнуть, он оставил тебе этот шрам в виде стрелы на шее. Он поклялся, что обязательно найдёт тебя и убьёт (Одному молнию оставил, другой - стрелу… еще пара-тройка МС, и Волдеморт наконец-то сможет дописать свое послание).

-Его имя Лорд Волон де Морд (А Дамби-то издевается)

За столом я познакомилась с Гермионой. Я попросила у неё соль. Ну там слово за слово и теперь мы подруги (Ну вот, а люди все время заморачиваются о каких-то общих интересах, характерах, темпераментах. Попросил соль – все, друг навеки!).

После ужина Перси отвёл нас в нашу Гостиную. Оказалось, мы с Гермионой живём в одной комнате. Я была этому рада. Она была моей первой подруги и терять её я не хотела (То есть, если бы их поселили в разные комнаты, великая дружба закончилась бы, так, фактически, и не начавшись? Позвольте, а как же соль, что соединила их судьбы до самого страшного суда?!).

В течении получаса она пихала в неё все возможные лекарства и зелья. И потом обратилась к нм.
-Прошу вас покинуть Больничное Крыло, молодые люди. Больной нужен покой. (То есть полчаса группа студентов Слизерина взирала, в торжественном молчании хрумкая поп-корн, как «мадам Помри», врач-интеллектуал со стажем, впихивает больной во все дыры лекарства и зелья *видимо, вместе с колбами*, и все было в порядке. Но как только извращенно-БДСМная экзекуция с медицинским уклоном получила свое логическое завершение – зрителей сразу изгнали?)

Карен получала колоссальное наслаждение, убивая, насилуя и избивая других людей, да еще и слишком страшно самой становиться жертвой (О… и как же Карен насиловала других людей? Автор, подробности в студию).

Первое убийство. О как это романтично… Кажется, Карен влюбилась в своего однокурсника. (О, романтика! Ночное хладное небо раскинуло над миром свои бескрайние просторы. Россыпи звезд распластались по его бархатной поверхности. Лишь оно свидетель. Лишь эта ночь видела, как под покровом тьмы, романтишно махая тесаком, местный маньяк совершал свою кровавую жатву во имя любви. Со свистом разрывали воздух оторванные конечности, и падали под ноги восхищенной юной особы слабого пола, оставляя на ее белоснежных туфельках багровые брызги в форме сердечка. «Его первое убийство, - шептала она, театрально заламывая руки… и свои, и чужие, покойницкие. – C’est charmant! C’est j’adore! О Боги, боги, о Святой Валентин, взирайте с небес на это действо, полное чистой любви и страсти!»)

Было уже за полночь, когда Реддл снова пошел принять душ. Уже второй раз за сегодня. Он видимо очень любил себя (на этом месте я сдохла со смеху, ибо дядя Фрейд уже давно плачет по моей извращенной душонке. Томми любил себя в душе дважды в день. ОМГ...)

п\а Эллис не является Мэри Сью ни в коем случае.
(далее):
Мы, своего рода, местные королевы. У нас богатые родители, лучшая одежда и самые красивые парни – спортсмены (О да, МС тут и не пахнет. НЖП, настоящая НЖП с особенной судьбой. Богатая красотка-тусовщица, к ногам которой штабелями падают парни – это так ново и оригинально, этого еще никогда не было в фэндоме ГП. Матьмаяженсчина, приз автору в студию!). Ясное дело, мы жуть как избалованы. Но это ещё не всё обо мне: я приятный, хороший человек, со мной реально общаться, тусить, но стать мои другом очень тяжело. Это правда.

В одно время может и смеяться и плакать (Истеричка, нэ?).

Многие считают меня глупой, я же так не считаю (В этом случае я, против своих правил, склонна доверять мнению большинства). Хорошо что через неделю я поеду в Хогварц. Целое лето не видела Пенси, Блейза, Меллисинту, хорошо хоть с Драко созванивались, гуляли почти каждый день (Созванивались. С Драко. Новый вид сов – теперь с виброзвонком? Да Малфой небось и слова-то «телефон» не знает).

-Всем привет!- сказала я заходя в купе. После чего повисло молчание.
-Ого….- прошептал Блейз и не заметно пощупал себя, чем вызвал мою улыбку. (Если бы какой-нибудь парень начал при моем появлении всячески себя щупать, это бы вызвало у меня недоумение и желание направить беднягу к сексопатологу, ибо прилюдные попытки самоудовлетворения граничат с психическим расстройством)

Нарута. Много Наруты.

Девушка переходила дорогу и.......вдруг какойто автомобиль ехал прямо на нее…но она ничего его не видела. (звуки падения) Ино упала на землю и потеряла сознание. (Хм, странно, автор нигде не упоминал, что пишет сценарий)

Парень дошел до парты Ино и присел за стул. (Ино с недоумением посмотрела на Саске. Саске гордо хмыкнул и продолжил свысока взирать на всех из-за спинки стула)

Когда Саске вышел из класса все девченки поперлись за ним,неизвестно куда… (А потом полчаса топтались подле школьного мужского туалета, пытаясь путем логических умозаключений разобраться, почему же жгучий брюнет находится там так долго. Его героическая наружность внушала девочкам веру в то, что великий, могучий Саске, как минимум, сражается с целой армией злоумышленников, вознамерившихся поработить мир, но… все было куда прозаичнее. Просроченная пища.)

(кстати саске тоже стоял в очереди но он был окружен девушками,так что ничего кроме их ужасных физиономий) (Это предложение целиком)

От автора:Ну я думаю что дальше будет не интересно рассказывать,так что скажу только что.
Ино и Саске стали счастливой парой
Сакура переспала впервые в жизни с Наруто
А Гаара сделал Хинате предложение (Идиллия, блин)

Мир скажи я ещё в пелну? (В пелну? Ow, a Malkavian? *с интонацией Жанетты* Или просто за руками не уследили?) хЕх не отвечай вижу (Да, я тоже уже вижу. Читаем дальше, ведь это только первая строчка фика).

я сказал слово что я медик с гордостья (Гордостья – это область, в которой выращивают таких безграмотных медиков, как Сакура?)

Меня всётаки искали и спасли после этово дейдару не убили он стал моим другом и теперь он хороший он стал мне как братом вскоре через 3 месяца я стала богатой и мы стали жить в большом доме со слугами.. (Э-э-э… *Режим кататонии*)
-САкура сама пожалуйста идите и поеште (а то мы уже задолбались выносить вас на руках, так что идите и ешьте сама, машу вать!) вы уже два для не еште как вы так пожете? кричали мне слуги

-Хорошо он видел что из меня тикли маленький слёзки.. (Из меня тоже уже текут маленький слезки от смеха)

Дею было хорошо меня подавили (Как свидетелей в «Алисе»? И Дею от этого хорошо? Замечательный друг!) я стала грустной и он это замечал меня мучали бесоницы я стала кушать поваров (Сакура балуется человечинкой?) радовала но я ела мало только пила молоко и ела может яблоко но они были и этому раду что я хоть чтото ем и пью.... (Автор, миленькая, уроки русского языка полезны, правда-правда. Не верьте своим маленьким подружкам, которые распространяют слухи, что учительница МарьВанна приносит в жертву демону со страшным именем Деепричастие отличников-девственников)
-Привет сакура!Сказал Ино и стала Обнимать фуф (фуфло стала обнимать? Ну да, местная Сакура то еще фуфло)

Мы купались было бы всё хорошо пока не пришёл друг Дея Хидан и Пейн. (Эх, с каких пор Хидан и Пейн стали единым целым?)

-м...Ну у нас гости блин кудаже посадить чтоб вы не напугали гостей.... (Да, я бы тоже испугалась, увидев такую жуткую смесь) одна минута молчание (Минута молчания по усопшей разговорчивой Сакуре? В Хидане проснулся канон?)

-М...вскутищя повар готовил? (Чем печатало сие юное дарование?)

-Хидан посмотри ты убиваешь Сакуру
Посмотрев на меня он увидел сяники...
-Блин (Узнаю Хидана)
Он уронил меня и ушёл больше не появляесь (А вот теперь не узнаю) от нехватки воздуха я потеряла созние
Всё скоро прога
А х да будет романтика (Извините, комментатор не может больше комментировать по причине разжижения мозга)

Кисеме (Угу, КиСеме и его кавайный гейфренд ИтУке) послушался приказа Пейна и убрал за спину Самехаде.

Мерион улыбаясь подошла ко мне, а я стояла как остолбеневшая и пялилась на них всех с большими шарами. (Пред глазами моими дебильная картина – маленькие акацуки с большими воздушными шариками. *Впрочем, была у меня еще идея про голых акацук с большими яйцами… и эта идея была первой)

Эпик монолог МС, я в восторге:
-Хм как грубо Хидан! К твоему сведению я не настоящая блондинка, у меня русый цвет волос! Тупой меня лучше не называть, так как я могу быть и умной (А можешь и не быть, верно?). Я может быть не настолько умна, но и не тупа (Не верю! (с) Станиславский)! В отличие от тебя Хидан я буду по умнее, а тебе бы побольше поработать над своими мозгами, а то ты все становишься тупее, и тупее. Видимо это так твоя религия воздействуют на твои мозги, что до тебя простые слова и понимание туго доходят! Усек Религиозник без извилин!

(Жалка, что это все не реально Т_Т Каждая поклонница Итачи, желала бы, что бы ее спас именно Итачи О как звучит Гы) (Посреди текста внезапно возникло сие)

Лидер достал из под спины несколько гиганских бутирбродов. (Он на них лежал?)

Там стоял Дейдара без площа, но её интерес привлёк его напарник. (А Дейдаре-то без «площа» и показать женщине нечего – сразу все на Тоби переключаются. Он хотя бы потешный…)

-“А ну прекратите. Она моя девушка.” – после этих неожиданных слов Дейдары наступила гробовая тишина. У Хидана и Какудзу, а самое главное у Хатару расширились зрачки и все смотрели на Дея. («А мы думали, что ты педик», - наконец изрек Хидан со свойственными ему вежливыми интонациями.)

Минуту внимания, ибо по собственному признанию юной леди, подарившей нам сие произведение: «Персонаж списан с афффторши))))Воть так воть)))». Следовательно, где-то на свете бродит такое вот чудо. Как страшно все же жить…
В тексте вас ожидает очередной недохентай и прекрасное времяпрепровождение с командой маньяков-психопатов. Короче, схема классическая – МС + Акацки. (и все-все-все, кого мечтал отхентаить йуный автор)

Родилась девушка, пардон, в этот момент девочка, в Киригакуре (деревне скрытого дождя). (Ага, неподалеку от Конохи – деревни скрытого Песка, видимо)

Акеми по-быстрому слиняла из логова Орочимару. «Еху! Я СВОБОДНА!!!!!» Тут девушка почувствовала, что её скрутили по рукам, ногам и глазам (Последнее особенно впечатляет. Могучие все-таки эти акацки). «ЁПТА!!!Попалась…».¬ Акеми от нечего делать стала напевать песенку «Топор ты мой топорик!» ,потом не заметила как уснула. (Беззаботность повествования меня просто подкупает. Я влюбилась в очаровательный авторский стиль)

- {sensored} вылупились????!!!! - рявкнула Акеми, - Дей, {sensored} твою {sensored}!!!! Быстро к Лидеру!!!!! («Да, моя белая госпожа!» - сказал Дей и пополз к Пейну на четвереньках, очаровательно тявкая и периодически умоляя Хозяйку наказать его)

Ти оделась в платье, на ладонь выше колена с декольте, чёрного цвета. (Колено с декольте – это сурово)

Девушка потянулась к кадзекаге и поцеловала. Тот офигел. "Фак, куя я делаю..." - девушка попыталась отстраниться, но никуя) (Какой злорадненький автор. Так и вижу, как сидит девочка перед клавой, потирает рученки, гнусно хихикает и соображает, с кем и как ей бедную МС спаривать) Гаара обнял её за талию, так что выхода не было...

Руки тем временем стягивают остатки одежды... руки Тсуки блуждают по его спине, тоненькие пальчики нежно гладят мускулистые плечи, перебирают волосы, зарываясь в них... (Что ж вы, Казекаге-сама, могли бы перед сексом с МС плечи побрить)

Он, наслаждаясь её прикосновениями, спускается поцелуями все ниже, по груди, по животику... На несколько секунд остановившись, вновь начинает медленно подниматься вверх... (Передумал, видимо, и осталась МС без страстного орального секса) Губы вновь дотрагиваются до её, даря тепло... Внезапно странное и непонятное ощущение между ног заставляет девушку напрячься... («Эти дни»?! Как невовремя!) Резкая боль... И тут же накатывает наслаждение... (Очередная сублимирующая девственница за клавиатурой) Медленные движения... Ты (Откуда здесь я, ребанный йот?!! Не было ничего, не было!!!) прижимаешься к нему всем телом, начиная покрывать поцелуями лицо, шею, плеч, грудь... Движения все ускоряются... Её стоны смешиваются с его тяжелым дыханием... (Ты, она и он? Групповушка?)

Акацки снова начали охоту на дженчируки (Вечно эти акацки за всякой фигней гоняются. Еще немного и им понадобится «Джип Чероки»)

От автора: фик писала под Новый год, будучи под чара-ченджем (то есть немножко пьяная) (Прочитав фанфик, охотно верю)

Кисаме нарядился в костюм Деда Мороза и дарил всем маленькие презенты, (Костюм Деда Мороза. В Японии. Ага.)

- Погоди минуточку, - сказал Пейн и достал свиток. Мазнул по нему кровью, сложил печати и произнёс: Кучиосе но Джитсу!
На опушке рядом с елкой появились огромная башня с часами. (Пейн настолько суров, что призвал Биг-Бен?)

Сасори был поражён.
«Он…плачет?!!! ОН?!! Вечно улыбающийся, с его неиссякаемым оптимизмом, Дейдара…
…плачет?!!
Кукольник вспомнил себя в детстве. Когда родители умерли, малыш Сасори пролил немало слёз, тоскуя по ним. Но у Дейдары не было родителей! (Я всегда знала, что Дейдару нашли в комке глины!)

И Дейдара рассказал. Он устал столько лет держать это в себе. (И вот, дорогие друзья, что рассказал Дейдара. Видимо, он был не менее пьян, чем автор)
- Это случилось давно. Когда мне было 4 года, я впервые увидел звезду на верхушке ёлки. Я спросил у мамы:
- Мама, что это?
- Это, Дейдара, звезда. Её устанавливают на верху ёлки, чтобы новый год был таким же чистым и светлым, как она.
- А она настоящая?
- Нет! – засмеялась мама. – Однако если достать с неба настоящую звезду и установить её на верхушку елки, то… Хотя нет, всё равно это невозможно…
В общем, я так и не узнал что «если», и решил сам выяснить это. Когда пришло Рождество, я попросил у Санты в подарок звезду (У Санты… Еще недавно в Японии был Дед Мороз… Странно). Настоящую, с ночного неба. И на следующее утро, раскрывая подарки, я её не нашёл. Но я тогда не любил отчаиваться и подумал, что Санта просто не успел поймать звезду. Но прошло 13 лет… И я всё ещё жду того момента, когда смогу ощутить звезду в своих руках… - тут голос Дейдары сорвался и он замолчал. (Рыдаю о судьбе бедного Дей-тяна)

Парочка замечательных названий:

Свободный волк-одиночка, к законам спиной (Чтобы им было проще его поиметь?)

мать моя орочимару!!...акацу¬ки в Москве? мдя конец столице... (Конец моей клаве, которую я случайно оплевала чаем после прочтения сего)

я в дурдоме или Акацуки у меня дома¬ (Первая половина названия превосходно объясняет вторую…)

Благодарю за внимание)

@темы: ))), Найдено на просторах

---

Неплохо так

10.03.2011 в 23:01

Пишет  Mary B.:

Первый раз полезла на беон, и сразу такой улов! Думаю, теперь в сообществе стану частым гостем.

Насладитесь этим фиком так, как насладилась им я! Поехали.

Пейринг: Меган Бэолтс\Оливер Вуд,Меган Бэолтс\Драко Малфой\Фред Уизли,Меттью Бэолтс\Ромильда Вейн,Гарри Поттер\Джинни Уизли,Рон Уизли\Гермиона Грейнджер *и это всё в рейтинге PG-13! не верите? Ха!*

Но все не так просто, в прошлом учебном году я расстроила мадам Максим, своих подруг и других учителей .Я завалила экзамены,похамила всем, разрушила кабинет зелья-варенья и видимо в этом году школу мне не видать. *ох уж эти Мери-Сью!*

Брр, опять маглы - терпеть их не могу, как они вообще обходятся без магии ?Хотя, нет - мне это не интересно. *достойная последовательница Волдеморта!*

Маглы сразу заметят стремление не к геометрии, не к биологии - а к асторомии и химии - моим слабым местам волшебницы. *так вот, оказывается, где у волшебниц слабые места. так и запишем*

строчки плавились на глазах *какой ужас!*

От неожиданности я упала на кровать, ударившись головой об столешницу. *стол на кровати - весьма необычное дизайнерское решение*

я знала что квиддич в Хогвартсе приветствуется, поэтому сразу побежала за альбомом и карандашами. *логикэ?*

В знак согласия брат кивнул, попросил мой тональник *и снова маги забывают о том, что они маги*

смугленький кудряшка, еще один рыжик и мальчик в очках.. *а хто это? а что это у нас тут такое? догадайтесь с трех раз*

Я продолжала разбираться в своих чувствах к мальчикам, но учеба запудрила мне все мозги. *мир порой так жесток!*

прожег во мне частичку тела *ОМГ*

Перестань дырявить Вуда - он тебе пригодиться. *речь идет о взгляде, но с первого раза нипааанятно же*

С трибун кричали восклицательные и протестующие звуки.

слева помечался Драко *no comments*

утончонно вскрикнула

его глаза постоянно трогали мою душу

Такое чувство что мне ударили прямо в солнышко. *куда-куда?*

эти карие колодца *догадайтесь с трех раз, что это - глаза*

загашенный взгляд

силуэт в очках *Гарэ? ты ли это, мальчик мой?*

Снегг без напряга открыл рот.

я с силой потерла голову животом. *чудеса акробатики*

вошла в сопящую спальню *спальняяя-монстрррр*

без того высокие скулы поднялись выше обычного *страшное зрелище, должно быть*

с Ромильдой я разобралась с помощью бархатного шарфа и бежевых деревянных бус *и это автор про подарок*

Подарки сыпались из всех мест, перечислять их даже бесполезно. *ииии не надо. мне уже страшно*

Невероятн­о карие глаза со странной жаждой вбирали меня в себя. *Кинг нервно курит в сторонке*

@темы: ))), Найдено на просторах

---

Общался с хомяками Хомяка у нас двое - мальчик и девочка. Девочка старшая, уже совсем большая хомячишка, толстенькая такая, важная, глазки кругленькие, ушки торчком, набивает щёки зёрнышками, бегает по стенкам, грызёт их - прикалывает их, понимаете, железные прутья глодать, хотя к клетке лежит деревяшка. Мальчик мелкий, худенький, глазки более вытянутые, уши прижатые, от чего вид в целом более такой сосредоточенный и хмурый. Взял его в руки - он меня кусает! Несколько раз даже довольно ощутимо. На съедобность проверяет, угу. Но феерией было, когда сквозь прутья он укусил привалившегося боком к клетке кота! Кот был в шоке, явно.

@темы: домашние чудовища, жыт и быт

---

Неожиданно для самого себя вместо чистки снега отправился за мяском для зверьков. Купил лёгкого и обрези. Уже угостились, довольные. А мне валить на работу...

@темы: жыт и быт

---

Пёс Бонус умер... Не просто грустно. Паршиво. Паршиво от того, сколько на таких страницах находишь человеческого неадеквата. Какие-то полоумные тётки, через слово поминающие Бога, всякие там Энергии, сыпящие своими "подозреньями-разоблаченьями" в адрес клиники... Откуда это вообще берётся, а?
Вот я в том, что пёс умер, уж простите, ничего удивительного не вижу. После пережитого-то. У него, уважаемые клуши, не просто были ампутированы задние лапы. У него при этом, мягко говоря, там нехилый воспалительный процесс был. И они ещё при этом орут про вред антибиотиков... Ну умора. Про вред антибиотиков я как никто знаю. Знаете ли, травки-забавки тут неуместны как-то.
"Врачи не всё сделали, что должны были"... Как легко люди принимают, что кто-то чего-то должен, и как легко при этом ничего не должны сами! "Нужны были более комфортные условия"... А что ж никто из вас, клуши, эти условия не поспешил предоставить? Сами понимаю, не могли взять - ну так нашли бы, псу-инвалиду, хозяина пооперативнее! Так нет, это тоже врачи должны! Люди пожертвованиями откупаются от невозможности, а иногда нежелания что-то делать самим, а потом требуют отчётности по пожертвованному, орут про недобросовестность и мерятся религиями. Тьфу...
Пойду снег гонять.

@темы: Люди, эти трепетные нежные создания...