Ты моя трава... ой, тьфу, моя ива(с) // Дэвид Шеридан, психологическое оружие Альянса
Да... я написал ЭТОТ ФИК и меня даже не разобрали... Ничего, как говорится, ещё не вечер 
Но, действительно, написать что-то об ЭТОЙ ПАРЕ однажды было необходимо. И уж не знаю, насколько оно получилось грамотно и безглючно (элементарно при перепечатывании, с косых глаз, орфографические ошибки и пропуски слов не исключены), но как-то вот внутри закипело и выродилось, что закипело, то и выродилось, да. Вольно-идиотическая версия - что же на самом деле там и тогда произошло.
Ну так вот.
Название - Огонь во льдах
Вселенная - G-1
Жанр - как путался в них, так и путаюсь, но тут, наверное, ангст есть,плюс понятно, ограничения по возрасту, какие кто сам на себя наложит, потому как слэш - есть! Я предупредил.
Предупреждение 1:Никто и ничего мне не принадлежит - и не рвусь.
Предупреждение 2:Зверь Обоснуй тяпнул за палец и сбежал. Теперь что ли делать прививку от бешенства...
Ну, кого не отпугнул -...
читать дальше Огонь во льдах.
– Ну, и что мы забыли на этой убогой планетке? – недовольный высокий голосок вслед за шумом двигателей разрезал морозный воздух. На вздёрнутый носик младшего научного сотрудника с громким дзинем упал кристаллик льда.
– Оценка глупая и преждевременная, - раздалось ворчливое в ответ, - то, что мы приземлились в ледяной пустыне – ещё не значит, что мы здесь зря. Мне казалось, курсант, вы уже должны знать, что работа биолога – не только глазеть на яркие зрелища, но и тщательнейшее и кропотливо исследовать то, что не видно простому глазу. Приступать к разбивке лагеря!
Старскрим вздохнул. Ну вот, рассердил наставника… Он всегда переходит на «вы», когда ученик позволяет себе высказывания грубого непрофессионализма, и достигает нужного эффекта, квинт побери…
«Ну кто меня за мой поганый язык тянет?»
Разбивать лагерь, впрочем, было делом несложным, Старскрим уже приловчился. Лёгкие, но прочные полимерные конструкции составлялись легко, первые разы, правда, пришлось помучиться со схемой, зато потом он помнил всё это уже наизусть. Сборный ангар выдерживал любые температуры, порывы ветра, дожди и снегопады, и был даже сравнительно кислотоупорным – осадки на некоторых планетах были довольно агрессивными. А в разобранном виде занимал очень мало места в багажнике Скайфайра.
Установить мобильные генераторы было уже посложнее, пришлось побегать, выбирая для них поподходящее место. Скайфайр тем временем распаковал всё своё оборудование и уже помчался замерять излучения, фиксировать температуру, влажность и тому подобное.
Да, тысячу раз прав наставник, без нудной работы никуда, как ни тоскливо каждый раз вычерчивать эти кривые и набивать бесконечные столбики цифр различных показателей. Но молодым и бойким во все времена хотелось чего-то большего и значительного по впечатлениям, это тоже непреложный закон жизни. Старскриму куда больше нравилось описывать иные формы жизни, флору и фауну чужих планет, но наставника он слушался, бухтел, но слушался.
Лагерь был разбит, оборудование включено, светило новой системы медленно скользило вдоль горизонта. Теперь можно было и заправиться, и улечься на подзарядку с долгой дороги – сегодня ясно, больше никаких походов не будет, Скайфайр всё делает поэтапно и строго по схеме – как надо, словом, а не как придётся. Старскрим тоже вынужден был признать, что отдохнуть сейчас – лучше всего, хотя и не терпелось поскорее осмотреться на новом месте и излазить окрестности вдоль и поперёк. Раньше он объяснял такие свои потребности целями разведки, потом Скайфайр стал устанавливать вокруг лагеря радары, и этого пока хватало.
– Тебе заняться нечем? Энергия брызжет? Ну тогда смонтируй, пожалуйста, установки анализа живой клетки! И не как в прошлый раз, когда подсоединил мне их к маломощному генератору.
… Вот так…
Но всё равно учиться, путешествуя, было интереснее, чем изучать это всё в теории, в душных учебных кабинетах. А учителем Скайфайр, несмотря на свою нелюдимость, был хорошим. И то, что он согласился взять с собой ученика – это было действительно большое везенье.
В общем, на жизнь Старскрим жаловался больше для профилактики. Он прекрасно знал, что повезло ему куда больше, чем многим.
Первые дни на новом месте были вполне предсказуемы. Скайфайр анализировал пробы льда, добытые в различных местах, заявляя, что жизнь на планете определённо есть, и не только в смысле вмёрзших в лёд бактерий и простейших. Хотя при осмотре из космоса значительная часть суши и покрыта снегом и льдом – судя по всем уже сделанным анализам, жизнь здесь возможна достаточно высокоразвитая. Старскрим излазил ближайшие ледяные скалы, делая снимки, напоролся в ходе этих прогулок на останки какого-то животного, чем осчастливил руководителя явно надолго, после чего занялся делом, которое ему в последнее время часто доверяли – и он этим гордился – составлением карты..
Составить карту всей планеты – дело, конечно, хлопотное и небыстрое, но начинается с малого, как говорится, оптика боится, а манипуляторы делают. Отправлены они сюда достаточно надолго, времени хватит.
На кой, казалось бы, подробное обследование планеты, наполовину покрытой водой и почти на всю оставшуюся половину – льдом? Чем она может быть полезна?
– Не чем в таком случае, а кем, - над плечом нависает строгая учительская физиономия, - вот тут расщелину забыл…
– Она же маленькая!
– Всё равно надо! Так вот, если планета обитаема… Поскольку она обитаема, то есть – если здесь есть разумная жизнь, способная вступить в контакт, то нам это может быть полезно в культурном и экономическом плане.
Старскрим имел весьма скептическое мнение о возможной пользе для культуры и экономики от возможных жителей этой планеты, но смолчал.
Чего лично ему не хватало, так это звёзд. За время космических перелётов, видимо, не надоели.
Просто смотреть на звёзды из космоса и смотреть на них сквозь атмосферу – это разные вещи. Старскриму было интересно – как выглядят звёзды здесь, на этой планете. Но полярный день длился ещё очень долго, прежде чем солнце нехотя, медленно начало уползать с неба. Старскрим сам, без понуканий наставника, построил маленькую модельку этой планеты относительно взаимного расположения с солнцем и спутником, получилось очень интересно. Скайфайр, дочертив кривые и прочие замысловатые всех базовых показателей, важно заявил, что на планете, видимо, в не столь давнем времени приключился какой-то катаклизм, в результате которого большая часть поверхности и была теперь одета льдом, но это не навсегда, и когда-нибудь, возможно, мы будем гостить на этой планете, когда она будет куда более дружелюбной…
– Ну, вон твои звёзды, Старскрим!
Он вскочил, и, едва не перепрыгнув наставника, бросился на улицу.
Да! Зрелище вечерней зари на неизвестной планете, среди бескрайних снегов и льдов, было просто волшебным. А первым звёздам, похожим на кристально чистые капли, он радовался безмолвно, но бурно, стоя рядом с ним, наверное, можно было ощутить это ликование…
Он наблюдал, как уползает за горизонт огненный шлейф заката, как постепенно темнеет небо, как ярче проступают на нём первые звёзды…
Это не было быстрым процессом, но он, казалось, готов был так наблюдать вечно, ловя все полутона, все изменения долей градуса, приветствуя незнакомые звёзды, как старых знакомых. В них трудно было пока что опознать те системы, мимо которых они пролетали, созвездия проявлялись очень постепенно, слишком постепенно, мучая нетерпеливого Старскрима. Но когда последний луч погас за дальними скалами, и хрустальная паутина звёзд развернулась полностью сикер замер в священном восторге, и долго так сидел – впитывая этот тихий свет, любуясь мерцанием-перемигиванием, так и ушёл в спящий режим, пока наставник не вышел и не занёс его в ангар.
Работать в темноте было несколько труднее, но не настолько, насколько было бы, наверное, на их месте белковым, главная трудность была, пожалуй, в том, что Старскрим часто зависал в процессе, запрокидывая голову и блаженно улыбаясь бездне, расцвеченной огнями. В такие минуты он по-белому завидовал Скайфайру, столько уже где побывавшему, столько видевшему этих потрясающих картин. Скайфайр сильно не ругался на него в эти минуты – видимо, прекрасно помнил, как сам был таким. А иногда садился с ним рядом на утоптанный снег и что-нибудь рассказывал…
Старскрим проснулся от странных ощущений на лицевой пластине. Два мгновения потребовалось, чтобы осознать и впасть в шок, увидев пронзительный голубой свет над собой. Скайфайр… Скайфайр целовал его!
Ошарашенный возглас разорвал тишину, и нависший сверху корпус дрогнул.
– Скай… файр, что… что ты делаешь?
Оттолкнув наставника, Старскрим бросился к выходу – ему вдруг стало душно, и снег и звёзды казались как стакан воды внезапно проснувшемуся от странного, жаркого сна.
– Стой! Старскрим, прошу тебя, стой!
Скайфайр выбежал следом, догнал, схватил за плечо.
– Послушай, Старскрим, прости! Я не хотел тебя напугать, я…
– Думал, что я не проснусь?
Он резко развернулся – и обнаружил, что зря это сделал. Этот пронзительный свет, который так напугал его в глазах наставника – он никуда не исчез. А когда огромные руки стиснули его плечи – ему стало по-настоящему страшно.
– «Какой же он всё-таки большой, святая Вселенная… И мы здесь одни…»
– Скримми… - так нежно он говорил с ним только в минуты величайшего расположения, но сейчас почему-то это звучало страшно, - Скримми, прости, но пойми меня – я больше не могу… Ты просто не представляешь, что это такое – бесконечно долгие перелёты, ни живой искры вокруг…
Пятясь, Старскрим споткнулся о какой-то выступ, Скайфайр, падая сверху, к счастью, успел выставить руки, а не то бы несомненно раздавил более мелкого и хрупкого трансформера. Зато теперь было явно не убежать.
В алой оптике тихо разгоралась паника, но Скайфайра определённо было уже не остановить.
– Скримми, пожалуйста… Только один раз… Я просто не могу больше… Слишком долго…
Старскрим в эту минуту понял вдруг, что наставник говорит правду. Он вспомнил, как, возвращаясь из долгих экспедиций, его руководитель бежал не в бордель, а сдавать отчёты, обмениваться новостями, записываться на лекции и семинары, на какие ещё успевал… А потом и новое назначение. А разве вы не достаточно отдохнули?
Да ведь и проблема в том, что сколько ему перерыва между экспедициями ни дай, он всё равно будет заботиться, так сказать, о душе, а не о теле. Вот всякие выставки, презентации, в крайнем случае картинная галерея – это да…
Белые строгие губы накрыли чувственный рот Старскрима, поймали испуганный вздох, прошептали его имя. Белые пальцы скользнули по щеке, по груди, поддели стыки броневых пластин… Сикер дрожал мелкой дрожью, понимая, что ничего не может сделать – соотношение сил слишком не в его пользу. Нет, он, конечно, сопротивлялся… Он изо всех сил сопротивлялся…
Но вырваться из стального захвата было невозможно. Эти руки не били его, не причиняли боли – по крайней мере, намеренно – когда ласкали, рассоединяя броню, когда, без усилий преодолевая сопротивление, раздвигали его ноги… Зачем? Преимущества и так на его стороне…
«Что он… Он что, с ума сошёл? Он же… шаттл!» - метался в панике Старскрим, чувствуя, как Скайфайр расстёгивает собственную паховую броню. Он отчаянно дёрнулся, почувствовав прикосновение чего-то огромного и твёрдого к обнажённой внутренней обшивке, но руки наставника держали крепко. Ужасное можно было лишь отсрочить, но не отвратить. И когда Старскрим отпрянул насколько было возможно – до боли напряжения во всех сочленениях – то помогло это ему мало. Деталь Скайфайра уже пересекла тот рубеж, и неизбежное возвращение тела в прежнее положение показало – эти попытки были ошибкой…
Старскрим яростно закусил губу, чтобы не раскричаться и не расплакаться. Входящее в него орудие было просто гигантским, так что не то что отбиваться – просто пошевелиться было страшно, одно неосторожное движение – и растянутая до предела эластичная ткань разорвётся…
Как и полагалось шаттлу, Скайфайр делал всё очень медленно и размеренно, его движения были выверены и неотвратимы, и в такт им белые губы слизывали из уголков пригашенной оптики стынущий на морозе омыватель.
Он видел, как разгорается безуминкой приближающегося техноэкстаза голубая оптика, он чувствовал, как перезагрузка прошибла белый корпус золотой молнией. Выдох – ласковым стоном имя ученика, пронзительно синяя вспышка – и горячее масло внутри, и снег вокруг превращается в воду…
Те минуты, когда он лежал, придавленный весом Скайфайра, пришпиленный его стволом к безбрежной снежной простыни – были одни из самых жутких за всю его жизнь до сих пор. И звёзды, бесконечно далёкие звёзды над головой, светили и ничего не могли для него сделать…
Придя в себя и поднявшись с распластанного на снегу младшего, Скайфайр на миг горестно прикрыл лицо ладонью… Этого мига хватило Старскриму, чтобы, вскочив, броситься прочь.
Ноги, конечно, не слушались. В голове, конечно, шумело. А внутри, там – была такая странная пустота, опустошённость… Ну а чему удивляться, если то, что там побывало, превышало все мыслимые параметры для его конструкции?
– «Ещё два миллиметра, ну три – и всё…» - бесилась одна мысль, пока он, спотыкаясь, падая, увязая в снегу, стремился уйти как можно дальше. Стекающее по ногам масло оставляло в снегу чёрные, страшные следы.
– Старскрим!
Этот полный боли стон обжёг аудиосенсоры. Так действует, наверное, на лошадь удар кнута, он лишь быстрее пошёл через снег сам не зная куда.
А ему тоже тяжело было идти – после этого.
– Старскрим, стой! Прошу тебя, умоляю!
Он всё же догнал, всё же схватил за плечи, развернул к себе… Словно повторение…
– Нет! Не подходи ко мне!
Боль и мука в голубых глазах. Больше ли, чем в нём?
– Не подходи! Не трогай меня!
Всё же подошёл. Всё же тронул.
Толчок в грудь – сила отчаянья одного, помноженная на растерянность другого, и Скайфайр падает… Опрокидывается и падает в пропасть за его спиной. И словно ледяная волна смывает жар злости.
– Скайфайр!
Он подбежал к краю пропасти, упал на колени, заглянул, насколько смог, за край. Глубоко… Темно… Не видать, не слыхать…
– Скай!
Ужас тонкими змейками заползал в системы, сгущал охладитель в трубах.
– Скай…
Неужели он упал, разбился, погиб?
– Ска-ай!
Не лучше сделал – от крика сорвавшаяся с гор огромная снежная лавина засыпала ущелье, почти сравняв его с плато. Утих грохот, улеглась снежная пыль… Расширенной оптикой Старскрим смотрел на открывающуюся картину.
Преодолевая закономерную боль в системах, он трансформировался, он летал над бывшей пропастью с горестными криками, но что, что он мог сделать?
Уж не откопать своими силами – это точно. Не найдя ни малейшей лазейки (что и не удивительно), без толку кружа и роняя капли омывателя, он наконец осознал – безнадёжно.
Что остаётся? Возвратиться на Кибертрон одному. Такой перелёт для маленького самолётика почти равносилен самоубийству, это всё равно как для человека, одетого в спортивный костюм, предпринять переход по этой снежной пустыне пешком. Он, конечно, запасся энергией на этот перелёт, заполнив грузовые отсеки, насколько смог. Он надеялся, что там расскажет, что случилось… То есть, конечно, не всё – он скажет только о несчастном случае, умолчав о том, что произошло между ними со Скаем, лишь бы только его спасли, вытащили, а там уже пусть он сам решает, что делать с ним, просто отказаться от него и выгнать из Академии или отдать под суд за попытку убить наставника. Только бы был жив… Только бы дождался этой помощи…
Но на Кибертроне его ждало жестокое разочарование. Отправиться на выручку одному-единственному учёному в такую даль никто не счёл целесообразным. К Старскриму же отношение оказалось хуже некуда. Никто прямо не обвинял его в случившемся, но все так думали, и соответственно вели себя по отношению к нему. Из Академии ему пришлось уйти. Нет, не потому ему было больно от этих косых взглядов, чтобы он считал их совсем незаслуженными. Он-то знал, что это его вина… Но они-то, они-то не знали!
Многое из того периода потонуло в беспамятстве, в том числе и первая встреча с десептиконами, но самому тому, что он оказался в их рядах, можно ли было удивляться? Его отвергли и заклеймили раньше, чем он успел принять это решение – ступить теперь на порочный путь. Чувство вины же – то, которого за ним и не подозревали проклявшие его – жгло изнутри и запрещало вспоминать о лучшем, о несбыточном уже.
Никто и ничто здесь не давало ему успокоения и утешения. Да и странно бы было ждать подобного от них. Скорее, это был его ад, чем пусть порочный, но рай, как было это для Тандера и Скайварпа. Терпя издевательства Мегатрона, он иногда думал, полуосознаваемо, что таким образом пытается искупить вину перед памятью, живущей не в мыслях, не в кошмарах даже, а в самом пронизанном болью существе. Память эта и была болью, уже не рефлексом, а состоянием, и никакой физической болью, никаким моральным унижением Мегатрон не смог бы её пересилить. У него не было, в общем-то, никаких шансов даже представить, что чувствует, о чём думает его любимая коварная игрушка во время их ставших традицией жестоких игр.
Потому что ему же и в голову не пришло бы, что мысли эти – совсем не о нём… Таковы, увы, десептиконы, центр вселенной для них в них, любимых. Так же и Тандер, когда порой, в ответ на какое-то своё очень осторожное и прочувствованное действие в их личных сикерских играх, слышал тихий-тихий стон: «Скай…» тут же принимался довольно ржать «Как ты мог нас спутать». Спутать Старскрим никак бы не мог – в любовных играх братья были не просто разными… Представить себе нежного и осторожного Скайварпа не хватило бы никакого воображения…
И конечно, когда после всех мыслимых кочек и ухабов вселенной, на какой-то вшивой планетке в толще льдов вдруг мелькнули знакомые черты…
Он не знал, в жар его при этом кинуло или в холод. Но мысль, которой он боялся желал – что это всё-таки второй шанс – не могла не придти…
И запрещая себе, едва сам с собой вслух не ругаясь – он уже проигрывал внутри себя их первый, после такого-то безумного времени, разговор, он представлял, как наконец решится поднять голову и посмотреть в эти пронзительно голубые глаза…
Он сознавал, как много утекло с тех пор не только воды, и сознавал свою падшесть, не умаляя её нисколько, всё же желал упасть к его ногам, и искупить вину тем единственным, чем мог…
Но увы, остаться наедине всё никак не получалось – Мегатрон, да и остальные, не слишком доверяли новому товарищу, а ну как старые знакомые сговорятся? Оставалось ловить все жесты, все выражения лица, перебрасываться теми словами, которые можно слышать всем, и при этом безмолвно кричать: «Помнишь ли, Скайфайр, помнишь?»
Он узнал. Он улыбался. Он говорил, что рад помочь… Он иногда пригашал оптику, пересекаясь взглядом – помнил? Мучился из-за того, что помнил?
А что скрывалось там, в непроизнесённом? По дрожи губ было видно – тоже рвутся из искры слова, способные прожечь льды, пронзить холодный вакуум, долететь отсюда до дальних звёзд, светивших и тогда, в те давние дни и ночи доисторической Земли…
И была невероятная мука – словно одно мгновение растягивают в бесконечные тысячелетия, мгновение этого невероятного, но нужного как последняя капля энергии – прощения… До этого мгновения был один шаг – и до него была пропасть, пропасть молчания, пропасть прошедших ужасных лет и крови и грязи, покрывшей их… И была реальность. Реальность, накатывающаяся той самой снежной лавиной – не сильно-то встанешь у неё на пути. Старскрим хорошо знал своего наставника, и понимал – это строительство здания на кончике иглы, когда эта «замороженность» пройдёт, когда Скай поймёт, кто такой Мегатрон и десептиконы – никакими силами уже не удержишь его, и страшно даже представить, что тогда будет…
И всё же, и всё же… Когда это случилось, и они сшиблись в небе, роняя с крыльев снопы искр – тогда он яснее ясного и острее острого пожалел, что в этой ледяной бездне скрылось не его хрупкое тело.
Да, мне стыдно. Мне стыдно! Но с музой попробуй поспорь...
Но, действительно, написать что-то об ЭТОЙ ПАРЕ однажды было необходимо. И уж не знаю, насколько оно получилось грамотно и безглючно (элементарно при перепечатывании, с косых глаз, орфографические ошибки и пропуски слов не исключены), но как-то вот внутри закипело и выродилось, что закипело, то и выродилось, да. Вольно-идиотическая версия - что же на самом деле там и тогда произошло.
Ну так вот.
Название - Огонь во льдах
Вселенная - G-1
Жанр - как путался в них, так и путаюсь, но тут, наверное, ангст есть,плюс понятно, ограничения по возрасту, какие кто сам на себя наложит, потому как слэш - есть! Я предупредил.
Предупреждение 1:Никто и ничего мне не принадлежит - и не рвусь.
Предупреждение 2:Зверь Обоснуй тяпнул за палец и сбежал. Теперь что ли делать прививку от бешенства...
Ну, кого не отпугнул -...
читать дальше Огонь во льдах.
– Ну, и что мы забыли на этой убогой планетке? – недовольный высокий голосок вслед за шумом двигателей разрезал морозный воздух. На вздёрнутый носик младшего научного сотрудника с громким дзинем упал кристаллик льда.
– Оценка глупая и преждевременная, - раздалось ворчливое в ответ, - то, что мы приземлились в ледяной пустыне – ещё не значит, что мы здесь зря. Мне казалось, курсант, вы уже должны знать, что работа биолога – не только глазеть на яркие зрелища, но и тщательнейшее и кропотливо исследовать то, что не видно простому глазу. Приступать к разбивке лагеря!
Старскрим вздохнул. Ну вот, рассердил наставника… Он всегда переходит на «вы», когда ученик позволяет себе высказывания грубого непрофессионализма, и достигает нужного эффекта, квинт побери…
«Ну кто меня за мой поганый язык тянет?»
Разбивать лагерь, впрочем, было делом несложным, Старскрим уже приловчился. Лёгкие, но прочные полимерные конструкции составлялись легко, первые разы, правда, пришлось помучиться со схемой, зато потом он помнил всё это уже наизусть. Сборный ангар выдерживал любые температуры, порывы ветра, дожди и снегопады, и был даже сравнительно кислотоупорным – осадки на некоторых планетах были довольно агрессивными. А в разобранном виде занимал очень мало места в багажнике Скайфайра.
Установить мобильные генераторы было уже посложнее, пришлось побегать, выбирая для них поподходящее место. Скайфайр тем временем распаковал всё своё оборудование и уже помчался замерять излучения, фиксировать температуру, влажность и тому подобное.
Да, тысячу раз прав наставник, без нудной работы никуда, как ни тоскливо каждый раз вычерчивать эти кривые и набивать бесконечные столбики цифр различных показателей. Но молодым и бойким во все времена хотелось чего-то большего и значительного по впечатлениям, это тоже непреложный закон жизни. Старскриму куда больше нравилось описывать иные формы жизни, флору и фауну чужих планет, но наставника он слушался, бухтел, но слушался.
Лагерь был разбит, оборудование включено, светило новой системы медленно скользило вдоль горизонта. Теперь можно было и заправиться, и улечься на подзарядку с долгой дороги – сегодня ясно, больше никаких походов не будет, Скайфайр всё делает поэтапно и строго по схеме – как надо, словом, а не как придётся. Старскрим тоже вынужден был признать, что отдохнуть сейчас – лучше всего, хотя и не терпелось поскорее осмотреться на новом месте и излазить окрестности вдоль и поперёк. Раньше он объяснял такие свои потребности целями разведки, потом Скайфайр стал устанавливать вокруг лагеря радары, и этого пока хватало.
– Тебе заняться нечем? Энергия брызжет? Ну тогда смонтируй, пожалуйста, установки анализа живой клетки! И не как в прошлый раз, когда подсоединил мне их к маломощному генератору.
… Вот так…
Но всё равно учиться, путешествуя, было интереснее, чем изучать это всё в теории, в душных учебных кабинетах. А учителем Скайфайр, несмотря на свою нелюдимость, был хорошим. И то, что он согласился взять с собой ученика – это было действительно большое везенье.
В общем, на жизнь Старскрим жаловался больше для профилактики. Он прекрасно знал, что повезло ему куда больше, чем многим.
Первые дни на новом месте были вполне предсказуемы. Скайфайр анализировал пробы льда, добытые в различных местах, заявляя, что жизнь на планете определённо есть, и не только в смысле вмёрзших в лёд бактерий и простейших. Хотя при осмотре из космоса значительная часть суши и покрыта снегом и льдом – судя по всем уже сделанным анализам, жизнь здесь возможна достаточно высокоразвитая. Старскрим излазил ближайшие ледяные скалы, делая снимки, напоролся в ходе этих прогулок на останки какого-то животного, чем осчастливил руководителя явно надолго, после чего занялся делом, которое ему в последнее время часто доверяли – и он этим гордился – составлением карты..
Составить карту всей планеты – дело, конечно, хлопотное и небыстрое, но начинается с малого, как говорится, оптика боится, а манипуляторы делают. Отправлены они сюда достаточно надолго, времени хватит.
На кой, казалось бы, подробное обследование планеты, наполовину покрытой водой и почти на всю оставшуюся половину – льдом? Чем она может быть полезна?
– Не чем в таком случае, а кем, - над плечом нависает строгая учительская физиономия, - вот тут расщелину забыл…
– Она же маленькая!
– Всё равно надо! Так вот, если планета обитаема… Поскольку она обитаема, то есть – если здесь есть разумная жизнь, способная вступить в контакт, то нам это может быть полезно в культурном и экономическом плане.
Старскрим имел весьма скептическое мнение о возможной пользе для культуры и экономики от возможных жителей этой планеты, но смолчал.
Чего лично ему не хватало, так это звёзд. За время космических перелётов, видимо, не надоели.
Просто смотреть на звёзды из космоса и смотреть на них сквозь атмосферу – это разные вещи. Старскриму было интересно – как выглядят звёзды здесь, на этой планете. Но полярный день длился ещё очень долго, прежде чем солнце нехотя, медленно начало уползать с неба. Старскрим сам, без понуканий наставника, построил маленькую модельку этой планеты относительно взаимного расположения с солнцем и спутником, получилось очень интересно. Скайфайр, дочертив кривые и прочие замысловатые всех базовых показателей, важно заявил, что на планете, видимо, в не столь давнем времени приключился какой-то катаклизм, в результате которого большая часть поверхности и была теперь одета льдом, но это не навсегда, и когда-нибудь, возможно, мы будем гостить на этой планете, когда она будет куда более дружелюбной…
– Ну, вон твои звёзды, Старскрим!
Он вскочил, и, едва не перепрыгнув наставника, бросился на улицу.
Да! Зрелище вечерней зари на неизвестной планете, среди бескрайних снегов и льдов, было просто волшебным. А первым звёздам, похожим на кристально чистые капли, он радовался безмолвно, но бурно, стоя рядом с ним, наверное, можно было ощутить это ликование…
Он наблюдал, как уползает за горизонт огненный шлейф заката, как постепенно темнеет небо, как ярче проступают на нём первые звёзды…
Это не было быстрым процессом, но он, казалось, готов был так наблюдать вечно, ловя все полутона, все изменения долей градуса, приветствуя незнакомые звёзды, как старых знакомых. В них трудно было пока что опознать те системы, мимо которых они пролетали, созвездия проявлялись очень постепенно, слишком постепенно, мучая нетерпеливого Старскрима. Но когда последний луч погас за дальними скалами, и хрустальная паутина звёзд развернулась полностью сикер замер в священном восторге, и долго так сидел – впитывая этот тихий свет, любуясь мерцанием-перемигиванием, так и ушёл в спящий режим, пока наставник не вышел и не занёс его в ангар.
Работать в темноте было несколько труднее, но не настолько, насколько было бы, наверное, на их месте белковым, главная трудность была, пожалуй, в том, что Старскрим часто зависал в процессе, запрокидывая голову и блаженно улыбаясь бездне, расцвеченной огнями. В такие минуты он по-белому завидовал Скайфайру, столько уже где побывавшему, столько видевшему этих потрясающих картин. Скайфайр сильно не ругался на него в эти минуты – видимо, прекрасно помнил, как сам был таким. А иногда садился с ним рядом на утоптанный снег и что-нибудь рассказывал…
Старскрим проснулся от странных ощущений на лицевой пластине. Два мгновения потребовалось, чтобы осознать и впасть в шок, увидев пронзительный голубой свет над собой. Скайфайр… Скайфайр целовал его!
Ошарашенный возглас разорвал тишину, и нависший сверху корпус дрогнул.
– Скай… файр, что… что ты делаешь?
Оттолкнув наставника, Старскрим бросился к выходу – ему вдруг стало душно, и снег и звёзды казались как стакан воды внезапно проснувшемуся от странного, жаркого сна.
– Стой! Старскрим, прошу тебя, стой!
Скайфайр выбежал следом, догнал, схватил за плечо.
– Послушай, Старскрим, прости! Я не хотел тебя напугать, я…
– Думал, что я не проснусь?
Он резко развернулся – и обнаружил, что зря это сделал. Этот пронзительный свет, который так напугал его в глазах наставника – он никуда не исчез. А когда огромные руки стиснули его плечи – ему стало по-настоящему страшно.
– «Какой же он всё-таки большой, святая Вселенная… И мы здесь одни…»
– Скримми… - так нежно он говорил с ним только в минуты величайшего расположения, но сейчас почему-то это звучало страшно, - Скримми, прости, но пойми меня – я больше не могу… Ты просто не представляешь, что это такое – бесконечно долгие перелёты, ни живой искры вокруг…
Пятясь, Старскрим споткнулся о какой-то выступ, Скайфайр, падая сверху, к счастью, успел выставить руки, а не то бы несомненно раздавил более мелкого и хрупкого трансформера. Зато теперь было явно не убежать.
В алой оптике тихо разгоралась паника, но Скайфайра определённо было уже не остановить.
– Скримми, пожалуйста… Только один раз… Я просто не могу больше… Слишком долго…
Старскрим в эту минуту понял вдруг, что наставник говорит правду. Он вспомнил, как, возвращаясь из долгих экспедиций, его руководитель бежал не в бордель, а сдавать отчёты, обмениваться новостями, записываться на лекции и семинары, на какие ещё успевал… А потом и новое назначение. А разве вы не достаточно отдохнули?
Да ведь и проблема в том, что сколько ему перерыва между экспедициями ни дай, он всё равно будет заботиться, так сказать, о душе, а не о теле. Вот всякие выставки, презентации, в крайнем случае картинная галерея – это да…
Белые строгие губы накрыли чувственный рот Старскрима, поймали испуганный вздох, прошептали его имя. Белые пальцы скользнули по щеке, по груди, поддели стыки броневых пластин… Сикер дрожал мелкой дрожью, понимая, что ничего не может сделать – соотношение сил слишком не в его пользу. Нет, он, конечно, сопротивлялся… Он изо всех сил сопротивлялся…
Но вырваться из стального захвата было невозможно. Эти руки не били его, не причиняли боли – по крайней мере, намеренно – когда ласкали, рассоединяя броню, когда, без усилий преодолевая сопротивление, раздвигали его ноги… Зачем? Преимущества и так на его стороне…
«Что он… Он что, с ума сошёл? Он же… шаттл!» - метался в панике Старскрим, чувствуя, как Скайфайр расстёгивает собственную паховую броню. Он отчаянно дёрнулся, почувствовав прикосновение чего-то огромного и твёрдого к обнажённой внутренней обшивке, но руки наставника держали крепко. Ужасное можно было лишь отсрочить, но не отвратить. И когда Старскрим отпрянул насколько было возможно – до боли напряжения во всех сочленениях – то помогло это ему мало. Деталь Скайфайра уже пересекла тот рубеж, и неизбежное возвращение тела в прежнее положение показало – эти попытки были ошибкой…
Старскрим яростно закусил губу, чтобы не раскричаться и не расплакаться. Входящее в него орудие было просто гигантским, так что не то что отбиваться – просто пошевелиться было страшно, одно неосторожное движение – и растянутая до предела эластичная ткань разорвётся…
Как и полагалось шаттлу, Скайфайр делал всё очень медленно и размеренно, его движения были выверены и неотвратимы, и в такт им белые губы слизывали из уголков пригашенной оптики стынущий на морозе омыватель.
Он видел, как разгорается безуминкой приближающегося техноэкстаза голубая оптика, он чувствовал, как перезагрузка прошибла белый корпус золотой молнией. Выдох – ласковым стоном имя ученика, пронзительно синяя вспышка – и горячее масло внутри, и снег вокруг превращается в воду…
Те минуты, когда он лежал, придавленный весом Скайфайра, пришпиленный его стволом к безбрежной снежной простыни – были одни из самых жутких за всю его жизнь до сих пор. И звёзды, бесконечно далёкие звёзды над головой, светили и ничего не могли для него сделать…
Придя в себя и поднявшись с распластанного на снегу младшего, Скайфайр на миг горестно прикрыл лицо ладонью… Этого мига хватило Старскриму, чтобы, вскочив, броситься прочь.
Ноги, конечно, не слушались. В голове, конечно, шумело. А внутри, там – была такая странная пустота, опустошённость… Ну а чему удивляться, если то, что там побывало, превышало все мыслимые параметры для его конструкции?
– «Ещё два миллиметра, ну три – и всё…» - бесилась одна мысль, пока он, спотыкаясь, падая, увязая в снегу, стремился уйти как можно дальше. Стекающее по ногам масло оставляло в снегу чёрные, страшные следы.
– Старскрим!
Этот полный боли стон обжёг аудиосенсоры. Так действует, наверное, на лошадь удар кнута, он лишь быстрее пошёл через снег сам не зная куда.
А ему тоже тяжело было идти – после этого.
– Старскрим, стой! Прошу тебя, умоляю!
Он всё же догнал, всё же схватил за плечи, развернул к себе… Словно повторение…
– Нет! Не подходи ко мне!
Боль и мука в голубых глазах. Больше ли, чем в нём?
– Не подходи! Не трогай меня!
Всё же подошёл. Всё же тронул.
Толчок в грудь – сила отчаянья одного, помноженная на растерянность другого, и Скайфайр падает… Опрокидывается и падает в пропасть за его спиной. И словно ледяная волна смывает жар злости.
– Скайфайр!
Он подбежал к краю пропасти, упал на колени, заглянул, насколько смог, за край. Глубоко… Темно… Не видать, не слыхать…
– Скай!
Ужас тонкими змейками заползал в системы, сгущал охладитель в трубах.
– Скай…
Неужели он упал, разбился, погиб?
– Ска-ай!
Не лучше сделал – от крика сорвавшаяся с гор огромная снежная лавина засыпала ущелье, почти сравняв его с плато. Утих грохот, улеглась снежная пыль… Расширенной оптикой Старскрим смотрел на открывающуюся картину.
Преодолевая закономерную боль в системах, он трансформировался, он летал над бывшей пропастью с горестными криками, но что, что он мог сделать?
Уж не откопать своими силами – это точно. Не найдя ни малейшей лазейки (что и не удивительно), без толку кружа и роняя капли омывателя, он наконец осознал – безнадёжно.
Что остаётся? Возвратиться на Кибертрон одному. Такой перелёт для маленького самолётика почти равносилен самоубийству, это всё равно как для человека, одетого в спортивный костюм, предпринять переход по этой снежной пустыне пешком. Он, конечно, запасся энергией на этот перелёт, заполнив грузовые отсеки, насколько смог. Он надеялся, что там расскажет, что случилось… То есть, конечно, не всё – он скажет только о несчастном случае, умолчав о том, что произошло между ними со Скаем, лишь бы только его спасли, вытащили, а там уже пусть он сам решает, что делать с ним, просто отказаться от него и выгнать из Академии или отдать под суд за попытку убить наставника. Только бы был жив… Только бы дождался этой помощи…
Но на Кибертроне его ждало жестокое разочарование. Отправиться на выручку одному-единственному учёному в такую даль никто не счёл целесообразным. К Старскриму же отношение оказалось хуже некуда. Никто прямо не обвинял его в случившемся, но все так думали, и соответственно вели себя по отношению к нему. Из Академии ему пришлось уйти. Нет, не потому ему было больно от этих косых взглядов, чтобы он считал их совсем незаслуженными. Он-то знал, что это его вина… Но они-то, они-то не знали!
Многое из того периода потонуло в беспамятстве, в том числе и первая встреча с десептиконами, но самому тому, что он оказался в их рядах, можно ли было удивляться? Его отвергли и заклеймили раньше, чем он успел принять это решение – ступить теперь на порочный путь. Чувство вины же – то, которого за ним и не подозревали проклявшие его – жгло изнутри и запрещало вспоминать о лучшем, о несбыточном уже.
Никто и ничто здесь не давало ему успокоения и утешения. Да и странно бы было ждать подобного от них. Скорее, это был его ад, чем пусть порочный, но рай, как было это для Тандера и Скайварпа. Терпя издевательства Мегатрона, он иногда думал, полуосознаваемо, что таким образом пытается искупить вину перед памятью, живущей не в мыслях, не в кошмарах даже, а в самом пронизанном болью существе. Память эта и была болью, уже не рефлексом, а состоянием, и никакой физической болью, никаким моральным унижением Мегатрон не смог бы её пересилить. У него не было, в общем-то, никаких шансов даже представить, что чувствует, о чём думает его любимая коварная игрушка во время их ставших традицией жестоких игр.
Потому что ему же и в голову не пришло бы, что мысли эти – совсем не о нём… Таковы, увы, десептиконы, центр вселенной для них в них, любимых. Так же и Тандер, когда порой, в ответ на какое-то своё очень осторожное и прочувствованное действие в их личных сикерских играх, слышал тихий-тихий стон: «Скай…» тут же принимался довольно ржать «Как ты мог нас спутать». Спутать Старскрим никак бы не мог – в любовных играх братья были не просто разными… Представить себе нежного и осторожного Скайварпа не хватило бы никакого воображения…
И конечно, когда после всех мыслимых кочек и ухабов вселенной, на какой-то вшивой планетке в толще льдов вдруг мелькнули знакомые черты…
Он не знал, в жар его при этом кинуло или в холод. Но мысль, которой он боялся желал – что это всё-таки второй шанс – не могла не придти…
И запрещая себе, едва сам с собой вслух не ругаясь – он уже проигрывал внутри себя их первый, после такого-то безумного времени, разговор, он представлял, как наконец решится поднять голову и посмотреть в эти пронзительно голубые глаза…
Он сознавал, как много утекло с тех пор не только воды, и сознавал свою падшесть, не умаляя её нисколько, всё же желал упасть к его ногам, и искупить вину тем единственным, чем мог…
Но увы, остаться наедине всё никак не получалось – Мегатрон, да и остальные, не слишком доверяли новому товарищу, а ну как старые знакомые сговорятся? Оставалось ловить все жесты, все выражения лица, перебрасываться теми словами, которые можно слышать всем, и при этом безмолвно кричать: «Помнишь ли, Скайфайр, помнишь?»
Он узнал. Он улыбался. Он говорил, что рад помочь… Он иногда пригашал оптику, пересекаясь взглядом – помнил? Мучился из-за того, что помнил?
А что скрывалось там, в непроизнесённом? По дрожи губ было видно – тоже рвутся из искры слова, способные прожечь льды, пронзить холодный вакуум, долететь отсюда до дальних звёзд, светивших и тогда, в те давние дни и ночи доисторической Земли…
И была невероятная мука – словно одно мгновение растягивают в бесконечные тысячелетия, мгновение этого невероятного, но нужного как последняя капля энергии – прощения… До этого мгновения был один шаг – и до него была пропасть, пропасть молчания, пропасть прошедших ужасных лет и крови и грязи, покрывшей их… И была реальность. Реальность, накатывающаяся той самой снежной лавиной – не сильно-то встанешь у неё на пути. Старскрим хорошо знал своего наставника, и понимал – это строительство здания на кончике иглы, когда эта «замороженность» пройдёт, когда Скай поймёт, кто такой Мегатрон и десептиконы – никакими силами уже не удержишь его, и страшно даже представить, что тогда будет…
И всё же, и всё же… Когда это случилось, и они сшиблись в небе, роняя с крыльев снопы искр – тогда он яснее ясного и острее острого пожалел, что в этой ледяной бездне скрылось не его хрупкое тело.
Да, мне стыдно. Мне стыдно! Но с музой попробуй поспорь...@настроение: ругаюсь на себя
@темы: Г1, фанфег, Трансформеры, Слэш
-
-
10.12.2008 в 11:03нуниверю! Скример его сам бы в таком случае и похоронил... нарошно и с удовольствием! Почему потом радовался, когда нашли? Потому что можно было использовать путём лёгкого шантажа. Но это, конечно, махрооовое ИМХО, кто меня послушает...
-
-
10.12.2008 в 11:04и вообще не мог Скай - так-
-
10.12.2008 в 20:24...Наивный Скрим и помутившийся на время шаттл... Верю, ибо абсурдно...
или у меня оч растяжимое воображение.«парят над нами парят
помрачая рассудок
бриллиантовые дороги
в темное время суток»
[Нау (с)]
-
-
11.12.2008 в 00:12Strekozka Ты знаешь, я тебя слушаю! Просто родилась версия.
-
-
14.12.2008 в 20:11Атмосферность чувствуется отчётливая. Словно переносишься туда и сама видишь те звёзды, снег...
И есть над чем поразмышлять: например, о глубине, о характере боли Скрима во все те годы, прошедшие после потери Ская.
-
-
15.12.2008 в 11:27Я сперва хотел изобразить Скрима более обозлённым. Но как-то само написалось так...
-
-
17.12.2008 в 21:11Можно тебя попросить выложить фанфик на моём сайте? Ему там самое место.
Вот люблю я нестандартные подходы, особенно так хорошо вплетенные в канву действительности. Атмосферу, отношения ты просто великолепно передал... я долго не мог успокоится, расчувствовался... фантазировал.
-
-
17.12.2008 в 22:31-
-
17.12.2008 в 23:10-
-
18.12.2008 в 00:36-
-
18.12.2008 в 17:37-
-
18.12.2008 в 19:34-
-
18.12.2008 в 23:41Ещё один...Я об этом как-то и не думал. Повествование-то от третьего лица, поэтому я допускаю земную образность, бо пишется на Земле, для читателей, на Земле же живущих. Коль скоро пишется всё равно на русском, а не на кибертронском... Потому как аналогии, конечно, искать можно, но, во-первых, не всегда найдёшь, во-вторых - так оно понятнее просто. Ну... Обосновал?Hymera Ы-ы
-
-
19.12.2008 в 02:17Обосновал)) Ещё такой момент... в концовке Скрим больно страдает позицией жертвы. Я сам не всегда успешно борюсь с этим недостатком, вот и приметил.
-
-
19.12.2008 в 02:34-
-
19.12.2008 в 03:01-
-
19.12.2008 в 03:07А тут - да, не ты один так видишь. Хотя и было это интуитивно, "куда кривая повела". Я потом только думал - а как ты это воспримешь, а не обидишься ли, не найдёшь какого скрытого намёка... Потому и написал, что разобрать меня ещё могут)))
Но просто вдруг образ этой парочки зацепил, на самом деле здесь просто столько... материала для работы... Как писатель чувствую)
-
-
19.12.2008 в 03:41Я про это писал в драббле "Глупая мечта", он на самом деле многослоен и имеет массу подтекстов. Да, пара интересная, я пока до неё не добрался основательно и не знаю доберусь ли, но задумка есть.
-
-
19.12.2008 в 03:45-
-
19.12.2008 в 12:02Фанарт в тему:
Скрим бьётся аб лёд
-
-
19.12.2008 в 15:23Skeinweaver
-
-
19.12.2008 в 19:01-
-
19.12.2008 в 19:07...эх, не успокоиться бы вам и не зажить счастливо? Без больных игр в завоевание вселенной и борьбу за власть... Как бы всем тогда хорошо стало...-
-
19.12.2008 в 19:18-
-
19.12.2008 в 19:28-
-
19.12.2008 в 19:35Точно у тебя ведь инет как у меня прямо... Не скорость, а слёзы.
Ну Вас тогда автоботы мир себе возьмут... Вы такие только расслабься и отвлекись все прикарманите.
-
-
19.12.2008 в 20:42-
-
26.08.2009 в 13:43Молодец. Чувственно, красочно. Очень понравилось.
-
-
26.08.2009 в 16:06Шатлу случился "кошкин день"... А Скримка попался...
Хм, всё равно, чего-то не хвататет, как-то смазаненько вышло нет ощущения того что Скриммер переваривал всё это СТОЛЬКО времени.
-
-
27.08.2009 в 10:46XenaPhoenyx Гм... Ну, не знаю, как показать... На самом деле, в Г1 с ощущением времени тоже не очень...