Ты моя трава... ой, тьфу, моя ива(с) // Дэвид Шеридан, психологическое оружие Альянса
Ну люблю, люблю, когда мысли формулируют настолько чётко и верно...
Война полов
Как только речь заходит о борьбе женщин, сразу находятся светлые головы, которые заподазривают коварный замысел: возможно, женщины борются вовсе не за равенство и не за социальные, трудовые и политические права, а за господство над мужчинами, за привилегии и против обязанностей.
Шокировав публику таким откровением, разоблачители обычно приводят и стандартный список всяческих «дискриминаций» и угнетений, которым женщины подвергают мужчин: призыв в армию, отбирание детей при разводе, высокая смертность и завышенные сроки пенсионного возраста и, наконец, ложные обвинения в изнасиловании. Так или иначе, далее следует единственный очевидный вывод: война полов в разгаре, и мужчины начинают в ней проигрывать.
читать дальшеВо-первых, стоит оговориться, что, если речь идет о поле не с биологической, а с социальной точки зрения, то уместнее употреблять термин «гендер», что и означает «социальный пол» — то есть тот довесок стереотипов и обязанностей, который мы получаем вместе с биологическим полом. Патриархальная мораль подразумевает существование двух гендерных ролей: феминной («женской») и маскулинной («мужской»).
Быть женщиной в этой системе означает быть пассивной, несамостоятельной, слабой, глупой, но прекрасной, как цветок или кукла, и — главное: уметь быть приятной для мужчин и обслуживать их бытовые и сексуальные потребности. В конечном счете, эта роль сводится к обязанностям домработницы, няни и гетеры в одном лице. Быть мужчиной — значит быть активным, агрессивным, своевольным, самостоятельным, сильным, умным, принимать решения за двоих и нести за них ответственность, а главное — обеспечивать и защищать.
Недостатков у женской роли так много, что им посвящена большая часть этого журнала. Женщина чаще всего экономически зависима от мужчины (ведь у нее меньше возможности при трудоустройстве и при продвижении по службе, в среднем на 37% ниже зарплата, она нетрудоспособна во время беременности и родов). Кроме того, чтобы она могла выполнять свою функцию в семье, ее воспитывают как обслугу для чужих интересов. Те же преимущества женской роли, на которые любят ссылаться «защитники мужчин», — это лишь небольшая компенсация за экономическую и психологическую зависимость.
Зато мужская роль на первый взгляд кажется сосредоточием всех общечеловеческих достоинств. Но привилегии, которыми их щедро наградил патриархат, для большинства превращаются в непомерную ношу. Во-первых, «настоящий мужчина» должен прокормить семью. Для элиты, по наследству получившей большие капиталы, это не проблема. Но большинству, чтобы хоть как-то соответствовать статусу, приходится работать на износ. Результат как нельзя лучше отражает статистика смертности среди мужчин, занятости на вредных и тяжелых работах и сопутствующих заболеваний. Кроме того, «настоящие мужики» никогда не жалуются, а значит переносят болезни на ногах, подавляют стрессы и глушат их в алкоголе. Еще герой должен всегда побеждать любого «врага» и ничего не боятся — смерти в драках и в войнах, травмы на производствах, ДТП, и проблемы в личной жизни из-за табу на проявления чувств — все побочные эффекты высокого статуса мужчин можно перечислять бесконечно.
Совершенно справедливо отмечая все эти факты, официальная пропаганда тут же как само собой делает вывод, что все это — дискриминация мужчин… женщинами. Типичной в череде подобных разоблачительных статей стала недавняя публикация Александра Колесниченко «О бедном мужчине замолвите слово» с подзаголовком «Сильный пол все чаще становится жертвой женской дискриминации». Зачем женщинам так упорно изводить мужчин — не поясняется, видимо делается скидка на врожденное коварство. Соответственно, надо полагать, что и женщин мужчины дискриминируют и унижают в силу природной жестокости. Но кому же на самом деле нужны эти гендерные роли со всеми их «побочными эффектами»?
Предполагается, что две «половинки» составляют некое гармоничное целое, и с этим можно отчасти согласиться: экономика действительно получает гармоничную единицу — двух работников по цене одного. Например, зачем государству оплачивать детские сады, если у ребенка есть Мать? Зачем доступный общепит, если есть Хозяюшка? Зачем давать женщине достойную зарплату или оплачивать пособия, если у нее должен быть Добытчик? А как можно сэкономить на отпусках и больничных, на обеспечении безопасности условий труда, если у тебя в подчинении «настоящие мужчины»! В итоге работают двое, только у женщины при этом зарплата меньше на треть + она совершенно бесплатно выполняет необходимый бытовой труд, а мужчина дорабатывает сверхурочно все недоплаченное женщине. Экономическая выгода на лицо. Очевиден и выход из этой ситуации: объединиться работникам обоего пола и бороться за общие интересы — за достойный труд, высокую оплату, социальные гарантии и против патриархальной морали, угнетающей оба пола.
Но официальная пропаганда не намерена так просто сдаваться. Она настаивают именно на войне полов, но никак не на общей борьбе за единые интересы. Например, можно услышать о том, как женщины жируют на своих ранних пенсиях, а попутно обдумывают планы, как бы понизить зарплату мужчин до уровня собственной (вот такое представление о равенстве). Наконец, доходит до того, что именно женщины ответственны за то, что мужчин отправляют в армию. Армия нужна для защиты собственности крупных капиталистов и для силовых методов ведения империалистической политики. Заодно это еще один институт по созданию «гражданина и патриота» — конвейер для промывки мозгов. Должен ли вообще человек подвергаться унижению и муштре? Нет, причем ни мужчина, ни женщина. А вот возможность учиться пользоваться оружием должна быть у каждого. Решением проблемы стало бы всеобщее военное обучение по месту жительства с сохранением всех прав у солдата, включая право на создание профсоюза, и с низовым контролем за всеми высшими чинами в армии. Но любители войны полов не только считают совершенно естественной армейское истязание, но и возлагают вину за эти мучения на женщину — действительно, ведь именно этих хрупких созданий «защищают» солдаты, пока строят дачи офицерам. И эта логика идет дальше: за все эти страдания мужчине положена от женщины компенсация — он отмучился, отслужил, получил статус «настоящего» и теперь с полным правом может унижать женщину. Не давая большинству мужчин ни реальной власти, ни возможности проявить себя, в качестве подачки ему предлагается еще более бесправная женщина, на фоне которой всегда можно почувствовать себя господином.
И если патриархат предлагает женщинам и мужчинам разные статусы, то и «оружие» в войне полов у них различно. Женщина не смеет и не умеет прямо выражать свои желания, диктовать свою волю, поэтому в ее арсенале только манипулятивные практики и грязные приемчики. В самом легком варианте — это язык вздохов и полунамеков, в самом жестком — коварство и шантаж. Извечный вопрос «Чего хотят женщины?» появляется не из-за какой-то мистической загадочности, а из-за невозможности и неумения четко формулировать свои желания и рассчитывать, что кто-то с ними всерьез будет считаться. А манипуляции и флирт становятся зачастую единственным возможным способом выживания в мире, где твое благополучие зависит от успешности среди мужчин. Мужчина же активен и независим, поэтому свою волю и желания заявляет прямо, в худшем случае — навязывает насильно или экономическим шантажом («кто девушку ужинает, тот ее и танцует»). Есть одна притча, как нельзя лучше показывающая, какие рычаги оставляет женщине патриархат для отстаивания своих интересов в семье:
Раньше Адам и Ева были одинаково сильными, а потому выясняли отношения дракой: кто одержал победу — тот и прав. Но пришел Адам к Богу и говорит: «Господи, никак не совладать мне со своей женой, дай мне силы, чтобы я мог поставить ее на место». И Бог дал ему силы. Приходит Адам домой, открывает дверь «с ноги» и говорит: «Жена, неси ужин». Она возмутилась, налетела на него с кулаками, но он враз уложил ее на обе лопатки. Пришлось ей исполнять все его желания. Уставшая и униженная пришла она к Богу и говорит: «Господи, почему ты дал Адаму такую силу? Кто теперь защитит меня?» Но Бог ей ответил: «Ева, а для тебя у меня есть особый подарок. Вот тебе три ключа: один от кухни, другой — от спальни и третий — от детской. Пользуйся ими умело, и ты сможешь добиться от Адама всего, что хочешь». Приходит Адам в этот вечер домой, открывает дверь с ноги: «Жена, неси ужин!». Хочет пойти поесть — кухня заперта, хочет отдохнуть в постели с женой — и туда хода нет, наконец, хочет поцеловать на ночь любимого ребенка — и эта дверь заперта. С тех пор пришлось Адаму считаться с мнением супруги, чтобы не оказаться у запертых дверей».
Одним из излюбленных аргументов «защитников мужчин» становится отбирание детей у отцов. Это же стало и главным пунктом в обвинительном акте Александра Колесниченко. Во-первых, надо отметить, что как ранняя смертность является обратной стороной мужских привилегий, так и приоритетное право на детей является лишь обратной стороной тяжелых обязанностей женщины по воспитанию, которые на нее взваливает патриархат. Если же говорить о «шантаже» детьми, то, уважаемые господа моралисты, у женщин для ведения переговоров по прежнему нет ничего, кроме трех ключей, главный из которых — от детской. Разоблачители женского коварства почему-то не вспоминают о том, что большинство женщин, подвергающихся насилию в семье, не могут уйти, потому что у них нет ни квартиры, ни средств на содержание ребенка. Разве это не «шантаж детьми» со стороны мужчины? И государство вовсе не стесняется использовать этот рычаг — судопроизводство без всяких сантиментов забирает детей у женщин-активисток в качестве акта устрашения. И, наконец, почему вообще ребенок должен быть собственностью одного из родителей и служить предметом торгов мужа и жены? Полное государственное финансирование затрат на ребенка, расширение общественного воспитания (ясли и детские сады, внешкольное образование) и равное право на общение с ребенком обеих родителей (с учетом желаний самого чада) решили бы эти проблемы. Но уж конечно журналисты официальной прессы не станут поднимать такие вопросы, особенно тогда, когда правительство активно урезает бюджет — удобней все свести к войне полов.
Но вернемся к обвинительному акту: где война полов достигает наивысшего накала, так это в вопросах изнасилований и ложных обвинений. Во-первых надо отметить, что большинство изнасилований не то что не доходят до суда, но остаются семейной тайной: мораль предполагает, что жена полностью принадлежит своему мужу, поэтому принуждение ее к сексу рассматривается как исполнение супружеского долга. Колесниченко приводит статистику: 10% осужденных в изнасилованиях невиновны. Сама возможность таких подсчетов весьма сомнительна, но если мы все же допустим их объективность, то для полной картины как минимум необходима подобная статистика и по другим видам преступлений: при нашем судопроизводстве, возможно, 10% ошибки — очень небольшая цифра. Например, среди приговоров в экстремизме, едва ли этот процент будет меньше 70. И, наконец, где статистика по безнаказанным насильникам? Но еще интересней аргумент про игру в «Динамо»: по версии автора, «зачастую женщина хочет секса, но моральные установки ей это запрещают», и если до него все же доходит, она «объявляет себя изнасилованной». Но патриархальная мораль всегда взваливает вину за изнасилование на женщину: не так себя вела, не так оделась. И даже если «моральный облик» жертвы не вызывает сомнений, факт изнасилования делает ее «порченной», «грязной» — то есть последствия опять же отражаются на ней. Поэтому, если женщина хочет избежать позора, она не то что не станет «объявлять себя изнасилованной» после добровольного секса, но даже и после совершенного над ней преступления постарается это скрыть. Так обычно и происходит, поэтому количество безнаказанных изнасилований вряд ли поддается подсчету. Ну и, наконец, не приходила ли автору в голову мысль, почему женщина, желающая секса, вынуждена все же «динамить» объект своих вожделений? Откуда берутся установки «нельзя до свадьбы», «нельзя без длительных отношений», причем именно у женщин? Та же патриархальная мораль подразумевает, что секс делает мужчину «настоящим мужиком», а женщину — «падшей, недостойной, порченной». Не думает ли автор поставить под сомнение саму эту мораль, вместо того, чтобы обвинять самих женщин в табуировании их сексуальности?
Итак, «война полов» — это торг, где каждая из половинок пытается — силой, хитростью или шантажом — отбить у противника как можно больше за свои услуги. Но в этой войне победителей нет: женщины тратят все свои таланты и силы на то, чтобы подтолкнуть мужчину к нужному решению, но он при этом считал идею собственной. А тело используется в качестве менового товара в этих торгах. Мужчины, чтобы получить притворное обожание и маленькую толику власти над «своей» женщиной, готовы брать на себя непомерный груз. Так война полов создает союз тираничного глупца и изощренной лицемерки — одинаково бесправных перед боссом и чиновником. Эта же война предлагает особую, «женскую» и «мужскую», солидарность: мужчины должны бороться не против урезания бюджета, а против «беременных мошенниц», которые «грабят страну»; женщины должны не отстаивать свои трудовые и социальные права, а проголосовать на выборах за «такую же» женщину, чтобы та заработала на них еще больше денег. Но весь опыт протестного движения показывает, насколько рабочие обоих полов могут быть солидарны в отстаивании общих интересов, и как быстро эта общая борьба сметает все сексистские предрассудки. Так что пока чиновник и босс отправляют нас на очередную бессмысленную войну, мы уже объединяемся, чтобы побороть их самих.
отсюда же socialistworld.ru/materialy/gender/zhenshhinyi/...
Война полов
Как только речь заходит о борьбе женщин, сразу находятся светлые головы, которые заподазривают коварный замысел: возможно, женщины борются вовсе не за равенство и не за социальные, трудовые и политические права, а за господство над мужчинами, за привилегии и против обязанностей.
Шокировав публику таким откровением, разоблачители обычно приводят и стандартный список всяческих «дискриминаций» и угнетений, которым женщины подвергают мужчин: призыв в армию, отбирание детей при разводе, высокая смертность и завышенные сроки пенсионного возраста и, наконец, ложные обвинения в изнасиловании. Так или иначе, далее следует единственный очевидный вывод: война полов в разгаре, и мужчины начинают в ней проигрывать.
читать дальшеВо-первых, стоит оговориться, что, если речь идет о поле не с биологической, а с социальной точки зрения, то уместнее употреблять термин «гендер», что и означает «социальный пол» — то есть тот довесок стереотипов и обязанностей, который мы получаем вместе с биологическим полом. Патриархальная мораль подразумевает существование двух гендерных ролей: феминной («женской») и маскулинной («мужской»).
Быть женщиной в этой системе означает быть пассивной, несамостоятельной, слабой, глупой, но прекрасной, как цветок или кукла, и — главное: уметь быть приятной для мужчин и обслуживать их бытовые и сексуальные потребности. В конечном счете, эта роль сводится к обязанностям домработницы, няни и гетеры в одном лице. Быть мужчиной — значит быть активным, агрессивным, своевольным, самостоятельным, сильным, умным, принимать решения за двоих и нести за них ответственность, а главное — обеспечивать и защищать.
Недостатков у женской роли так много, что им посвящена большая часть этого журнала. Женщина чаще всего экономически зависима от мужчины (ведь у нее меньше возможности при трудоустройстве и при продвижении по службе, в среднем на 37% ниже зарплата, она нетрудоспособна во время беременности и родов). Кроме того, чтобы она могла выполнять свою функцию в семье, ее воспитывают как обслугу для чужих интересов. Те же преимущества женской роли, на которые любят ссылаться «защитники мужчин», — это лишь небольшая компенсация за экономическую и психологическую зависимость.
Зато мужская роль на первый взгляд кажется сосредоточием всех общечеловеческих достоинств. Но привилегии, которыми их щедро наградил патриархат, для большинства превращаются в непомерную ношу. Во-первых, «настоящий мужчина» должен прокормить семью. Для элиты, по наследству получившей большие капиталы, это не проблема. Но большинству, чтобы хоть как-то соответствовать статусу, приходится работать на износ. Результат как нельзя лучше отражает статистика смертности среди мужчин, занятости на вредных и тяжелых работах и сопутствующих заболеваний. Кроме того, «настоящие мужики» никогда не жалуются, а значит переносят болезни на ногах, подавляют стрессы и глушат их в алкоголе. Еще герой должен всегда побеждать любого «врага» и ничего не боятся — смерти в драках и в войнах, травмы на производствах, ДТП, и проблемы в личной жизни из-за табу на проявления чувств — все побочные эффекты высокого статуса мужчин можно перечислять бесконечно.
Совершенно справедливо отмечая все эти факты, официальная пропаганда тут же как само собой делает вывод, что все это — дискриминация мужчин… женщинами. Типичной в череде подобных разоблачительных статей стала недавняя публикация Александра Колесниченко «О бедном мужчине замолвите слово» с подзаголовком «Сильный пол все чаще становится жертвой женской дискриминации». Зачем женщинам так упорно изводить мужчин — не поясняется, видимо делается скидка на врожденное коварство. Соответственно, надо полагать, что и женщин мужчины дискриминируют и унижают в силу природной жестокости. Но кому же на самом деле нужны эти гендерные роли со всеми их «побочными эффектами»?
Предполагается, что две «половинки» составляют некое гармоничное целое, и с этим можно отчасти согласиться: экономика действительно получает гармоничную единицу — двух работников по цене одного. Например, зачем государству оплачивать детские сады, если у ребенка есть Мать? Зачем доступный общепит, если есть Хозяюшка? Зачем давать женщине достойную зарплату или оплачивать пособия, если у нее должен быть Добытчик? А как можно сэкономить на отпусках и больничных, на обеспечении безопасности условий труда, если у тебя в подчинении «настоящие мужчины»! В итоге работают двое, только у женщины при этом зарплата меньше на треть + она совершенно бесплатно выполняет необходимый бытовой труд, а мужчина дорабатывает сверхурочно все недоплаченное женщине. Экономическая выгода на лицо. Очевиден и выход из этой ситуации: объединиться работникам обоего пола и бороться за общие интересы — за достойный труд, высокую оплату, социальные гарантии и против патриархальной морали, угнетающей оба пола.
Но официальная пропаганда не намерена так просто сдаваться. Она настаивают именно на войне полов, но никак не на общей борьбе за единые интересы. Например, можно услышать о том, как женщины жируют на своих ранних пенсиях, а попутно обдумывают планы, как бы понизить зарплату мужчин до уровня собственной (вот такое представление о равенстве). Наконец, доходит до того, что именно женщины ответственны за то, что мужчин отправляют в армию. Армия нужна для защиты собственности крупных капиталистов и для силовых методов ведения империалистической политики. Заодно это еще один институт по созданию «гражданина и патриота» — конвейер для промывки мозгов. Должен ли вообще человек подвергаться унижению и муштре? Нет, причем ни мужчина, ни женщина. А вот возможность учиться пользоваться оружием должна быть у каждого. Решением проблемы стало бы всеобщее военное обучение по месту жительства с сохранением всех прав у солдата, включая право на создание профсоюза, и с низовым контролем за всеми высшими чинами в армии. Но любители войны полов не только считают совершенно естественной армейское истязание, но и возлагают вину за эти мучения на женщину — действительно, ведь именно этих хрупких созданий «защищают» солдаты, пока строят дачи офицерам. И эта логика идет дальше: за все эти страдания мужчине положена от женщины компенсация — он отмучился, отслужил, получил статус «настоящего» и теперь с полным правом может унижать женщину. Не давая большинству мужчин ни реальной власти, ни возможности проявить себя, в качестве подачки ему предлагается еще более бесправная женщина, на фоне которой всегда можно почувствовать себя господином.
И если патриархат предлагает женщинам и мужчинам разные статусы, то и «оружие» в войне полов у них различно. Женщина не смеет и не умеет прямо выражать свои желания, диктовать свою волю, поэтому в ее арсенале только манипулятивные практики и грязные приемчики. В самом легком варианте — это язык вздохов и полунамеков, в самом жестком — коварство и шантаж. Извечный вопрос «Чего хотят женщины?» появляется не из-за какой-то мистической загадочности, а из-за невозможности и неумения четко формулировать свои желания и рассчитывать, что кто-то с ними всерьез будет считаться. А манипуляции и флирт становятся зачастую единственным возможным способом выживания в мире, где твое благополучие зависит от успешности среди мужчин. Мужчина же активен и независим, поэтому свою волю и желания заявляет прямо, в худшем случае — навязывает насильно или экономическим шантажом («кто девушку ужинает, тот ее и танцует»). Есть одна притча, как нельзя лучше показывающая, какие рычаги оставляет женщине патриархат для отстаивания своих интересов в семье:
Раньше Адам и Ева были одинаково сильными, а потому выясняли отношения дракой: кто одержал победу — тот и прав. Но пришел Адам к Богу и говорит: «Господи, никак не совладать мне со своей женой, дай мне силы, чтобы я мог поставить ее на место». И Бог дал ему силы. Приходит Адам домой, открывает дверь «с ноги» и говорит: «Жена, неси ужин». Она возмутилась, налетела на него с кулаками, но он враз уложил ее на обе лопатки. Пришлось ей исполнять все его желания. Уставшая и униженная пришла она к Богу и говорит: «Господи, почему ты дал Адаму такую силу? Кто теперь защитит меня?» Но Бог ей ответил: «Ева, а для тебя у меня есть особый подарок. Вот тебе три ключа: один от кухни, другой — от спальни и третий — от детской. Пользуйся ими умело, и ты сможешь добиться от Адама всего, что хочешь». Приходит Адам в этот вечер домой, открывает дверь с ноги: «Жена, неси ужин!». Хочет пойти поесть — кухня заперта, хочет отдохнуть в постели с женой — и туда хода нет, наконец, хочет поцеловать на ночь любимого ребенка — и эта дверь заперта. С тех пор пришлось Адаму считаться с мнением супруги, чтобы не оказаться у запертых дверей».
Одним из излюбленных аргументов «защитников мужчин» становится отбирание детей у отцов. Это же стало и главным пунктом в обвинительном акте Александра Колесниченко. Во-первых, надо отметить, что как ранняя смертность является обратной стороной мужских привилегий, так и приоритетное право на детей является лишь обратной стороной тяжелых обязанностей женщины по воспитанию, которые на нее взваливает патриархат. Если же говорить о «шантаже» детьми, то, уважаемые господа моралисты, у женщин для ведения переговоров по прежнему нет ничего, кроме трех ключей, главный из которых — от детской. Разоблачители женского коварства почему-то не вспоминают о том, что большинство женщин, подвергающихся насилию в семье, не могут уйти, потому что у них нет ни квартиры, ни средств на содержание ребенка. Разве это не «шантаж детьми» со стороны мужчины? И государство вовсе не стесняется использовать этот рычаг — судопроизводство без всяких сантиментов забирает детей у женщин-активисток в качестве акта устрашения. И, наконец, почему вообще ребенок должен быть собственностью одного из родителей и служить предметом торгов мужа и жены? Полное государственное финансирование затрат на ребенка, расширение общественного воспитания (ясли и детские сады, внешкольное образование) и равное право на общение с ребенком обеих родителей (с учетом желаний самого чада) решили бы эти проблемы. Но уж конечно журналисты официальной прессы не станут поднимать такие вопросы, особенно тогда, когда правительство активно урезает бюджет — удобней все свести к войне полов.
Но вернемся к обвинительному акту: где война полов достигает наивысшего накала, так это в вопросах изнасилований и ложных обвинений. Во-первых надо отметить, что большинство изнасилований не то что не доходят до суда, но остаются семейной тайной: мораль предполагает, что жена полностью принадлежит своему мужу, поэтому принуждение ее к сексу рассматривается как исполнение супружеского долга. Колесниченко приводит статистику: 10% осужденных в изнасилованиях невиновны. Сама возможность таких подсчетов весьма сомнительна, но если мы все же допустим их объективность, то для полной картины как минимум необходима подобная статистика и по другим видам преступлений: при нашем судопроизводстве, возможно, 10% ошибки — очень небольшая цифра. Например, среди приговоров в экстремизме, едва ли этот процент будет меньше 70. И, наконец, где статистика по безнаказанным насильникам? Но еще интересней аргумент про игру в «Динамо»: по версии автора, «зачастую женщина хочет секса, но моральные установки ей это запрещают», и если до него все же доходит, она «объявляет себя изнасилованной». Но патриархальная мораль всегда взваливает вину за изнасилование на женщину: не так себя вела, не так оделась. И даже если «моральный облик» жертвы не вызывает сомнений, факт изнасилования делает ее «порченной», «грязной» — то есть последствия опять же отражаются на ней. Поэтому, если женщина хочет избежать позора, она не то что не станет «объявлять себя изнасилованной» после добровольного секса, но даже и после совершенного над ней преступления постарается это скрыть. Так обычно и происходит, поэтому количество безнаказанных изнасилований вряд ли поддается подсчету. Ну и, наконец, не приходила ли автору в голову мысль, почему женщина, желающая секса, вынуждена все же «динамить» объект своих вожделений? Откуда берутся установки «нельзя до свадьбы», «нельзя без длительных отношений», причем именно у женщин? Та же патриархальная мораль подразумевает, что секс делает мужчину «настоящим мужиком», а женщину — «падшей, недостойной, порченной». Не думает ли автор поставить под сомнение саму эту мораль, вместо того, чтобы обвинять самих женщин в табуировании их сексуальности?
Итак, «война полов» — это торг, где каждая из половинок пытается — силой, хитростью или шантажом — отбить у противника как можно больше за свои услуги. Но в этой войне победителей нет: женщины тратят все свои таланты и силы на то, чтобы подтолкнуть мужчину к нужному решению, но он при этом считал идею собственной. А тело используется в качестве менового товара в этих торгах. Мужчины, чтобы получить притворное обожание и маленькую толику власти над «своей» женщиной, готовы брать на себя непомерный груз. Так война полов создает союз тираничного глупца и изощренной лицемерки — одинаково бесправных перед боссом и чиновником. Эта же война предлагает особую, «женскую» и «мужскую», солидарность: мужчины должны бороться не против урезания бюджета, а против «беременных мошенниц», которые «грабят страну»; женщины должны не отстаивать свои трудовые и социальные права, а проголосовать на выборах за «такую же» женщину, чтобы та заработала на них еще больше денег. Но весь опыт протестного движения показывает, насколько рабочие обоих полов могут быть солидарны в отстаивании общих интересов, и как быстро эта общая борьба сметает все сексистские предрассудки. Так что пока чиновник и босс отправляют нас на очередную бессмысленную войну, мы уже объединяемся, чтобы побороть их самих.
отсюда же socialistworld.ru/materialy/gender/zhenshhinyi/...
@темы: цита-точно-ссылочное, Люди, эти трепетные нежные создания..., Найдено на просторах