Вообще, на самом деле, главное открытие последнего времени - что я многое о себе начинаю... Нет, не то, что узнавать. И не то, что понимать. Осознавать, а было-то давно. Причины тех или иных любовей-нелюбовей - вот как к вопросу голубых глаз, например, всё же просто оказывается, или наоборот, что-то вроде придумывания самому себе дополнительной проблемы - хотя это традиция давняя, ещё с давешнего поиска другой родни. Всё у нас туда упирается, а?
Ну, в общем, вот. За это, что интересно, спасибо Тиме, наблюдению за произрастанием её травы, а параллельно Стрекозе как ни странно с "Метром", а отсюда по цепочке Нэд с "Хризолидами", а отсюда...
Неприятие конца, вот это что такое. Особо острое, если это неприятие хэппи-энда. Ложного хэппи-энда. Я же когда моложе и наивней был, старался принимать всё как даётся, я старался как-то объяснить себе, убедить себя, что всё так и должно быть... А сейчас сумел понять. И сказать. Вообще-то - у людей так создаются фанфики... Посмотрим, как получится у меня.

@темы: Мысли вслух

---

Приветствую нового ПЧ - Альвели!
Добро пожаловать в мою сумасшедшую обитель!

@темы: ПЧ

---

Создайте свой билборд

@темы: Найдено на просторах

---

Размышления о

Смотрели со Стрекозой «Армитаж Полиматрикс». Я обычно сопротивляюсь, когда она мне хочет что-то показать, отчего-то инстинктивно боюсь, что ли, что не понравится мне? Но это того стоило. Выводов много, и все они, в принципе, ожидаемы и неудивительны.
Я, оказывается, ненавижу людей. Не новость, да? Всегда ненавидел. Это то безусловное неприятие, которое у меня вместо безусловной любви. Ещё в детстве, когда всяких Электроников, Пиноккио и прочее, которым страшно хотелось людьми стать, я недоумевал: зачем? Так же гораздо лучше! Так же… Ну не понимаю я самоотрицания у нелюдей, не понимаю я идеи, что человеком быть – наивысшее благо. Почему, интересно? Может, ввиду понимания глубокого человеческого несовершенства? При чём несовершенство я усматриваю отнюдь не в слабости, недолговечности и способности испытывать боль. Несовершенство я терпеть не могу, оказывается. А люди – люди своим несовершенством гордятся. И в основу своей философии, своего отношения к любому миру и предмету кладут эту идею обособления, разделения, самости. Мы, люди. Мы, общество. Но чтобы быть вместе, им настоятельно необходим общий враг. Чтобы быть вместе семье – необходимы злые соседи. Чтобы быть вместе народу – необходима враждебная держава. Чтобы быть единому человечеству, необходимы… Правильно. Нечисть. Мутанты. Пришельцы. Роботы. Разницы нет. Главное – что они. Не такие. Враги. Даже если они и не нападают, просто живут рядом. Главное – что не такие. Что конечно же, оскорбляют самим своим существованием бога/эстетическое чувство/ещё чего-нибудь. Что отнимают работу/чью-то любовь/место под солнцем.
Знаете, оказывается, истории о роботах нужны, чтобы лучше рассмотреть людей. Потому что в нашем раскладе, с нашего, так сказать, роста – люди милы, кавайны и подлежат умилению и защите. А вот если стать с ними одного роста и одной комплекции – вот тогда знаете ли, лучше, гораздо лучше их узнаешь. Разницы действительно нет, кого подставить сюда – роботов, негров, индейцев, ещё какое-то меньшинство… Главное – что люди всегда найдут, как кого-то сначала использовать, а потом обвинить во всех своих проблемах.
Когда я смотрел на этот костёр, в котором горели останки киборгов, я видел людей именно такими… Какими я их знаю. Честное слово, какая выдержка… я бы не задумываясь пустил по собравшейся толпе автоматную очередь.
Есть два вида жестокости. Одна – это жестокость погромных отрядов, жестокость кованых ботинок, бейсбольных бит и цепей, ярость, которую у нас принято называть звериной. Другая же – спокойная, холёная жестокость правительственных кабинетов, тех самых кабинетов, откуда исходят все эти приказы. «Убрать». Кого убрать, кого убрать? Думают они там, что «убирают» - не мусор, а живое существо? Думают конечно. Привет, Маджестик-12.
Вообще у меня отсылок много было. И не только к Метрополису. Но и – страшно сказать – к Ai no Kusabi. Но и к «Секретным материалам» - кто бы сомневался… Сразу вспомнились. Почему-то, эти полуглючные бункеры с жутко секретными разработками, и много, много, много Самант… И Малдер, убегая, хватает ближайшую – нимало не задумываясь, настоящая ли… Не знаю, как он, а я, будь возможность, похватал бы всю толпу и потом уж думал, что мне с этой оравой делать…
Тима, мы два сапога пара, по-моему. Архетип брата и сестры, причудливо изменяясь и переливаясь во множестве калейдоскопов. Я чувствую, складывается тоже какой-то свой мир, собранный с миру по нитке… С миру по глюку… Душа - потёмки-не потёмки, но та ещё шкатулочка с секретом…

@музыка: Бутусов - Десять шагов

@настроение: копаться в себе

@темы: Люди и нелюди, Мысли вслух

---

А я вчера наконец накорябал Стрекозе давно требуемый рисунок. Ну и намучился я с ним! Так что неляпостей много, первый блин всё-таки. Но Стрекозе вроде понравилось...

@темы: Г1, Трансформеры, фанарт

---

Гм... Надо бы поприветствовать нового ПЧ!
 Блудный сенсей, приветствую!


А ещё, помнится, некогда мне пришлось приветствовать Властительницу Мегу стандартной картинкой ввиду отсутствия чего получше...
Сейчас могу порадовать. По крайней мере, попытаться.
Вот.


Волосы женсчине подкорнать, увы, конечно, не додумались, а в целом - ня или не ня?

@темы: ПЧ

---

Пост последний. Отсюда. С анлима.

Эх... Вот и возвращаемся мы домой. Недолгий курорт всяко лучше, чем никакого, пусть и курортом это было главным образом благодаря отсутствию родителей, присутствию горячей воды, свежего воздуха и анлима. Зато неплохо позажигали, полюбовались на взаимоотношения кошака и детёныша, встретились с Мегой и Тимой... А там соскучившиеся кошки и хиронцы. Там... Там завтра осень. Но думаю, мы постараемся огорчаться из-за этого не очень. В конце-концов, осень - это не только учёба... Тем более, учёба не прямо завтра...

@музыка: Стрекозка на гитаре играет

@настроение: задумчивое

---

Пост предпоследний, глючный. О творчестве и вдохновляющих элементах, что ли...

"В радости ли, в грусти
Всё ждала, что он вот-вот придёт
И молила бога о спасенье..."
("Коридор")

Так было со мной? Так со мной никогда не будет!
К чему мне это вспомнилось? А к тому, что скоро литмастерская, и добивать "Односторонний обмен" надо, и... Надо, надо реализовывать вещи того золотого периода, хотя бы те, что уже намётаны, "Printre nori"-то я уже не напишу явно, вот просто невмоготу-у... И здесь бы удержаться от искушения напоследок поменять кое-чего... Например, мягкое-плюшевое чрезмерно альтер-эго Иркино из Дария перезвать Кэйдом, и помрачнее сделать, поциничнее, (хотя вроде и так куртка кожаная и "Гриндерсы", но мало этого всё-таки для демоничности-то наипущей)что-то стукнуло, что энтому существу так бы было лучше, скорее бы глянулось... Хотя шут его уже поймёт, честно, что бы ему глянулось, не понимаю и не пойму уже никогда... На самом деле и идейным запросам произведения больше отвечало бы... Только страшно зависнуть в стадии переделывания, да и не доделать уже никогда... Бо не то, не то уже состояние...

@темы: Люди и нелюди, Фотошоп - наше всё, Мысли вслух, Творчество

---

Гы!

30.08.2008 в 16:27

Пишет  Sattara:

Картиночка, мля.
Право слово, она меня убила.

@темы: ))), Найдено на просторах

---

Вы мне камент, я вам - пять вопросов) вы отвечаете на них у себя в дневе или здесь, кому как удобнее)


Мне от Стража Минастериса:

1 - Скока раз в известных тебе сезонах (и в каких) подыхал персонаж по фамилии Прайм?
2 - Кошки - это..
3 - Квинтессоны - это..
4 - После того как у тя появились младшие войны, тебе реально уже ничгео не страшно?
5 - Вино или энергон?

Ну-у...
1. Честно, не знаю. Дело в том, что лично я видел мало что, разве только один какой-нибудь раз. Остальное знаю со слов.
2. ...наше всё. Ну, лучшме из зверей, какие я знаю. Для меня это действительно прямо-так священные животные, отношение к ним с детства было особое, мистическое.
3. ...яйцо со щупальцами. Ну, точно, что такое квинтессон, я сказать не могу, ибо видел редко и уж точно не анатомировал. Загадошные существа. Страшшшные.
4. Да думаю, в этом погорячился (потому подпись и сменил). Чем напугать, всегда найдут.
5. Это смотря в каком режиме нахожусь. У того и другого свои преимущества.

@темы: флешмоб - зло

---

Страшный-страшный моб=))

Суть: я вам даю трех персон и вы должны решить:
- с какой из них вы бы переспали;
- на какой бы женились (вышли замуж);
- какую бы пристрелили.


Мне от Зорекрик :


Живодер
Воланд
Мурзилка

Вот Зоря, вот щучий сын...
Ну... Пристрелю я всё-таки Воланда. Ибо ни первое, ни второе я с ним категорически не желаю.
Женюсь, наверное, лучше на Мурзилке - всё же женитьба это понятие долгосрочное, а Мурзилка - персонаж суть положительный, плюшевый, из счастливого детства родом...
Так это что ж мне, товарищ, с Живодёром спать? Это ж как, позвольте спросить? Как вы себе это представляете? Он же мало того, что десептикон, так ещё и тварь неразумная, это ж... Не-е, я столько не выпью...

Дорогой наш  DarkRatchet тоже порадовал

Элита-1
Элизабет Суонк
ЛиЛу (5 элемент)

Я обещал подумать... Выбор нелёгок, согласитесь. Ну ладно, допустим, с Элизабет энтой переспать можно, вроде ничего она так для этого... С ЛиЛу, правда, тоже... можно... На ком лучше жениться? Ни ту, ни другую с точки зрения потенциальных брачных отношений я не оценивал. Ну... Не орландо Блум я и не Брюс Уиллис.
А вообще-то - острее всего стоит вопрос, кого стрелять. Тут на ухо шепчут: Элиту. Мол, Прайма пожалей. и сам потом воспользуйся
Короче - главное же во флешмобе рассуждения, так? В общем, может, пересплю я по очереди со всеми тремя, на всех трёх пообещаю жениться, а потом сам застрелюсь? нет, как-то это недостойно автобота...

а! придумал! застрелю я ЛиЛу, её всё равно восстановят потом, проверено. С Элизабет пересплю. А на Элите женюсь. Я сильный, я терпеливый... Я герой, да?

@темы: флешмоб - зло

---

Несколько постфактум, конечно, но решил наконец выложить фоты с моей бывшей теперь уже видимо работы. Оно того стоит - дело в том, что там по крайней мере на первом этаже (на моём 4м-то точно нет) просто потрясающий стиль, которого сейчас почти нигде не встретишь - истинно совковый, наводящий на подозрения, что ремонт там делался последний раз тогда же, когда и первый, и от этого моя совковая душа понятное дело, как трепетала... В общем, судите сами.



А в этот вот коридор, несмотря на очень важную и завлекательную табличку, я очень долго боялся заходить...


Потом зашёл... Жаль, не сфотал ещё и там - столовая (назвали тоже - кафе) оформлена в том же совершенно совковом стиле, если б не наклейки про кока-колу - глючило бы вообще капитально, такой просто законсервированный кусочек прошлого...

А ещё - лифт... Кстати, лифта там два - один современный, с железными дверями, мощный и бесшумный, с зеркалом и блестящими поручнями внутри, второй - ... ну, под стать всему этажу.


Всей прелести, конечно, фота не отражает, там ещё пол, с погрызенным линолеумом, чуть лязгает и прогибается, когда на него становишься, стра-а-ашно... Я его обожал, старался ездить именно на нём - для меня это было ужас как символично, такая машина времени, везущая с моего 4-го современного пластиковооконного офисного этажа в прошлое, и наоборот. Да, знаю, я идиот... И наверное, я даже доволен, что ушёл оттуда раньше, чем там всё окончательно переделают, скосят ещё один островок прошлого...



А это уже моё рабочее место - то самое, где я жарился и маялся, в ожидании, когда ж Роман выкроит наконец время, чтоб моим обучением подобающе заняться.


Вид из окна


А вот так мы спасались от солнышка, дааа....

@темы: Работа не волк, работа - work, Фото

---

Ваш тёмный покровитель - Мара

Первоматерь, тёмный лик Макоши, белая лебедь. Из её лона появилось всё сущее. Покровительница Смерти, обрубающая серпом нити жизни. Дарует людям познание себя, жизни и сути вещей.

Пройти тест

Ну где-то и согласен...

А вот это уже как-то охренеть...

Итак, ваш покровитель - Агуня

Вестник до богов, земной огонь. Помогает в оберегах, очищении и самопознании, много тысячилетий провожал в Навь предков русов.

Пройти тест

Вы - Эзерит

Эзериты - миролюбивый народ с необычной культурой.

Пройти тест

э-э... Это где такие были?

ну и напоследок...

Ваше мифическое существо – Пегас

Хозяин лавки улыбнулся, и прочёл вам инструкцию:«Пегас – мифическое существо, прекрасный крылатый конь, символ вдохновения. Плюсы: Если вы когда-либо мечтали полетать над землёй, то считайте, что ваша мечта сбылась!Минусы: Показывая его знакомым, вам придётся объяснять, что он жертва опытов генетиков…С приручением проблем не будет, это существо очень дружелюбно к человеку.Спасибо за покупку, приходите ещё!»

Пройти тест

@темы: Тесты

---

Ещё немного из нашего традиционного юмора. Местами маленько пошло.

Спорим о чём-то с капитаном. Я, выражая скепсис: "Ой, не смеши мои колготки!"
Капитан живо заинтересовался:
- А как смеются колготки?
- Прайм, тебе оно зачем? Вот вокруг тебя киоск с этим всем, так представь, если оно ещё и хохотать будет?
- Ну а всё-таки?
И давай меня допрашивать: как, по моему мнению, смеются такие-то колготки, такие-то... От описания, как смеются носки и трусы, я отказался под предлогом, что курил недостаточно

Стрекоза, чистя картошку, обнаружила в одной картофелине живого червяка. Ну, после всех естественных охов-ахов: что будем с ним делать?
Стрекоза:
- Я его пойду в канализацию смою! Пусть там мутирует...
- Ты что! А если он тебе мстить потом явится?
- Какое мстить! Он мне в ножки кланяться должен!

Обсуждаем со Стрекозой идею, недавно по избранному пронёсшуюся, "Саунд - фемка". Я - сплошной скепсис:
- Какая из него фемка, из него и му... робот стандартной конфигурации никак.
- Неправда! - возмущается Стрекоза, которая Саунду симпатизирует из-за того, что у него кассетники.
- Ну да, конечно, герой-любовник! С этими его "ответ отрицательный", "ответ положительный"... "оргазм достигнут"... Какой оргазм, Саунд? Ты знаешь, что это такое? ... "Ответ положительный"...

Ещё в продолжение той же темы - "Гюльчатай, открой личико" - "Гюльчатай, закрой личико, два пэрсика дам":
- Ну вот представь,снимает он эту маску... А там... Ктулху!
и показываю типа шшупальцы
- Так это квинтессон тогда! Ишь, заделался!
- Ну нет, квинтессона так вот в трансформерскую броню не переоденешь, ибо он круглый, циллиндрический ли, никак. Это маленький квинтессон! Детёныш! В башке сидит если только!
Стрекоза ругается, типа ай-яй-яй, вытащить этого детёныша за шшупальцы и надавать по тому, что у него вместо попы.
- Ага, а он будет пищать: "Фулюган! Отпусти! Я только поиграться хотел! В больших железных роботов!

@темы: ))), Трансформеры, Господи, с кем я живу! или хроники буйной палаты, Бред, "Поехали!" - скомандовала крыша

---

Мы со Стрекозой обретаемся сейчас в Нижней Ельцовке - сторожим во время отъезда квартиру её родителей. Ощущение, надо сказать, какое-то совершенно курортное - словно приехали куда-то отдыхать, не хватает только тёплого моря с песочком. От хвойного леса рядом такой воздух такой лёгкий, от квартиры на 10 этаже - ощущение близости неба... Бессовестно вялимся - встаём во сколько захочем и во сколько захочем ложимся. Наслаждаемся анлимом и наличием горячей воды - правда, наличествует она не всегда, но нам всегда и не надо.
Правда, вчера подряд двое сумели отравить праздник - сначала позвонил В.К и напомнил про книжки, а я спросонья не смог вспомнить, что вообще-то собирался отказаться, и надо мной опять повисла сия проблема, потом папенька - спросил, ездил ли я в офис, и когда я деликатно напомнил, что меня в офисе никто давно не ждёт, развыступался на тему моей безответственности совершенно непонятно, с какой связи. Короче, я долго ругался эмоционально и цветисто.
Сегодня, правда, позвонила Катишь и ей я объяснил, что с книжками у меня едва ли что получится. Катишь поняла, Катишь на совесть давить не стала. Теперь, что ли, ждать, когда папенька позвонит извинится?
А ещё мне сегодня снился замечательный сон. Помимо прочих прелестей и ужасов - к моему отцу и каким-то его друзьям приехал будто бы в гости Медведев, и что-то с ним тут такое случилось, траванулся, что ли... В общем, он, оказывается, ещё и оборотнем был, и застрял в состоянии рыжего кота. И приходилось мне его туда-сюда таскать, и на вопросы окружающих - хто это, огрызаться: "Президент!"
Я ничего такого на ночь не курил!!!

@темы: Разное

---

Ай-яй-яй! Я пропустил день рождения ПЧ  Bastas777! Правда, в последнее время она что-то не появляется... Но всё равно поздравляю! Надо!

@темы: ПЧ

---

Ну не мог я над этим скрином подобным образом не извратиться!

Да, топорно, знаю. Но фата - это та ещё хня, вон Они подтвердит если что...

@темы: ))), Фотошоп - наше всё

---

Вчера наконец законченный ещё один кусочег Воспоминаний

Дитя эпохи перемен - Мои университеты. Военная Академия.

Военная Академия была мрачноватым, больше всего похожим на неприступную крепость не зданием даже, а комплексом зданий, обнесённым одним глухим, суровым забором. При чём со второго взгляда начинало казаться, что неприступная она не для тех даже, кто мог бы захотеть попасть в неё снаружи, а для тех, кто находится внутри. Внутри было не лучше – цвета в основном разные оттенки серого, коричневого, иногда бордового, всё такое массивное, в основном простых геометрических форм, в основном камень, металл, холодный пластик – ни намёка на те мягкие полимеры, которыми отделаны помещения нашего Университета, тем более уж нигде этой растительной органики в горшочках, которую недавно придумали ставить на подоконники наши профессора. Да и сами подоконники… Сесть на них и болтать ногами хотелось в последнюю очередь. На некоторых окнах решётки, а в некоторых коридорах вовсе нет окон, свет от ламп на стенах и по потолку – жёлтых, страшных, забранных проволочной сеткой. Двери исключительно железные, лязгающие так громко, что каждый раз едва не хватало короткое замыкание. Честное слово, логичнее всего при виде всего этого было убежать без оглядки и никогда не возвращаться. Но вот, почему-то не убежал…
На Земле вообще очень много хороших поговорок. Одна из них – «Из огня да в полымя». В первые же минуты и дни в Академии можно было захлебнуться от ностальгии по Университету. Прежняя жизнь любому показалась бы раем – хотя уж меня она и там вроде бы не баловала…
Но сам Университет я любил. Любил его просторные светлые коридоры – за царящий в них некий дух академичности, почтения друг к другу и к науке, эти вот споры о гипотезах, разработках, наблюдениях, эта органика в горшочках, эти небольшие терминалы в углах, где можно было узнать последние новости, а иногда – скачать какую-нибудь небольшую подсобную программу… В Университете были приятные аудитории – в них было хорошо несмотря на стойкое ледяное веянье со стороны большинства одногруппников. Погрузившись в прошлое, я вспоминал плакаты и табло на стенах, стенды, наши рабочие места, оборудованные всем необходимым стандартным и допускающие некоторое количество личного. Там, если отрешиться от проблемы вредных одногруппников и атмосферы чопорности и надменности, если взаимодействовать, так сказать, только с учёбой, не с окружающими – можно было жить. Здесь же…
Группы комплектовались в основном по 12. Такая комплектация признавалась наиболее удобной – чётное количество позволяло разбивать на пары в рукопашных, кратность трём – на звенья для боевых тактических упражнений. Меньше было – неудобно, больше – неразумно.
Рукопашные первое время доводили меня едва не до психического срыва – со мной в пару ставили Остайдиса, явного будущего силовика, громоздкой боевой модели, выше меня на голову и шире в плечах чуть не вдвое, проводившего особо болевые приёмы с тем неприкрытым наслаждением садиста, которое исключало всякую надежду что-то ему объяснить и доказать. Единственным неоспоримым моим преимуществом была юркость, иначе сомневаюсь, что прочности моей брони хватило бы надолго. Хорошо, что сейчас я не помню во всех красках, как он с размаху швырял меня о бетонный пол тренировочных площадок или сгибал пополам ударом колена в живот, как выворачивал руки до вывихов, прицельно бил в наиболее незащищённые места. Когда же я, отчаявшись, пытался провести что-нибудь подобное с ним – тренер неизбежно останавливал меня, что только не вышибанием последних мозгов. От этого всего впору было выть, но я ещё как-то держался. Изводил Остайдиса плясками на наиболее неудобных для него дистанциях, старался поставить его против солнца – соответствующих оптических фильтров у него не было, хоть какая-то справедливость, и удары старался наносить внезапно, но точно. Эта тактика меня спасала, во всяком случае, позволяла не отправляться в ремонт после каждой тренировки.
Парой в фехтовании у меня долго был Ишуди – мрачноватый Управляющий, длинный, как жердь, я всё поражался, это когда ж и зачем выпускали такие модели. В противоположность Остайдису, рубящему мечом, как дровосек топором, этот был действительно серьёзным и умным противником. Но вот к фехтованию, в противовес борьбе, у меня оказались способности, и Ишуди было со мной не столь легко, как все, вероятно, надеялись.
– Да какой из тебя воин, - повторял слова тренера Остайдис, в очередной раз хлопая меня о порядком растрескавшийся и искрошившийся бетон, - ты посмотри на себя – тоненький, мелкий, как фемка!
– Сначала мечом научись махать как-нибудь так, чтоб самому по балде не доставалось!
Я знал, как вывести его из равновесия. Занятия не проходило, чтоб на фехтовании Остайдис не опозорился, ну уж настолько это было, видимо, не его. К тому же, как большинство Управляющих, он был самовлюблён и явно считал, что в любом предмете в любом случае он должен показывать результаты лучше, чем какой-то Рабочий. Бешенство заставляло его делать ошибки и в борьбе, терять бдительность, увлекаясь мыслью раскроить мне физиономию, и несмотря на превосходящую массу, случалось и ему шлёпнуться на обшарпанный бетон. Это оказалось, там и тогда, удивительно действенной стратегией – свои успехи в чём-то делать платформой для всего остального. Когда я перерос Ишуди, ко мне специально прикрепили кого-то курсом постарше – допустить, чтобы я боролся с отстающим от меня противником, они не могли, это только со мной можно ставить Остайдиса, способного задавить просто массой. Теперь мне на некоторое время стало уж совсем не до смеха – старшекурсник был намного сильнее и опытнее. Но если силёнок и быстроты реакции мне могло не хватать, то упрямства – сколько угодно.
Общеобразовательные дисциплины тоже давали похохотать – где не сами они, там метод преподавания и система отчётности отличались от гуманитарных порой сильно, и вот где хорошо мне было, что я успел так много узнать об обучающих программах! Если бы вовремя не нашёл, с помощью чего лучше всего читать то или это – многие темы мне просто не светило сдать. Честно, сейчас поражаюсь, как ухитрился получить некоторые зачёты – да ещё и не самые поганые результаты. При том историю развития промышленного строительства на Кибертроне я вот сейчас, например, под угрозой смерти не вспомню, хотя где-то эти файлы должны лежать, я их не стирал, точно, но программа для их адекватного чтения была безнадёжно нейтрализована при одном попадании в голову… А какие-то классификаторы древнего оружия потёр сам – начерта они мне, если разобраться, оружие всё равно древнее, сейчас не используется, а места сии повествования занимали ой-ёй-ёй. Только смутно и помню теперь, что о неких пушках, навроде земных, огромных и тяжеленных, которые выкатывали впятером, чтобы оно один раз бабахнуло, а потом ещё трое суток заряжалось. Неудивительно, что применялось недолго.
Вот таким был мой первый год в Академии. Напряжение – если одним словом. Напряжение всего корпуса – каждую тренировку ни много ни мало задача выжить. Напряжение вне тренировок – просто идя по коридору, нужно помнить – они где-то рядом, все те, кого знаешь по именам, все те, кого по именам не знаешь, зато вот они откуда-то знают тебя. И ни за что при случае не поскупятся на пинок, затрещину, подножку… Это только на математику у Остайдиса память плохая, а на свои досадные поражения на тренировках – хорошая. Это только между собой они утончённых и приятных собеседников изображают – а может, и не изображают, всё-таки военные, не гуманитарии… Да, вот это, пожалуй, даже лучше было – что не двуличничали, не притворялись лучше, чем они есть. Вся их суть – во всяком случае, в отношении к Рабочим – здесь налицо была. Нет, я не берусь здесь утверждать, что все Управляющие как один мрази. Я могу лишь сказать, что большая часть.
Как я не свихнулся? Наверное, как и до этого – уходя в учёбу. Сейчас бы мне так уметь… Моё фирменное упрямство. Не вера, нет – как и во что я мог верить? В то, что добьюсь успеха, что стану сильнее Остайдиса, умнее Шем-дайна, ловчее и быстрее всех тех, кто издевательски хохочет за спиной – спасибо, если только хохочет…? В то, что доживу вообще до окончания Академии? Или в победу – в победу Прайма и его команды ладно, но в то, что для этой победы что-то могу сделать я… Но для чего-то ж я пришёл сюда? С другой стороны, весь этот здравый скепсис – не повод не придти и уж тем более не повод отступить теперь. Вот именно тогда, наверное, я и научился этому – идти куда-то, делать что-то – не веря. Не считая себя грозной и существенной величиной. Не тая особо там иллюзий – хотя этим всем, сокурсникам и партнёрам в тренировках, об этом знать, конечно, не обязательно. На одном упрямстве. На одной невозможности, неприятии по-другому. Веры нет, но цель-то есть. И где-то даже получается легче, чем было в Университете – теперь есть идиотское, но объяснение трепыханиям и попыткам прыгнуть выше головы. Там же – Прайм… Там же Прайм, лучшее пока что из существующих воспоминаний, в ряду с морем, и ночным небом, полным звёзд, и чем-то красивым и совершенным, выходящим из-под наших рук, и радостью узнавания чего-то нового из потрёпанных, попорченных дискет и планшеток, принесённых тем уборщиком…
Что такое вера? Мне чаще случалось говорить «не верю», чем «верю». Я говорил, что верю, что рабочий может стать учителем, или военным, или экзобиологом, или мастером дизайна новых корпусов – и могу сказать, что вера для меня органически произрастала из знания, из убеждённости – я знал, что так может быть, и жизнь подтвердила правоту моих слов. Верить в себя – уже лиховато как-то. На случай такой нужды есть Прайм – и если я верил вообще, то верил в него, хотя вроде бы тоже непонятно, с чего, сам он эту веру отнюдь не культивировал, неся свою высокую миссию скорее с обречённостью мученика и считая себя героем ещё поменее, чем его противники. Так что это тоже, наверное, проявление упрямства. Назло ему. Назло всем. Пусть мне доказывают обратное. Пусть. Я послушаю. Но не обещаю, что приму к сведенью.
Таким был этот год. Не без вопросов, к себе, невольно, конечно, с отчаянья – какого квинта меня сюда понесло… Если бы механоиды плакали – наверное, рыдал бы ночами в подушку. Куда чаще видел выщербленное покрытие тренировочной площадки, чем белое небо Мастера. О покрытии этом я мог сказать всё, мог прихотливый рисунок трещин воспроизвести десяток раз не колеблясь, он проступал перед моим взором сквозь помехи, сквозь мутные разводы медленно каплющего энергона. Покрытие это принимало меня как родного после очередного броска Остайдиса, и неотделимо было от его довольного смеха, от паники повреждённых систем, от злости, бессилия, от всё затопляющего яростного упрямства.
А небо я видел, если падал на спину. И кружилось оно передо мной, вспыхивало какими-то новыми звёздами, смеялось смехом Остайдиса, и не добрым, не светлым казалось оно в этот миг, и хотелось достать до него, схватить его, это небо, за глотку, прохрипеть «Нет, врёшь!»…
А потом – сидеть в библиотеке, бороться, как со свирепой стихией, с шумом и туманом в голове, чтобы не с изнанки читать слои планшетки, чтобы не круче положенного плясали в глазах диаграммы, чтобы захлёстывающие тошнота и ярость не мешали учить её – историю… Историю становления системы управления на Кибертроне.
Не для Рабочих пишутся эти учебники, не для Рабочих. Рабочим они так, на словах перескажут, сколько гениального и всесторонне значимого сделали и что не стоял бы вообще Кибертрон без них. Рабочим не обязательно читать, чтобы иметь почтение к Управляющим, это почтение должно быть заложено в самой их сути. Рабочим вообще не надо читать, с них достаточно профильных программ, вон, сколько раз в сердцах крыл Стержень моего Управляющего, расщедрившегося мне на программы чтения всех известных систем записи информации – так что теоретически я мог прочесть что угодно, не хватало только практики. Крыл-то крыл, но, впрочем, себе эти программы переписал – дескать, мало ли, пригодятся, места в памяти ещё до фига. И он переписал, и Винт, и ещё многие – мне не то что не жалко, я только рад. Странно только одно – что ни разу, даже уже за всю учёбу в Академии, я не задался вопросом – почему у них этих программ не было, или почему они были у меня?
А эти учебники были составлены на довольно простой кодировке, никто не удивлялся тому, что я их понимаю…
Почтение, заложенное в самой сути. Во мне не было заложено. И в других, многих, кто посмел пойти супротив. Для меня и сейчас нет безусловных авторитетов. Вы это сделали – хорошо. Но и мы можем многое. Пусть не то же самое – не всем делать одно и то же. Никто не универсален, не совершенен, никто не может сделать что-то по-настоящему значительное один, без помощи и участия других. Точно так же и сейчас меня удивляет территориальное и политическое деление земного человечества на страны. Как можно не понимать, что в общепланетном смысле они являются единым организмом, и войны их – это то же самое, что почка или селезёнка, вдруг заявившая, что она важнее, главнее и всё, что происходит в других органах, её не касается, или что двенадцатипёрстная кишка является ей злейшим врагом и подлежит уничтожению. Можно сказать, конечно, что в организме органы тоже не равноправны, главнее всех мозг, а остальное – на подтанцовках… Но долго ли мозг прожил бы без лёгких, или без почек, или, извините, без прямой кишки? За долгую жизнь у меня было достаточно поводов убедиться, что тенденции к разделению и выяснению, кто круче, ни к чему хорошему не приводят. Учебники говорили о важном, о многом – о созданном, открытом, построенном, о гении мысли, дерзости исследователей, упорстве экспериментаторов… Только о главном они не говорили – о единстве, сотрудничестве, дружбе. Они говорили о постройке самых высоких и потрясающих воображение зданий на Кибертроне – но не говорили о том, чьими руками они были построены, они говорили об исследовании моря - но молчали о том, сколько при этом погибло Рабочих из-за недостаточной герметизации, пока Управляющие поняли, что либо они лезут в это море сами, либо изоляцию Рабочих делают лучше. Но было в этих учебниках то, чего не было больше нигде. Дело в том, что у нас тоже можно делать что-то вроде записок на полях. Механизм сего мне объяснить будет довольно сложно, потому что иначе устроена вся наша знаковая система… Это не было, конечно, записано ни карандашом, ни ручкой, это не было и звуковым комментарием – если б там был голос, это многое изменило бы сразу… Но много в реакциях, видимо, общего, раз «на полях» увесистого труда по истории ракетостроения – с такими обширными отсылками к физике и математике, что непонятно, зачем вообще эти науки существуют отдельно – можно было обнаружить шуточное изображение знака переработки металлолома, что-то вроде землянских могилок с цветочками, с подписью: «Здесь погребён О-Гаки, любимый друг Мышелова…». Да, наверное, эта запись была первой. А может – простое и корявое «Скучаю по Мышелову»…
Как бы то ни было, заметки и комментарии О-Гаки я встречал довольно часто, и вскоре привык к ним, а потом уже стал искать учебники именно с этими комментариями. Нередко они помогали – элементарно, студент, когда-то проходивший те же дисциплины, что и я, подписывал над примерами ответы. Я их, конечно, не слизывал, только сверялся, но и это ценно. В двух местах в учебнике встретилась ошибка набора – да, и у нас такое бывает, и я благодаря О-Гаки узнал об этом гораздо раньше своих сокурсников. А иногда встречались и совсем исключительные случаи. Например, по поводу предлагаемого замудрёного решения одной задачи О-Гаки писал рядом: «Вот дебильё! Если так всё решать – по три столетия над каждым проектом сидеть! А и правда, куда нам торопиться? А главу такую-то посмотреть в процессор не пришло?» Обращение к упомянутой главе действительно значительно изменило дело, и преподаватели, скрепя сердце, вынуждены были признать, что моё решение куда экономичнее и лучше. И сколько раз, когда я вставал в тупик по тому или иному вопросу, комментарии на полях приводили меня на нужный путь. По сути, О-Гаки стал самым главным из моих учителей, а потом и – неосязаемым, но другом.
У него был острый, живой ум и потрясающее чувство юмора, любящее заныривать в сатиру. Я искренне радовался тому, что наши учителя не заглядывают в учебники веками – что они потеряли-то там, разве массу карикатур и анекдотов про них? О-Гаки умел подметить и чётко выразить главное, умел высмеять это иногда снисходительно и почти по-дружески, иногда – презрительно и зло. Благодаря его трудам они уже не казались такими страшными. В конце-концов, когда узнаёшь, что у преподавателя по той же автоматизации, доводившего постоянно до нашего аналога икоты, однажды прямо на занятии отвалилась челюсть… Ну а что удивительного такого – шурупы разболтались! Однако студенты были в таком восторге, что никакими репрессиями потом его было не пересилить.
В конце-концов, он ведь тоже был Рабочий, решившийся учиться как Управляющие даже в более сложные времена – в самом начале войны, и он тоже был Рабочий, перешедший в Военную Академию – где нам вообще не место. Он испытывал всё то же, что и я, и вскоре я в этом убедился – встретив «на форзаце» одной методички (необязательной по учебному плану, но как и О-Гаки, я взял её дополнительно) взволнованную, по манере написания, запись: «Держись, О-Гаки, они даже все вместе не могут быть тебя сильнее! Выше голову, прямее осанку, пусть шакалы подавятся слюной! Не сдавайся, воин, до последнего импульса цепей не сдавайся!». Да, у нас было общее… Он тоже поставил на карту всё, очертя голову шагнув в этот ад, он тоже сделал то, что считалось немыслимым, обратив на себя глухое или явное раздражение многих, он тоже скучал о далёком друге…
И он учил меня. Этими редкими, но меткими записями он передавал мне то, что он изобрёл сам, а у меня вот была возможность получить готовым. «Помни, даже если ты – не лучший, даже если ты – сомневаешься и боишься, они – не должны об этом знать. Не делись с ними ничем. Не обращай внимания на издёвки. Не показывай своих чувств. Не замедляй шаг. Не горби спину. Не опускай головы. Не отводи взгляд. Мсти, когда есть такая возможность. Можешь бить – бей. Можешь вредить иначе – вреди. Не проси. Не прощай. Помни всё, помни каждого. Тогда и только тогда эти шакалы, когда-то нападавшие на тебя, к тебе поползут… Если гордость – это всё, что есть, то это уже много, ведь она неплохой строительный материал!»
И казалось порой невероятным, что он писал это не мне – себе, что он даже не подозревал в то далёкое время о существовании меня. Иногда казалось, что между нами идёт непрекращающаяся беседа – а я и правда вёл её иногда в своей голове, мысленно задавая вопросы О-Гаки и представляя, какими были бы его ответы.
Держать прямой спину, расшибленную в очередной тренировке. Держать высоко поднятой голову, в которой мерзкий туман забивает самые нужные сейчас закоулки памяти. Держать уверенным и спокойным шаг – и не сворачивать, когда видишь впереди компанию малоприятных знакомцев, кто они такие, чтоб ты из-за них сворачивал? Не показывать боли. Не показывать страха. Не показывать чувств, сделать лицо холодной надменной маской – пусть видят, что и Рабочие так умеют. Не просить помощи. Если помогать – то так, чтоб они понимали, что теперь обязаны тебе. Уходить, не оборачиваясь, и жалея только об одном – что нельзя кинуть через плечо бутылку с зажигательной смесью. Да, это неестественно для Рабочих, неестественно для меня. Но если вы желаете общаться так – что ж, будет вам общение на вашем языке, только не запросите потом пардону.
Эта наука помогла во взаимоотношениях с Остайдисом, когда во время одной из тренировок-имитаций реального боя (дерёмся всем, что под рукой, не заморачиваясь на приёмах и правилах) я вдруг резко ударил его прикладом в лицо. И когда он падал, зажимая раскроенную физиономию, в его глазах мелькнуло такое выражение, что зафиксировать бы его для истории! Я подавил естественный порыв кинуться к нему и проверить, как он, и как оказалось, был прав.
Невероятное доселе родство – вот что это было. Нашей нерушимой связью сквозь время была эта гордость. И ощущение нашей исключительности – вполне оправданное в данном случае. Благодаря ему в том числе оно было у меня не комплексом, а флагом. Свидетельства его успехов – будь то в его заметках или где-то в «списках почёта» некоторых дисциплин, где такие списки водились – действовали на меня не менее вдохновляющее, чем мои собственные. Досок почёта у нас не существовало – в таком виде, как на Земле, с фотографиями. Почему – не знаю. Не помню так же, жалел ли я, что нигде не могу увидеть, как выглядел О-Гаки, насколько его модель была похожа на мою. Наверное, жалел. Но подозреваю, и сложно мне было бы осознать его как нечто, что было, но прошло. Настолько он был нерушимо, неразрывно со мной, должно быть, как ангел-покровитель в представлении верующих землян. Настолько, что порой, касаясь рукой носителей с его записями, я словно бы чувствовал вибрацию мотора. В тишине читального зала меня ждали не просто новые знания – там было нечто именно для меня, ещё одна часть моей особенности, прекрасная часть. Я ошибался на занятиях – и там меня ждал правильный ответ, а лучше указка к верному пути. Я слышал очередное про «этих выскочек из Рабочих, надеющихся прыгнуть выше головы» - и там встречал карикатуру на зазнайку-одногруппника, который «так высоко задирал нос, что однажды не вполне удачно вписался в косяк». Я получал очередную взбучку на тренировке или вообще просто так – и там… Однажды я увидел это.
Если сравнивать с земными аналогами – то пожалуй, это… стихотворение. Личная запись – не конкретно-информативная, а очень образная, эмоциональная, построенная по особой схеме, и к тому же записанная особой кодировкой – уникальной кодировкой Рабочих, которую не понимал никто из Управляющих. Я помню только первую строчку: «Мне кажется, звёзды говорят со мной…». Я перечитывал много раз. Если сравнивать с земными аналогами, опять же – совсем небольшое, сжатое, лаконичное, но тем больше оно потрясало, пленяло, это уникальное кружево… Не слово, написанное пером. Не звук, записанный на магнитную ленту. Не картина, нарисованная красками на холсте. Иной род информации, но стоящий всех этих трёх – по способности на малой площади показать очень многое. На тот момент это было самое полное, самое мощное, самое правдивое изображение – того, что знал и я. Неба, усеянного россыпью звёзд. Чистого-чистого ночного неба, где звёзд так много, что просто невероятно, смотришь и не веришь, и содрогаешься от осознания, какие же огромные это расстояния, какая бездна… Обсидиановых волн моря, качающих размытые отображения звёзд. Моря, быть может, того самого, на берегу которого столько раз стоял я?
Не многим дано слышать голоса звёзд – таким был смысл стиха. Не многим дано осознать, что же такое на самом деле – бездна. Где огонь превращается в лёд, где тают без следа тысячелетия… Услышать эти чистые холодные голоса – и не бежать, трусливо ёжась, от их холода, нет, стоя на земле, желать подарить им себя горячего, слабого, ничтожно малого в сравнении с их величием. Тем, кто здесь мечтает увидеть падение «выскочки из Рабочих», никогда не услышать голоса звёзд.
Я в волнении вскочил. Какими земными выраженьями мне описать то, что со мной происходило в этот миг, я не знаю. Словно бешеный вихрь закрутился внутри, едва не разрывая хрупкий металл. Стихотворение это явилось для меня венцом, вершиной всего того, чем был для меня он, было чуть ли не подарком именно мне. Было и зовом, и ободрением, обещанием.
– Клянусь, О-Гаки, если только мы встретимся, если только мы когда-нибудь встретимся… Я отплачу за всё сделанное для меня – пусть и невольно, не ведая – добро, за всё то неоценимое, что ты мне дал. Я постараюсь вернуть тебе этот долг!
Тогда я не мог, конечно, задуматься о том, сколько значит в жизни автобота каждая данная им клятва, но это шло из моего нутра, из моего сердца. Тогда я не знал… Но думается мне – и хорошо, что не знал.

@темы: Трансформеры, Родину, сынок, не выбирают, Воспоминания, Я

---

В предварение нового кусочка Воспоминаний прежде мне хотелось бы выложить это - второе стихотворение из двух " Чужая звезда"

На границе меж лунным светом и тьмой
Проступает твой облик явственно
Ты приходишь из бреда, из полночи злой,
Улыбаешься тонко и царственно.
И шуршит чёрным бархатом ночь надо мной,
И звенит бриллиантовой россыпью.
Я лежу, обездвижен холодным лучом,
И слежу за спокойною поступью.
В этом бледном лице - самый чёрный соблазн,
Только взгляд отвести немыслимо,
И в насмешливой горечи пламени глаз
Приговор изощрённо-изысканный.
Не последнее ль дело - бояться зла?
За себя-то самих мы смелые...
А решусь ли спросить: что там было, сестра?
Что они с тобой сделали?
Песни звёзд - я привык их слушать без слёз,
Я привык к их могильному холоду...
Может, это я сам всё бежал за тобой
По кошмарам, луной расколотым?
Надо выкинуть прочь... Твоё место в аду...
И как верить тебе - ещё помню я...
Уходи, улетай - за тобой не пойду,
Ты чужая звезда, тёмная.

@темы: Творчество

---

Да! Я это таки доделал!

Ну, кто хотел посмотреть на это безобразие в цвете? Тогда милости просим, особенно, конечно, Химерко, как идейное вдохновительницо. Ну и в общем-то все, кто считает, что не испугается.
Да, попарился я с ним нормально. И ещё бы, быть может, повозился, но боюсь теперь уже только испортить.


В конце-концов, местами я даже доволен результатом...

@темы: ))), Трансформеры, Фотошоп - наше всё, ПЧ, Слэш