Ты моя трава... ой, тьфу, моя ива(с) // Дэвид Шеридан, психологическое оружие Альянса
Название: Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (рабочий вариант)
Автор: Ribbons Allmark
Бета: сам себе бета, как всегда)
Фэндом: Вавилон 5, с учётом "Затерянных сказаний" и "Крестового похода", как минимум.
Персонажи: Вадим Алварес, Дайенн, Вито Синкара, ушастая-клыкастая семейка, Ивановско-Коуловский выводок и прочий унаследованный из "Следа Изначальных" и "Венка Альянса" наш укуренный, трепетно любимый фанон. Плюс бонусом из канона - Дэвид и Диус, два наших любимых пи... пириводчега...
Рейтинг: не время для слэшу, война ведь...
Жанры: Джен, Фантастика, детектив, пока как-то не знаю, что ещё...
Предупреждения: ОМП, ОЖП, авторский произвол, трава цветёт и колосиццо
Размер: макси
Гл. 24 Эхо Старого Рувара
Свернув за очередной раскидистый куст паджфаы (а может, и киджфарнхи, поручиться нельзя, оба примерно одного типа противные болотные кустарники, с густыми колючими ветвями и маленькими, но довольно дурно пахнущими узкими листьями, различить их можно только во время созревания плодов, у паджфаы они круглые, у киджфарнхи продолговатые и темнее), Винтари увидел в траве склонившегося, что-то рассматривающего Дэвида.
– Тоже подумалось, что чем больше мы гуляем, тем лучше? – спросил он, не оборачиваясь, - если не учитывать опасность провалиться в болото или попасться на глаза хуррам, настоящим и не очень, то так, в общем-то, и есть. Тем более, что и посмотреть есть на что.
– Вот как тебя не любить, если тебе есть, на что посмотреть, даже на болоте? – рассмеялся Винтари, подходя ближе.
– Сейчас, конечно, не лучший сезон для ботанических любований. Зато цветёт вот она, - Дэвид указал в траву перед собой, - кажется, я не так много видел того, с чем можно это сравнить… Такие маленькие и в то же время такие сложные соцветья. Только на Атле можно встретить нечто подобное.
– Я как раз про Атлу тут думал. Не уволят ли нас за длительное шатание неизвестно где…
читать дальше– Врёшь, не про Атлу ты думал, - Дэвид выпрямился, разворачиваясь к нему, - и не для любования на болотные цветочки мы – и не только мы – стараемся по возможности совершать дальние прогулки.
– Ну, это ж естественно. Сидеть в этой землянке, которая чудом как ещё не развалилась, мимикрируя под окружающую среду, безвылазно не выдержала бы ни одна психика. Этак мы и возненавидеть друг друга можем. Нет, я бы не сказал, что я сколько-нибудь близок к тому, тем более что команда у нас в этом смысле удачная, никто никому, в общем-то, не доставляет неудобств…
– Диус. Ты же можешь просто поверить мне, что от землянки мы достаточно далеко, и ни наших, ни не-наших нежелаемых свидетелей не наблюдается в достаточно приличном радиусе… И сделать то, для чего мы на самом деле пришли сюда? ну, понимаю, не сознательно, больше на инстинкте… Здесь, конечно, нет антуража спальни на Ранкезе, но мы ведь и без простыней и подушек спокойно обходились… Тем более, тебе для этого расстегнуть пару пуговиц, это мне посложнее…
Винтари смотрел в горящие озорством и вожделением глаза, пуговицы расстёгивать и не требовалось – это делали мягкие ласкающие движения рук Дэвида и нетерпеливые движения органов им навстречу.
– Никогда не перестану удивляться, что ты меня всё так же сильно хочешь, - рассмеялся Винтари, очерчивая острой стрелочкой верхнего органа ворот рубашки Дэвида, - какая непростая меня ждёт жизнь, когда я стану старым, некрасивым и немощным…
– А кто разглагольствовал, что для мужчины-центаврианина нормально сохранять половую активность до самой смерти?
– Дэвид, хороший мой, ну так же все про себя говорят… Кроме ранни, наверное, они вообще про половую активность рассуждают редко…
В общем-то, чего действительно хотелось – чтобы поблизости оказалось хотя бы одно, чёрт возьми, нормальное дерево, с нормальным крепким и прямым стволом, к которому можно б было прижать это развратное чудовище, и… И принять его помощь в том, чтоб не думать, в самом деле, о чём думать действительно смысла нет, перекрыть это нехорошее смятение последних дней, порой совершенно заслоняющее от него жизнь, эмоциями куда более сильными, яркими и приятными…
– Вот именно так и называется то, что внутренне гложет тебя, - шёпот Дэвида скользнул по шее, разбегаясь дрожью возбуждения по всему телу, - «всё по-прежнему»… И ты думаешь сейчас, не кроется ли под каждым нашим порывом отчаянное стремление показать, не то что другим, а самим себе, что всё по-прежнему… Ты так и не разучился до конца сам себе отравлять существование… Диус, мы эти самые двадцать три года назад сказали, что ничто не встанет между нами… Нет, мне в какой-то мере даже приятно, если угодно, и правда свидетельство, что мы не стареем… Помнишь, как говорил старик Арвини: «Это свойство молодости – удивляться и гордиться, вот, мол, мы уже пять лет вместе, пять лет, вы подумайте! Пять лет, тьфу… Пятьдесят – вот это я понимаю. Но когда вы пятьдесят лет вместе, то и время оцениваете по-другому». Ладно, сколько примерно времени мне потратить на то, чтоб уговорить тебя выкинуть эту ерунду из головы, чтобы я наконец мог получить желаемое? Стоит иметь в виду, что его у нас не завались, пока никого в радиусе где-то полкилометра от нас, но наше долгое отсутствие может кого-нибудь обеспокоить, отправятся на наши поиски, их можно понять… Ты же вряд ли обрадуешься, если нас прервут на самом интересном месте? Нет, правда, мне кажется, что действия были бы предпочтительнее слов…
«…И он слышит мои мысли… Приходится об этом помнить…»
«Слышу, - острая стрелочка скользила по губам Дэвида, и голос зазвучал у Диуса в голове, - и поскольку ничего уж с этим не поделаешь, придётся помнить – я предпочитаю уничтожать сомнения привычным и годами оправдывавшим себя способом, но можем, действительно, и поговорить об этом… Да, можем и так, если уж никак не получается словами. От тебя зависит, будет ли действительно всё… по-прежнему».
– От меня?
– Да, от тебя. Потому что у меня, я говорил – ничего не изменилось… Ну да, я не прав, изменилось. И я не вправе говорить тебе, что не виноват в этом, потому что виноват… Но становиться между нами это не должно. Я говорю – не должно.
– Дэвид… - пальцы Винтари погрузились в шелковистые чёрные волосы, поглаживая основание гребня, - дело не в том, что ты можешь слышать мои мысли, и не в том, что я не могу – твои… Точнее, нет, в этом, но не совсем так. Знаешь, нет ничего странного в том, что первое время, действительно, чувствуешь… оторопь и тревогу, в связи с такими переменами. Но оторопь проходит, потому что… В конце концов, мне нечего от тебя скрывать. Но вот тебе от меня? да, я именно о том, что…
– Диус, я говорил, что пока сам не могу сказать, что об этом думаю… Но в одном я уверен точно – какой я есть, таким мне быть дальше, и, совершенно точно – с тобой
– Но ты уже не можешь сказать, что ты полностью тот же, что был до этого… до этого происшествия… Не из-за телепатии, ты знаешь. Дэвид, я честно не представляю, как ощущал бы себя я, вспомни вдруг что-то о своей прошлой жизни. Ведь это… меняет саму личность, само ощущение себя. Дело не в том, что я не знаю, смогу ли я теперь понимать тебя… Дело в том, что я не знаю, буду ли и дальше нужен тебе…
В кармане требовательно запищала рация.
– Чёрт… Честно, было искушение вообще оставить её. Но это действительно было бы глупо…
– Возможно, это корабль Ли’Нор и остальных прилетел. Если так, нам бы надо поторопиться.
– Да… По поводу времени, тут ты оказался особенно прав. И не поговорили, и не… Ладно. Если действительно прибыл корабль, то на данный момент это лучшая новость, какая могла быть. Чем скорее мы отсюда выберемся… Хотя, если мы действительно отправляемся на Андрому, я бы не назвал это «выбраться»… Может, конечно, они где-нибудь и высадят нас сначала, пересадят на попутный корабль… Но пожалуй, я согласен, что идея не лучшая, пока мы не вернёмся действительно в безопасное место. На Марсе уже высадили… Мне, конечно, неприятно ощущать себя бесполезным гражданским балластом, но уж как-то потерплю. Да и честно говоря, если меня спрашивать – я не вернулся бы и по безопасному коридору, окружённому кораблями Альянса, пока дети – там, на Андроме. Тебя – отправил бы… Если б смог справиться, в смысле. Ладно. В конце концов, у нас, получается, будет даже два лекоф-тамма… Что такое?
– Да так… Про лекоф-тамма. Просто подумалось недавно… Ты скажешь, возможно, что это глупость, но не могу отделаться… Объективная причина, конечно, что Джани Эркена проводит большую часть времени в машине, но и за то время, что он не в ней… я его видел, кажется, от силы пару раз. У меня возникло ощущение, что он избегает меня.
– С чего бы?
– Если бы я это знал, мне бы, наверное, было легче.
– Ну, я мог бы подумать, конечно, что это обычная неприязнь к телепатам… Но с Софьей Коул-то это в одну систему не увязывается. Нет, честно, я думаю всё-таки, ты ошибаешься. Если и избегает, то не более, чем кого-либо другого. Люди есть разной степени открытости и общительности.
Дэвид подумал, что очень хотел бы, чтоб прав был Диус, а не он, всё-таки неприятно думать, что чем-то мог вызвать недовольство и даже не знать, чем.
– Вы думаете, он вернётся?
– Что? – голос Забандиакко прозвучал так неожиданно, что не вывел, а выдернул Дайенн из задумчивости.
– Да этот ваш… на самом деле ничерта не собрат. Сколько времени его нет уже? Вот если подумать – а зачем ему возвращаться-то к нам?
Дайенн не хотелось об этом думать. И без того настроение было паршивое. Её кейс был почти пуст, ещё один из освобождённых узников базы был близок к смерти и с этим совершенно ничего невозможно было поделать… «Они умрут у вас на руках, - сверлил мозг голос Аскелла, - им после всего пережитого путешествие по канализации как раз как завершающий аккорд… Вы же взяли в основном смертников, «отработку», во внешних камерах они разместили тех, с кем основную работу уже закончили… Потому там и нашлись свободные камеры для ваших товарищей – освобождаются такие помещения достаточно быстро…».
– Забандиакко, мне действительно совершенно нечего вам сказать… Вы правы. То есть, вы очень можете оказаться правы. Но с другой стороны – разве нам нужно волноваться о том, вернётся ли он? Передатчик – вот, у меня, - она сжала в руках тоненькую чёрную пластину, - подмога вызвана. Вот о том, как скоро она прибудет и как мы встретимся – нам стоит волноваться, да.
– Ещё хороший вопрос, чего он натворит там тем временем… - проворчал Гратаскнаф, - если просто возьмёт эту свою машину и свалит с ней – так ладно бы, по мне так пропади он пропадом с нею вместе… А если сдаст нас им?
– А смысл ему? – удивился Матап.
– А как жест доброй воли! Его ж собратья с этими, с базы, общие дела заварили… Чего б не присоединиться? Кто, опять же, докажет ежели что, что это он нам сбежать помог?
Дайенн оглянулась на Вадима. Он в её сторону не смотрел, о чём-то вполголоса переговаривался с Сейхеном. Рядом, безуспешно пытаясь завернуться в изодранный китель, дремал Ви’Фар.
В детстве, когда, читая какое-нибудь художественное произведение, ей требовалось представить себе картину отчаянья и безнадёжности, она представляла её как-то так. Мир после ядерной войны или какого-нибудь катаклизма. Такие вот тёмные туннели, заваленные трудноопознаваемыми обломками строений и механизмов, люди, зябко сгрудившиеся вдоль стен и в проходах, больные, измождённые, грязные, потерявшие всё… Аскелл не дал однозначного ответа по вопросу, можно ли разводить костёр. «Во-первых, очень сложно сказать, как тут с вытяжкой. Со стороны выходов немного подтягивает, но здесь у вас ближайший выход забаррикадирован, так что можете просто задохнуться в дыму. Но если и нет… Я не знаю, не привлечёт ли дым ненужное внимание. Наверняка случается, что тут внизу что-нибудь горит, и наверняка при этом толпы добровольцев не кидаются тушить пожар, но если пожаров уже давно не случалось – не возникнет ли вопрос, с чего бы. В общем, решать вам».
Они все здесь застынут, заболеют и умрут. Одни раньше, другие позже. Не говоря уж о голоде, понемногу начинающем выворачивать нутро… Корабль Ли’Нор и остальных стартовал к Ракуме, но одно дело незамеченными сесть на Ракуме, и совершенно другое – на Андроме. Дождётся ли их здесь хоть кто-нибудь живой…
«Надо было идти в рейнджеры… Тогда, по крайней мере, я была бы к чему-то подобному более готова…»
В туннеле, ведущем к забаррикадированному выходу, послышались шаги. Полицейские встрепенулись одновременно, потянувшись к оружию.
– Не советую, - из темноты, колышущейся в проёме туннеля, усмехнулся молодой голос. Вслед за этим, к полному шоку Дайенн, оттуда выскочили Рефен и Эльгард – чумазые, оборванные, но в остальном, кажется, невредимые, повисли на шее у ближайших, на кого налетели – Вадима и Илмо, а за ними вышел одетый в тёмное незнакомый землянин, очень юный на вид, на его плечах висел мешком полубессознательный Аскелл.
– Что с ним? Что случилось? – Дайенн вскочила и тут же осеклась, устыдившись нерационального порыва. Не стоит забывать всё же, кто он, и в какой малой степени можно ему доверять. То есть, конечно, это не значит, что ей должно быть зримо и фактически безразлично, жив он или мёртв, но всё же… нет, ей самой – её реакция не понравилась.
– Да сразу так, в двух словах и не расскажешь, - незнакомец прошёл вглубь туннеля и направился к ней, видимо, выбрав её именно ввиду проявленной активности, при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что тёмная мантия его прожжена в нескольких местах, следы копоти имелись и на лице и руках. Аскелл, впрочем, выглядел куда более печально. Дайенн, помогая раннятам уложить его на сравнительно сухое и чистое место у стены, оценивала его повреждения пока на глаз – переломов как будто нет, но множественные ушибы, ожоги различной степени.
– Я бы не советовал вам оставаться здесь. Там, дальше, есть участки, где пласты опустились так удачно, что многие дома остались почти неповреждёнными, есть практически нетронутые комнаты… Накрытого стола там нигде вас не ждёт, но, по крайней мере, там есть нормальные кровати и кое-какие вещи, которые вас сейчас необходимы…
– Не сочтите за невежливый приём, - оборвал Илмо, - но хотелось бы для начала узнать – кто вы такой?
– Дура ты, Фима, дура, - в который раз причитала Миу, перепрыгивая гнилые деревянные балки и раскрошенный кирпич, - умная бы не искушала судьбу, правда, что ли, сглаз какой на тебе… Один раз от беды ушла – так снова беды ищешь… Ну, конечно, может, тот симпатичный колдун и напугал Ластамаро так, что он теперь сюда год не сунется… Хи-хи, что там, три года не сунется! Ух, как он его, а? но ведь могут и другие быть… Что ж ты думаешь, он теперь всегда нас защищать будет?
– Миу, я и сама могу себя защитить, - Фима похлопала по поясу, где в самодельных ножнах висел остро отточенный кинжал, - и если ты будешь смышлёной и осторожной и будешь держаться за мной, то и тебя смогу защитить. Ну, раньше я не знала, что тут, внизу, есть, кого бояться… Что крысы и на двух ногах бывают… Теперь имею в виду.
– Неразумно это, Фима!
– Неразумно позволять им… Миу, я тебе это уже говорила, лень ещё раз повторять! Сама слышала, тех, до нас, похитили, хотя они сюда сами и не лезли. Заманили… Так что нигде мы не в безопасности. Это тяжело осознавать, но приходится. Я уж как-то справлюсь. У меня с детства как-то меньше иллюзий, чем у тех, кто не был сиротой при живой матери.
– Извини.
– Да, как помнишь, мою мать похитили, когда она вышла за покупками на базар. Среди бела дня, при свидетелях. Ничто её не защитило – ни закон, ни благоразумие, ни то, что шла она по самым, казалось бы, безопасным улицам… С тех пор я знаю, что эта мысль – веди себя тихо и скромно, и с тобой беды не случится – не более, чем иллюзия. Беды не случится с тем, кто даст ей отпор.
– Мы что-то не смогли дать. Если б не этот землянин-колдун… Я и не знала, что у землян настоящие колдуны бывают! Ну, то есть, ты рассказывала, конечно, что твоя мать рассказывала об Элайе Александере… Но это-то другое что-то…
– Может быть, он и не землянин вовсе, Миу.
– А кто, центаврианин? Центавриане так коротко волосы не стригут, они гребни ставят, мне отец на картинках показывал… А ведь он молодой очень, да? Как же он, такой молодой, успел такому волшебству научиться? С рождения, что ли, учился?
Девушки остановились перед полуразрушенной лестницей, представляющей собой, по сути, несколько лестничных пролётов, в падении так удачно сложившихся подряд… Или неудачно, как посмотреть – кое-где ступеней не было вовсе, местами лишь тонкие проржавевшие арматурины соединяли её части, но с этих лестничных пролётов Фималаиф надеялась суметь проникнуть в здание – несмотря на то, что порой расстояние между краем лестницы и зыбкой твердью пола, виднеющегося в проёмах обрушившихся стен, было довольно велико.
– Фима, может, не надо, а? ведь без всяких злодеев, шею сломаешь просто!
– Миу. Я уже говорила – глупо отступаться теперь. Я сумела дойти сюда, обнаружив, что этот спуск – кратчайшая дорога к…
– И не говори про этот спуск, я раз десять думала, что умру от страха! А тут ещё и подъём не лучше, и не видно же ни зги…
– Этот квартал, совсем небольшой участок, всего несколько домов, погрузился под землю так удачно, что оказался практически отрезан от всего остального города. С вероятностью, тут и не был никто за все пятьсот лет… Кто знает, сколько всего мы здесь сможем обнаружить! И едва ли ввиду этого нам есть чего тут бояться, ну кто из них и зачем сюда полезет? Да и вряд ли есть ещё какая-то другая дорога…
– Ага, а перспектива сломать ноги – она не опасность, так, ерунда… - проворчала Миу, обвязываясь, под руководством Фимы, страховочной верёвкой. Спускаться метров на десять вниз, чтобы потом подняться на столько же наверх – не в первый раз, впрочем, приходится делать столько лишних и непростых телодвижений. Здание, которое избрала своей целью Фима, провалилось действительно неописуемо удачно – будучи четырёхэтажным (предел высоты в те времена), провалилось тремя нижними этажами. Верхний, оставшийся на поверхности (то, что от него осталось) заровняли, перекрыли щитами и возвели на этом месте главный торговый комплекс, так что выход наружу был плотно закрыт, ни лучика света не пробивалось сверху. Единственный лаз располагался на территории медленно разрушающегося долгостроя – он тоже был бы перекрыт, если бы долгострой завершили. Фиме пришлось немало покружить по дорогам верхнего и нижнего города, прежде чем она поняла, что существует ещё это, неизведанное до сих пор место, помогли найденные старые карты – с их помощью она внесла много уточнений в свои…
Переступив на наклонный, покрытый вдоль одной из стен сетью трещин пол, Миу сразу отчаянно вцепилась в подругу – словно в самом деле это помогло бы ей, обвались пол прямо сейчас под ногами. Но вскоре, против ожидания, успокоилась. Если не оборачиваться назад, на зияющий проём в стене, здание могло казаться, пожалуй, заброшенным, пожалуй, жутковатым, но позволяло забыть о том, что находятся они глубоко под землёй. Фима выправляла настройки на фотокамере, шёпотом сокрушаясь, получится ли вообще что-нибудь, на сколько хватит силы фонарей, которые сейчас помогала развешивать по стенам Миу. Фонари-то сильные, сильнее тех, которые она использовала в прошлом году – большинство из них сейчас уже либо перегорели, либо вовсе были утрачены, свалившись и разбившись о камни, но и здесь было значительно темнее, чем во многих прежних местах изысканий. Миу, оглядев совершённую работу, хотела было удовлетворённо заявить, что вот, теперь хоть жить стало не страшно, но осеклась. Не так уж и легче, на самом деле… Свет фонарей разбил коридор на резко различающиеся тёмные и светлые участки, в углах колыхалась столетняя чернота, которая казалась девушке живой и недоброй и только ждущей случая, напасть сзади и поглотить – нечего было приходить туда, где она царствовала безраздельно столько времени.
– Нет уж, ни одну из этих дверей я без тебя не открою! Мало ли, чего там…
С тех пор, как в одном из их путешествий Миу напоролась на хорошо сохранившийся скелет прямо за порогом одного из зданий, она боялась ступить лишний шаг одна. Фима тогда не стала говорить, сколько скелетов она нашла, когда ходила сюда одна, много лет назад, сколько из них, после безуспешных попыток идентифицировать, сама схоронила в одном из туннелей, с достаточно рыхлой почвой, на дне затопленных туннелей, расположила в одном из зданий, назначенных ею импровизированным моргом… За пятьсот лет от человека мало что остаётся. Тела, увязшие в жидкой грязи, затопившей некоторые туннели, возможно, сохранились получше… Голос разума – голос отчаянья – принимался в такие минуты твердить, что подруга права, этот поиск обречён на бессмысленный, разочаровывающий итог, если даже она и найдёт Галартиатфу среди этих скелетов – может быть, уже находила – как опознает? Сердце ей, что ли, подскажет?
– Это здание не было жилым, а катастрофа произошла ночью, вряд ли здесь могут быть тела. Хотя… - голос невольно дрогнул, - говорят, он часто допоздна был там…
– Фима, что это? – воскликнула вдруг Миу, подошедшая к краю проёма, через который они пришли, и выглядывающая сейчас наружу, на верх искалеченной лестницы.
Фима и сама уже поняла, что что-то необычное там происходит. Когда они поднимались, кромешную темноту, одевшую лестницу и все окрестные развалины, разбавлял лишь свет их фонарей. Сейчас же она была одета слабым голубоватым сиянием. Она бросилась к подруге, запрокинула голову, пытаясь разглядеть источник странного света.
– Силы небесные, Миу… ты видишь то же, что и я?
– Наверное, Фима…
На верхних ступенях высоко над ними словно плясало голубое пламя. Оно волнами разбегалось по соприкасающимися с лестницей стенами верхнего этажа, и там, где соприкасалось…
– Ой, Фима, то ли я совсем с ума сошла, то ли… Смотри, там, где это свечение, здание выглядит совсем иным… И там… там пробивается солнечный свет? Как это возможно? Фима… - мысль была дикой, невероятной, но с языка сорвалась быстрее, чем Миу могла запретить, - это… это дверь в прошлое!
– Как такое может быть? – сомнение в голосе Фимы было, впрочем, едва уловимым, она вся подалась вперёд, навстречу этому свету.
– Не знаю! А как тот колдун сделал всё то, что сделал? Может быть, и это тоже он? Альберт! Альберт, это вы? Фима, куда ты? Фима, это может быть опасно! То есть… это определённо опасно! Ты что, с ума сошла?
– Миу, неужели ты не понимаешь? – Фималаиф уже стояла на лестнице, - это шанс, который выпадает раз в жизни, если вообще… Пусть опасно, пусть… Я не боялась, когда спускалась сюда.
– Ты соображаешь, что говоришь? Хочешь застрять в прошлом?
– Миу. Это ведь его время. Я могу увидеть его, я могу вернее некуда всё узнать, как было, что было… Я ведь этого хотела… Я об этом даже мечтать не могла. Если б ты знала, как часто я… представляла наш разговор, что скажу ему, что услышу в ответ… И не могла представить. Да, мне страшно, мне… больно… Ведь он… он ушёл на пике их торжества, когда у них ещё была вера, когда никто ещё не мог представить… Что наступит время – и люди забудут, будут лгать об их именах, будут стирать их в пыль, превращать в ничто… Но я должна. К этому вела вся моя жизнь, Миу, если я сейчас остановлюсь – всё, всё будет бессмысленно.
– А если ты погибнешь?
– Цель стоит того, чтобы рискнуть ради неё – всем.
– Фима!
Но подруга, отцепив пальцы Миу от своего рукава, уже поспешно карабкалась по увечной лестнице. Миу прислонилась к выщербленной стене, в ступоре и бессилии наблюдая, как силуэт Фимы тает в голубом сиянии. «Что же это… Как же это… Фима… А как же я? Нет, Фима… Я-то выберусь, я-то здесь… в «сейчас»… Как она там – одна? Может, лучше пойти за ней?»
Как ни страшно было Миу от одной мысли – сложно такое уложить в голове, осознать до конца, но и самого факта хватит, вот была её подруга с нею рядом, а теперь нет её, скрылась в сиянии, переступила черту, за которой возвышается нерушимой каменная стена, залитая солнечным светом, словно была призраком и прошла сквозь щит-перекрытие вверху – она тряхнула кудряшками и, крепко вцепившись в остатки перил, принялась карабкаться по лестнице.
Но увы, её наряд был для подобных перемещений куда менее удобен, чем Фимин. Она поминутно цеплялась юбками за арматурины, взвизгивала, едва не срываясь вниз, потеряла башмак… Она, как ни старалась, плакала, злилась, уговаривала то ли себя, то ли лестницу, то ли мироздание – продвигалась слишком медленно. Голубое свечение угасало, и наконец растаяло совсем. Словно и не было никакой «двери во времени», с солнечным светом за нею. Словно и не было никакой Фимы. Миу опустилась на ступеньку и заревела от досады. Что же делать, что делать? Кричать, звать на помощь? Глупости, да кто ей поверит… Назовут сумасшедшей и больше никогда отец не выпустит её из дома. А может, и убьёт, зачем ему сумасшедшая… А Фиму так и не найдут и решат, что она сорвалась в какую-нибудь пропасть или утонула…
Альберт! Альберт поверит! Если уж кто-то и может помочь, так это он… Почувствовав прилив сил от забрезжившей надежды, Миу поднялась, с великим трудом спустилась обратно в так и не обследованный ими коридор, сняла со стены ближайший фонарь поярче и решительно шагнула в темноту туннеля, по которому они с Фимой пришли сюда. Задача предстояла непростая – подняться на поверхность, пройти довольно много по этой поверхности, постаравшись не привлечь ничьего ненужного внимания, и спуститься вновь – в том районе старого города, где обещал обосноваться Альберт. Когда задача ясна – всё-таки несравнимо легче… Да и честно говоря, ей как-то смутно радостно было от мысли, что она этого необычного землянина увидит ещё раз…
Место, куда их привёл незнакомец, назвавшийся Альбертом, и правда было куда как удобнее сырых, наполовину заваленных туннелей. Правда, и пробираться на поверхность, когда придёт время, придётся дольше… Но труднее им – труднее и преследователям. Конечно, вмещалась толпа беглецов в этих наиболее уцелевших комнатах всё равно с трудом, но по крайней мере здесь было сухо, нашлись почти подобающие спальные места для наиболее ослабленных, Альберт оказал неоценимую помощь в приведении в рабочее состояние нескольких печей, главным достоинством которых было то, что топливо в них выгорало почти полностью, давало лишь лёгкий бесцветный дым – бочка с топливом нашлась, увы, ровно одна, но это лучше, чем ничего. Неподалёку, в паре поворотов, располагалось «озеро» - котлован, заполненный подступившей водой, при всей мутности, в сравнении с той субстанцией, из которой они не столь давно вылезли, она могла считаться слезой младенца. Дайенн готова была провозгласить её царской купальней, превосходящей богатство чертогов Так-Шаоя, и нырнуть в неё с разбегу, но Альберт велел им немного подождать, подошёл к краю котлована первым, коснулся ладонью мутной водной глади и сидел какое-то время неподвижно. Дайенн усилием воли подавила нетерпение – пусть она не понимает смысла этого, вероятно, религиозного обряда, но это не повод проявлять неуважение. Когда она наконец вошла в воду, то едва не вскрикнула от удивления – вода была тёплой. Как, почему? Какой-то подземный источник, химическая реакция, происходящая в этой воде, нагрела её? Впрочем, она согласна была подумать над этим позже.
Второе удивление ждало купающихся уже по выходе – их одежда была чистой и практически сухой. Дайенн, в курсе химии, изучала немало о свойствах воды и её изотопов, в разных мирах и при разном минеральном составе, температуре и давлении, но подобных адсорбирующих свойств за водой, находящейся в своём «диком», природном состоянии она предположить не могла. Не всегда ионный душ с первого раза сможет такое…
После этого самоощущение определённо поползло вверх по шкале позитива. Вадим и Илмо распределили гражданских вокруг печей, бдительно проследив, чтоб ближе сидели наиболее слабые и замёрзшие – хотя здоровых и крепких тут вообще наблюдалось мало. Альберт склонился над Аскеллом. Дайенн подошла ближе и увидела, что ладонь Альберта, прижатую к груди тилона, обвивает тонкая поблёскивающая цепочка.
– Что вы делаете?
– Хотя бы что-нибудь. К сожалению, в целительстве мне далеко до успехов матери, но хотя бы что-то я могу. Остальное он сделает сам.
– Кто вы такой? Что вы делаете здесь?
– Примерно то же, что и вы. Преследую воров. Эти сомнительные граждане украли кое-что… у моей семьи… Кое-что, что им и в руки бы давать не следовало.
– Что там произошло? Пожар, взрыв?
Юноша коротко кивнул.
– Пришлось устроить, иначе мы прорваться бы не смогли. Это на какое-то время сбавит им прыть… Но боюсь, на недолгое. Но, госпожа Дайенн, в этом есть и приятные стороны. Хотя они уже обнаружили побег, им пока слегка не до вас.
Дайенн кивнула, отходя, потом подскочила вновь.
– Откуда вы знаете моё имя? Не помню, чтобы я вам представлялась.
Альберт кивнул на Аскелла.
– Он представил.
Сквозь выжженные в одежде прорехи – Дайенн могла поклясться – было видно, что ссадины и ожоги на его теле постепенно зарубцовываются. Альберт наконец отнял ладонь от его груди.
– Организм сильный, хотя с виду, возможно, и не скажешь.
Дайенн хотела было спросить что-то ещё, но выпрямившийся Альберт вдруг замер, уставившийся в какую-то далёкую невидимую точку.
– Сожалею, экстренные новости. Похоже, они всё же начали.
– Кто – они? Вы имеете в виду военных с базы или тилонов? Что они начали? Искать нас?
Альберт только отмахнулся, и, перепрыгивая через лежащих на полу, бросился к выходу. Дайенн выглянула в окно, лишившееся стёкол или что там было вместо них, ещё в незапамятные времена. Через завал останков обрушившейся некогда, кажется, даже красивой каменной ограды отчаянно карабкалась девушка-хуррка в ярко-синем платье с золотыми узорами по подолу, с её плеча, готовый упасть, свисал золотистый же широкий платок. Альберт направлялся ей навстречу, не испытывая, видимо, особых сложностей с перемещением. Вот он подал ей руку, помогая выбраться из коварной щели между крупными камнями, куда она неосторожно провалилась. Дайенн потрясла головой – она могла поклясться, что обратно к убежищу они, Альберт и аборигенка с ним рядом, поплыли по воздуху, невысоко над грудами камней и прочего хлама, но не касаясь их ногами.
Войдя внутрь, девушка явно оторопела и даже, кажется, испугалась, тут же панически оглянулась на Альберта. Наверное, никогда не случалось ей видеть столько самых разных инопланетян одновременно… Альберт тихо сказал что-то, видимо, успокаивающее, девушка истово закивала.
«Ничего себе… Он знает хуррский?»
Если Дайенн и её коллег появление девушки просто удивило, то ребята Забандиакко поотворяли рты определённо по другой причине – похоже, по хуррским меркам гостья была очень красива.
– Не беспокойтесь, - улыбнувшись, сказал Альберт на земном и во всеуслышанье, - Миу не выдаст вас. Более того, Миу может оказать нам неоценимую помощь… Уже оказала, конечно, но в основном мне и… Но сейчас Миу согласна помочь нам ещё кое в чём. Я объяснил ей, в каком положении мы находимся, рассказал, что здесь находится множество людей, жизнь которых по-прежнему в опасности, а возможности помочь себе своими силами они практически не имеют… Миу берётся поднять немного наш боевой дух, принеся нам какой-нибудь нехитрой еды и тёплых вещей.
– Ух ты!
– В самом деле?
– Переведите, пожалуйста, прекрасному ангелу, что я отныне её преданный слуга!
– Так-то блестяще… - пробормотал Вибап, - а она не попадётся с этим? Да и… уж простите, что омрачаю тут, но разве одной маленькой девушке принести добра на всю нашу ораву? Да это ещё и где наберёшь столько… Может, уж лучше ничего не нести, чем передраться нам тут за хлебную кроху?
Альберт перевёл гостье сомнения Вибапа, Миу нахмурилась, постояла сколько-то в задумчивости, кусая пальчик, потом тряхнула кудряшками, выбивающимися из замысловатой причёски, увитой цветными ленточками, и что-то залопотала.
– Миу говорит, что сходит на главный городской базар, сходит несколько раз в разные его части, тогда никто не удивится тому, что она набрала так много. Хотя удивляться и не должны, у них большая семья и есть наёмные работники в доме, и она часто закупает продукты для кухни. Но на всякий случай она перестрахуется. Она будет прятать купленное в тайнике, который известен только ей и её подруге, и идти за новой партией, а потом принесёт всё сюда.
– И как всё дотащит? – не унимался Вибап, - не, даже не стоит и пытаться бедную девушку впрягать.
– Тоже мне, проблема, - отозвался Забандиакко, - дотащить-то вон хоть я бы помог, а ещё бригада вон, все не хрупкие ребята, чай, под мешком хлеба не сломаются… Да только вопрос – где ж денег набрать? у нас-то по карманам, сами понимаете…
– Забандиакко, никому из нас нельзя выходить, - покачал головой Вадим.
– Это тебе нельзя, да, а у меня-то морда местная.
– Местная для нас, - улыбнулся молодой аббай, - уж извините, я не хочу сказать, что для нас вы на одно лицо… Но для своих соотечественников вы точно не на одно лицо. Если это маленький город, как говорил Аскелл, то новые персонажи в глаза бросятся.
– Господи, да неужели ж настолько маленький город, чтобы все друг друга прямо в лицо знали?
– Не обязательно в лицо, - покачал головой аббай, - в смысле, не обязательно по именам… Есть такая вещь, как «общая память», память образа толпы. Тех, кто не ваши ближайшие соседи и знакомые, но просто проходя по улицам, вы видите их каждый день…
– Ой, да тьфу, да ну к чёрту! Чушь, чего в моей морде не так? Обыкновенная она, из толпы не выделяется… Конечно, родом я совсем не из этих краёв, но разве…
– Господа, успокойтесь, - Альберт широко улыбался, - вместе с Миу за продуктами пойду я. Я всего лишь прошу вас по возможности ничего не предпринимать до нашего возвращения. Не потеряться в туннелях и не попасться кому не надо.
– Эге, парень, это вот ты считаешь, что ты в глаза не бросишься? – опешил Забандиакко, - типичный хурр с лица-то, да…
– Не беспокойтесь, эту проблему я решу. Просто подождите нашего возвращения.
«Загриммироваться под хурра решил? – в лёгком ступоре думала Дайенн, глядя вслед удаляющимся Альберту и Миу, - смелая мысль, конечно…»
Аскелл завозился, приходя в себя, и она вернулась к его постели.
– Что это было? – поинтересовался он, сфокусировав зрение.
– Это следовало бы у вас спрашивать. Что произошло там, на базе? И кто этот… субъект, который притащил вас сюда?
– На базе – репетиция легендарного Апокалипсиса, - криво улыбнулся Аскелл, - они проводят испытания машины. Я пытался их остановить, как видите, не вышло… Взрыв – нет, его устроил не я, во всяком случае, не только я – доставит им хлопот, но это только временная отсрочка. Похоже, рабочая версия их плана – выйти в какое-нибудь достаточно далёкое будущее, захватить там что-нибудь достаточно мощное из технологий и натворить с их помощью делов в дне сегодняшнем. Дёшево и сердито… И мои собратья, конечно, совершенно не против, а с чего бы им быть против, если рулить процессом будут они.
– До сих пор машина как-то в основном в прошлое работала, - с лёгким сомнением в голосе проговорил Вибап.
– Это же изменяемо… Методом проб и ошибок, своего они добьются… Пробы и ошибки, конечно, могут слегка шибануть по миру дня сегодняшнего и его обитателям, но кого это когда останавливало…
– Вас ведь тоже не останавливало, Аскелл, - напомнил Илмо.
– Совершенно верно, но сейчас несколько другой расклад, потому что я – не у руля.
– А что вам мешает присоединиться к амбициозной компании? – искренне удивился Илмо, - или они в долю не принимают?
Аскелл стрельнул в его сторону недобрым взглядом и скривился, откидываясь обратно на доски, покрытые, за неимением чего-то лучше, кителем Вадима.
– У меня другие планы. В общем-то, я не имею ничего против их идеи, она имеет много интересных сторон… Но в ней нет места мне.
– А где ваше место, Аскелл?
– Госпожа Дайенн, я вижу перед собой некую цель и некоторые промежуточные цели, служащие ступенями на пути её достижения, что вам даст знание о том или о другом? Вы надеетесь, что сможете меня остановить? У вас был такой шанс.
Дайенн как раз гнала от себя разнообразные, слабо оформленные, но в равной мере панические мысли, когда за домом послышались шаги и весёлые голоса. Альберт и эта девушка. Вернулись. Со своих мест повскакивали все, кто имел на то силы. Сидевший ближе к двери Матап отпрянул, налетев на Даура. Миу зашла первой, а за ней… Дайенн могла поклясться, что тоже видела, как переступал порог – хурр, а потом хуррское лицо словно растаяло, как тает полиэтиленовая плёнка, поднесённая к огню, и перед ними явился Альберт.
– Вы успели решить, что мы пропали без вести? Я считал, мы отсутствовали всего четыре часа. Ну, старались как могли, - он спустил с плеч большой плетёный короб, второй такой же опустила на пол хуррка. Кроме этого, оба притащили по небольшому тюку термопокрывал. Беглецы уставились на них едва ли не с такими же голодными глазами, как на корзины с едой.
– Хорошо, что здесь такое вообще продаётся. Боюсь, если б пришлось брать обычные одеяла – мы бы принесли ну пять, ну, десять… Стоят они тут, конечно, втридорога, но Миу удалось выгодно продать один браслет, который ей всё равно не нравился.
Миу между тем восторженно щебетала, извлекая из корзины лепёшки и аппетитно пахнущие свёртки – по-видимому, что-то мясное.
Из соседних комнат поползли, услышав про еду, все, кто понимал хуррский язык, за ними и те, кто не понимал.
– Я вижу, вам лучше, - Альберт прошёл к Аскеллу, - это очень хорошо. Потому что, вы догадываетесь, в Четвёртый ангар нам предстоит вернуться очень скоро. Да, именно мне и вам. Нет, я не передумал уничтожать машину, но не прямо сейчас. Я пообещал этой девушке спасти её подругу, а в этом мне понадобится ваша помощь. Мне нужно будет повторить тот её сеанс, в который пропала юная Фималаиф, будет затруднительно сделать это одному.
– У кого какие цели, - хмыкнул Аскелл, - порой весьма причудливые, конечно… Но услуга за услугу, господин техномаг…
«Техномаг! Он техномаг… Это многое объясняет… Но… почему такой? Молод… с волосами…».
– Да, я действительно техномаг, - обернулся Альберт, улыбаясь, - хотя понимаю, не вполне соответствую вашему представлению о техномагах.
– Я думал, что техномагов… ну… больше нет, - растерянно пробормотал Матап, - что они ушли, как все Изначальные…
– Нет. Но, это долгая история… Предлагаю вам пока сосредоточиться на еде, а не на вселенских загадках.
– Нам-то чего сосредотачиваться? – пожал плечами Забандиакко, - я, слава богу, крепкий мужик, я потерплю, пусть больные едят. Им нужно.
– Аналогично, - кивнул Гратаскнаф. Матап сглотнул слюну – лично он к такой самоотверженности был уже меньше готов, но назвать себя больным язык бы не повернулся, позориться уж точно не хотелось… Дайенн отметила краем глаза, как Вадим и Илмо обменялись короткими жадными взглядами – похоже, у этих двоих есть то, что интересует их как-то даже больше, чем еда, видимо, всеобщая трапеза для них удачный повод, чтоб уединиться где-нибудь в соседнем помещении…
– Да сколько б нас тут ни сблагородничало, - махнул рукой Даур, - на всех так и так не хватит. Вон их сколько. Как делить собираетесь?
– У нас говорят, - улыбнулся один из тибетцев, - «питает не пища, питает благодать». Вкушайте с верой, на всех хватит.
– Разве вы христиане? – удивился Илмо, - кажется, это ведь в христианских мифах есть легенда о насыщении пятью хлебами… Впрочем, я могу путать.
– Легенд много, и у христиан, и не только. Нам жаль, что вы можете поделиться с нами едой, а мы не можем поделиться с вами верой. Но мы бы хотели.
– Благодарим, но мы, филанейцы, успешно обходимся без этого. Извините, не хотел вас обидеть. Нам… жаль о вашем учителе.
– Не стоит, поверьте. Здесь есть куда более достойные вашего сожаления. Великий учитель Бадмагуро ушёл в мире и покое духа, дождавшись исполнения ожидаемого…
– Меня вот заинтересовало, - вступил в разговор Вадим, - то, что он тогда сказал… Майтрейя…
– Вадим, для верующего человека естественно в последнюю минуту жизни призывать господа.
– Но – Майтрейю?
– Он не призывал, - покачал головой тибетец, - он приветствовал.
– Что?!
– Трое вошли под своды нашей темницы. Один из них – Будда Майтрейя.
Вадим потряс головой.
– Ну уж нет… Один из нас – я, Дайенн или… Аскелл? Вы это как себе представляете? Мы не то что не ваши соотечественники, мы даже не люди!
– Разве это имеет значение? Будда и не человек, он высшее существо.
– А то, что я, например, атеист, вас не смущает?
– Их не смущает то, что я тилон, - усмехнулся со своего места Аскелл, - я от всего сердца советую вам не занимать себя этой темой, господин Алварес. Людям нужна вера, особенно в такие моменты, как этот. Наверное, от мысли, что их ведёт Майтрейя, им действительно спокойнее. А себя можете успокоить мыслью, что это, вероятно, госпожа Дайенн. Ей такая роль всё равно идёт больше, чем вам или мне.
Дайенн покосилась на него с глухим раздражением. «Чего доброго, эти два атеиста теперь сдружатся и будут совместно гнобить меня…»
Миукарьяш дёрнула Альберта за рукав и что-то проговорила, смущённо и сбивчиво. Он ответил ей тоже по-хуррски, затем обернулся к собравшимся.
– Мне нужно проводить девушку в сторону дома. Она отсутствовала целый день, неразумно будет задерживать её и дальше. Всем приятной трапезы, надеюсь, когда я вернусь, мы соберём достаточно полных коробов…
Под землёй довольно сложно сориентироваться, день сейчас или ночь. Альберт как-то, впрочем, ориентировался, остальным приходилось верить ему на слово.
– Неплохо дела идут, - пробормотал Даур, - обзавелись всемогущим помощником, ещё и техномагом… Я начинаю верить, что мы выберемся отсюда живыми. Правда, непонятно, какой резон ему помогать нам… Ну, может, в залог нашей поддержки, всё-таки один в поле не очень воин, даже техномаг… Или просто добрый такой, но в это мне меньше верится. Странновато это всё, что ни говори…
– Странновато не это, - так же тихо ответил Ви’Фар, - он не просто техномаг. Он телепат. Довольно сильный телепат… Но телепаты не бывают техномагами, такого никогда не было.
– Такие уж взаимоисключающие параметры? – удивился Даур.
– Не меня надо спрашивать. Передаю то, что слышал.
Дайенн хмуро посмотрела на передатчик - когда-то он разродится новостью, желательно радостной? Две части их разношёрстной компании воссоединились на Ракуме, со всеми всё в порядке, все живы-здоровы, но даже когда им выпадет возможность безопасного перемещения на Андрому – сесть они смогут только очень далеко отсюда, окрест на многие километры пустынная местность полностью контролируется военными кораблями хурров, наводнившими её в небывалых прежде количествах. Всего за двое суток, было чёткое ощущение, сюда стянулись чуть ли не все военные силы Республики.
– По всей видимости, если в ближайшее время ничего кардинально не изменится, то здесь готовится вырасти комплекс, по сравнению с которым база в её нынешнем виде – детский уровень. А жители Нового Рувара могут начинать завидовать жителям Рувара Старого, они в этой большой игре назначены расходным материалом.
– Почему вы так уверены в этом?
– Потому что они им тут всё равно мешают. А так сгодятся на что-то полезное. Все годы своего существования база использовала и местных – в небольших, скромных пределах, выбирая тех, кого не хватятся, а если хватятся – то махнут рукой, но основной упор был на инопланетников. Своих брали для контроля, проверять воздействие изобретаемого на своих, не на себе ж проверять… Сейчас не только масштабы увеличатся с вероятностью раз в десять, но и акценты сместятся – у них появился интерес к экспериментам по улучшению собственного вида и некоторые возможности к тому. И если правительство даст добро, им ничто не будет мешать забирать людей уже в открытую… А правительство, почти уверен, даст – сколько времени нужно, чтобы урождённых хурров в Ассамблее осталось меньшинство?
– Какие возможности? Вы имеете в виду… тилоны могут поделиться с ними кое-какими своими секретами?
– Да, хотя бы и трилюминарии, хотя не только. Таким количеством светлых голов они…
– Простите, а вам откуда это всё так уверенно знать? Они что, с вами собрались планами делиться?
Альберт в общих чертах пояснил, что аппаратура слежения у него размещена везде, где только была возможность – снаружи, на некотором скромном, но дающем возможность визуального мониторинга воздушного пространства, радиусе, внутри, в туннелях, кое-где в городе и кое-где на базе. Большей частью, конечно, даётся изображение, а не звук, но и того немного, что есть, хватает, чтобы обрисовать тревожную картину.
– Как ни печально, но возможно, совершать вылазку к машине нам придётся тем же путём, каким вы эти гостеприимные стены покидали. По сравнению с тем, что там творится сейчас, можете считать, что раньше база не охранялась вовсе. Нет, господин Даур, нацепить личину и сойти за своего здесь не так легко, как в городе. Часть их аппаратуры способна распознавать иллюзии и может быть настроена на мгновенное уничтожение того, кто с таковой иллюзией там появится. И даже будь у нас роскошь двух или около того свободных недель в запасе – способ господина Аскелла тоже не гарантия, как понимаете. Потому что на базе сейчас собратья господина Аскелла.
– Вы говорили, что они что-то украли у вашей семьи. Что? Какую-то технологию, артефакт, машину? Насколько это опасно?
– Господину техномагу будет, думаю, несколько непросто объяснить вам, - хмыкнул Аскелл, - что себя они, присваивая чужие изобретения, ворами почему-то не считают.
– Это уже не чисто ваше изобретение, мой отец доработал его… А вы на моём месте могли б чувствовать себя спокойно, попади такая вещь в руки вашим собратьям, не говоря уж – хуррам?
– Вы подумайте, как легко считать себя мудрыми судьями и оценщиками! Госпожа Дайенн, вы полагали, это у меня нет комплексов? Вот, поглядите!
– Тихо! Что-то…
– Не что-то, а очередной всплеск машины, - фыркнула Рефен, - они снова включили её, и похоже, даже на тех же значениях, что в прошлый раз. Так что, Альберт, если ты не передумал спасать Фималаиф – вот тебе и красную дорожку постелили.
Дайенн невольно улыбнулась при мысли, до чего непосредственны бывают дети, независимо от расы. Даже такие вот необычные, как раннята. Они рядом с молодым техномагом чувствуют себя, похоже, совершенно спокойно и расслабленно, видимо, не мучают себя размышлениями, как скоро таинственный великодушный помощник обнаружит свои истинные цели и насколько они будут совпадать с их целями, хотя бы целью выжить… Будто им Аскелла было мало, в самом деле…
– Уже нет нужды. Они идут.
– Они?
– Я тоже слышу, - кивнул Ви’Фар, - это… невероятно, немыслимо, но…
– Старый Рувар, воскрешение легенды, - промурлыкал Альберт и, не тратя время на путь через двери и лестницы, выбрался прямо через окно. Дайенн смотрела, как он плывёт по воздуху – точнее, на небольшой летающей платформе, как она уже знала – к появляющейся из туннеля толпе, и размышляла, как много по итогам этих событий останется от её способности удивляться.
Они сидели напротив – человек десять из всех нескольких тысяч, что пришли из этого туннеля, командирский состав. Хурры из прошлого, эмигрировавшие в будущее незадолго до катастрофы – все, кто успел собраться… И Фималаиф среди них. По лицу поспешно прибежавшей Миу явствовало – Фима изменилась… Сколько дней прошло для неё там, в прошлом? Едва ли слишком много. Но бывает, что и один день меняет человека навсегда. Сейчас она говорила, Гратаскнаф, как знающий оба языка одинаково хорошо (Альберт признал, что некоторые тонкости простонародной речи для него по-прежнему сфера сложная) переводил.
– Они пришли сюда не для того, чтобы спасти свои жизни. Это можно было сделать и там, я рассказала о грядущей гибели города, мы уже не могли предотвратить обрушение туннелей, но мы могли спасти всех, кого возможно, могли хотя бы попытаться – прорвать окружение, выиграть ещё хотя бы одну битву, сделать хотя бы что-то… Хотя у меня было маловато конкретных знаний, чтобы надеяться отменить, а не только отсрочить неизбежное. Но мы решили, что малой победой было бы выжить. И даже малой победой было бы отстоять Рувар. Всё, что делалось в прошлом – делалось ради будущего. Я рассказала не только о том, что было, но и о том, что будет… Быть может, мы и смогли бы предотвратить то ужасное, что происходит в наше время, действуя там, в пятивековом прошлом, но гораздо действеннее – придти и изменить это здесь, сейчас, а не уповать на то, что потомки будут чтить наши заветы все эти пятьсот лет.
– Фималаиф, вы разве не слышали, что опасно менять что-то в прошлом, это…
Гратаскнаф, запинаясь, переводил.
– Поломает мир? – рассмеялась Фималаиф, - а кто это сказал, чем он это докажет? Одни верят в судьбу и предначертанность каждого события, а другие, знаете ли, верят, что будущее вариативно и всё в наших руках. Ну, мы ведь и не стали ничего менять там, в том времени, которого у нас всё равно почти не оставалось. Мы пока ничего и не сломали. Ведь многих тел не нашли – может быть, именно потому, что мы и должны были переместиться в будущее, выжить? Или мы должны были, вы считаете, покорно погибнуть лишь потому, что так гласят скупые абзацы учебников истории?
– Фималаиф, я понимаю ваш порыв, но… Как вы это видите, что делать в этом времени гостям из далёкого прошлого, у которых здесь нет… ничего?
– Как – что? Сражаться! И вы не правы, говоря, что у них ничего здесь нет. У них есть их земля. Наша земля. Старый Рувар, Новый – без разницы. Есть борьба, та же, что и пятьсот лет назад – против лжецов, угнетателей, врагов жизни. Она вне времени, вне имён…
– Девочка хочет, ни много ни мало, дать отпор этим затейникам, обосновавшимся поблизости от города и постепенно и неумолимо берущим его в своё удавье кольцо. И более того – дать отпор затейникам, взявшим в такое кольцо всю планету. Не пришлым, про тилонов она разве что смутно догадывалась… Настоящий враг – не пришлый-чужеземец, а тот, кто вырос здесь, на той же земле, и видят её не иначе, чем червь, пожирающий тело. Свергнуть Ассамблею, установить на Андроме подлинно народное правительство образца мятежа Галартиатфы… И вы знаете, мне нравится эта мысль.
– Альберт, вы с ума сошли?
– А что во всём этом не так, госпожа Дайенн? Все подлинно прекрасные вещи достаточно просты, в этом и заключена их красота.
– Вы считаете прекрасной гражданскую войну?
– Госпожа Дайенн, - вклинился Аскелл, - вам никогда не говорили, что некрасиво заботиться о людях помимо их воли? Они вправе выбрать своё понимание блага, и вправе отдать за него жизни, если хотят. Их сограждане там, наверху, могут воспротивиться такому благу, они на это имеют право, вы или я – нет.
– Я полицейский, Аскелл.
– И? в вашем уставе прописана обязанность предотвращать гражданские войны везде, где вы видите такую опасность? Это задача службы безопасности этих миров, но не ваша. Признайте, у вас связаны руки, вы не можете арестовать всех преступников, каких увидите в своей жизни. Меня – можете, потому что за мной не стоит какая-нибудь мощная держава, по крайней мере, пока не стоит… А арестовать преступников из Ассамблеи, хотя они воры и убийцы, не можете. Они воруют у своего народа, и они виновны, хотя бы косвенно, во множестве смертей – тех, кто отравился на вредном производстве, потому что кому-то было очень жалко расщедриться на модернизацию, кто-то был убит в результате ограбления – которого бы не было, если б людей не вынуждали на грабежи нужда и безработица, кто-то просто умер с голоду – в таких вот глухих местечках, как это, всё бывает… Кто-то закончил свои дни где-нибудь в рабстве на рудниках – тоже граждане этого мира, которых их правительство должно бы защищать. Вы знаете всё это, но ничего не можете сделать – чужой мир, политика, суверенитет и прочее. Ну так и не лезьте, вот это сейчас тоже гражданское самоопределение, или как это называется у вас?
– Аскелл, не могу понять, вам с этого какой резон? Надеетесь, что в поднявшемся хаосе сможете незаметно слинять вместе с машиной?
– Мне? Да просто интересно. Мы, госпожа Дайенн, любим события.
– Аскелл, вы одиночка, и многих вещей вам не понять. Хорошо или плохо сейчас живут эти люди – но они живут. Живы их семьи, целы их дома, на улицах их города не стреляют. Говорят, конечно, кому война, а кому мать родна, но не мерьте всех по себе.
– Вы тоже, Дайенн, вы тоже. Но вас ведь никто и не заставляет в этом участвовать. Отойдите в сторону, не мешайте историческим процессам.
– Это не исторический процесс, это…
– Произвол? Но ведь историю творят люди, не боги. Неужели в вас так прочно сидит минбарское воспитание, что вы свято верите, что есть «правильный» ход истории и «неправильный», что каждому, вольно или невольно становящемуся у руля корабля истории, нужно теперь бояться ненароком повернуть не так, как заранее прописано в священных скрижалях, которых, правда, никто не видел… Скучно!
Автор: Ribbons Allmark
Бета: сам себе бета, как всегда)
Фэндом: Вавилон 5, с учётом "Затерянных сказаний" и "Крестового похода", как минимум.
Персонажи: Вадим Алварес, Дайенн, Вито Синкара, ушастая-клыкастая семейка, Ивановско-Коуловский выводок и прочий унаследованный из "Следа Изначальных" и "Венка Альянса" наш укуренный, трепетно любимый фанон. Плюс бонусом из канона - Дэвид и Диус, два наших любимых пи... пириводчега...
Рейтинг: не время для слэшу, война ведь...
Жанры: Джен, Фантастика, детектив, пока как-то не знаю, что ещё...
Предупреждения: ОМП, ОЖП, авторский произвол, трава цветёт и колосиццо
Размер: макси
Гл. 24 Эхо Старого Рувара
Вот это - в порядке эпиграфа.
Скачать Grup Yorum - Defol Amerika.
Почему-то подозреваю, что очень настроенчески, но текст записать у меня пока, увы, скиллов нет, посему вставляю так...
Скачать Grup Yorum - Defol Amerika.
Почему-то подозреваю, что очень настроенчески, но текст записать у меня пока, увы, скиллов нет, посему вставляю так...
Свернув за очередной раскидистый куст паджфаы (а может, и киджфарнхи, поручиться нельзя, оба примерно одного типа противные болотные кустарники, с густыми колючими ветвями и маленькими, но довольно дурно пахнущими узкими листьями, различить их можно только во время созревания плодов, у паджфаы они круглые, у киджфарнхи продолговатые и темнее), Винтари увидел в траве склонившегося, что-то рассматривающего Дэвида.
– Тоже подумалось, что чем больше мы гуляем, тем лучше? – спросил он, не оборачиваясь, - если не учитывать опасность провалиться в болото или попасться на глаза хуррам, настоящим и не очень, то так, в общем-то, и есть. Тем более, что и посмотреть есть на что.
– Вот как тебя не любить, если тебе есть, на что посмотреть, даже на болоте? – рассмеялся Винтари, подходя ближе.
– Сейчас, конечно, не лучший сезон для ботанических любований. Зато цветёт вот она, - Дэвид указал в траву перед собой, - кажется, я не так много видел того, с чем можно это сравнить… Такие маленькие и в то же время такие сложные соцветья. Только на Атле можно встретить нечто подобное.
– Я как раз про Атлу тут думал. Не уволят ли нас за длительное шатание неизвестно где…
читать дальше– Врёшь, не про Атлу ты думал, - Дэвид выпрямился, разворачиваясь к нему, - и не для любования на болотные цветочки мы – и не только мы – стараемся по возможности совершать дальние прогулки.
– Ну, это ж естественно. Сидеть в этой землянке, которая чудом как ещё не развалилась, мимикрируя под окружающую среду, безвылазно не выдержала бы ни одна психика. Этак мы и возненавидеть друг друга можем. Нет, я бы не сказал, что я сколько-нибудь близок к тому, тем более что команда у нас в этом смысле удачная, никто никому, в общем-то, не доставляет неудобств…
– Диус. Ты же можешь просто поверить мне, что от землянки мы достаточно далеко, и ни наших, ни не-наших нежелаемых свидетелей не наблюдается в достаточно приличном радиусе… И сделать то, для чего мы на самом деле пришли сюда? ну, понимаю, не сознательно, больше на инстинкте… Здесь, конечно, нет антуража спальни на Ранкезе, но мы ведь и без простыней и подушек спокойно обходились… Тем более, тебе для этого расстегнуть пару пуговиц, это мне посложнее…
Винтари смотрел в горящие озорством и вожделением глаза, пуговицы расстёгивать и не требовалось – это делали мягкие ласкающие движения рук Дэвида и нетерпеливые движения органов им навстречу.
– Никогда не перестану удивляться, что ты меня всё так же сильно хочешь, - рассмеялся Винтари, очерчивая острой стрелочкой верхнего органа ворот рубашки Дэвида, - какая непростая меня ждёт жизнь, когда я стану старым, некрасивым и немощным…
– А кто разглагольствовал, что для мужчины-центаврианина нормально сохранять половую активность до самой смерти?
– Дэвид, хороший мой, ну так же все про себя говорят… Кроме ранни, наверное, они вообще про половую активность рассуждают редко…
В общем-то, чего действительно хотелось – чтобы поблизости оказалось хотя бы одно, чёрт возьми, нормальное дерево, с нормальным крепким и прямым стволом, к которому можно б было прижать это развратное чудовище, и… И принять его помощь в том, чтоб не думать, в самом деле, о чём думать действительно смысла нет, перекрыть это нехорошее смятение последних дней, порой совершенно заслоняющее от него жизнь, эмоциями куда более сильными, яркими и приятными…
– Вот именно так и называется то, что внутренне гложет тебя, - шёпот Дэвида скользнул по шее, разбегаясь дрожью возбуждения по всему телу, - «всё по-прежнему»… И ты думаешь сейчас, не кроется ли под каждым нашим порывом отчаянное стремление показать, не то что другим, а самим себе, что всё по-прежнему… Ты так и не разучился до конца сам себе отравлять существование… Диус, мы эти самые двадцать три года назад сказали, что ничто не встанет между нами… Нет, мне в какой-то мере даже приятно, если угодно, и правда свидетельство, что мы не стареем… Помнишь, как говорил старик Арвини: «Это свойство молодости – удивляться и гордиться, вот, мол, мы уже пять лет вместе, пять лет, вы подумайте! Пять лет, тьфу… Пятьдесят – вот это я понимаю. Но когда вы пятьдесят лет вместе, то и время оцениваете по-другому». Ладно, сколько примерно времени мне потратить на то, чтоб уговорить тебя выкинуть эту ерунду из головы, чтобы я наконец мог получить желаемое? Стоит иметь в виду, что его у нас не завались, пока никого в радиусе где-то полкилометра от нас, но наше долгое отсутствие может кого-нибудь обеспокоить, отправятся на наши поиски, их можно понять… Ты же вряд ли обрадуешься, если нас прервут на самом интересном месте? Нет, правда, мне кажется, что действия были бы предпочтительнее слов…
«…И он слышит мои мысли… Приходится об этом помнить…»
«Слышу, - острая стрелочка скользила по губам Дэвида, и голос зазвучал у Диуса в голове, - и поскольку ничего уж с этим не поделаешь, придётся помнить – я предпочитаю уничтожать сомнения привычным и годами оправдывавшим себя способом, но можем, действительно, и поговорить об этом… Да, можем и так, если уж никак не получается словами. От тебя зависит, будет ли действительно всё… по-прежнему».
– От меня?
– Да, от тебя. Потому что у меня, я говорил – ничего не изменилось… Ну да, я не прав, изменилось. И я не вправе говорить тебе, что не виноват в этом, потому что виноват… Но становиться между нами это не должно. Я говорю – не должно.
– Дэвид… - пальцы Винтари погрузились в шелковистые чёрные волосы, поглаживая основание гребня, - дело не в том, что ты можешь слышать мои мысли, и не в том, что я не могу – твои… Точнее, нет, в этом, но не совсем так. Знаешь, нет ничего странного в том, что первое время, действительно, чувствуешь… оторопь и тревогу, в связи с такими переменами. Но оторопь проходит, потому что… В конце концов, мне нечего от тебя скрывать. Но вот тебе от меня? да, я именно о том, что…
– Диус, я говорил, что пока сам не могу сказать, что об этом думаю… Но в одном я уверен точно – какой я есть, таким мне быть дальше, и, совершенно точно – с тобой
– Но ты уже не можешь сказать, что ты полностью тот же, что был до этого… до этого происшествия… Не из-за телепатии, ты знаешь. Дэвид, я честно не представляю, как ощущал бы себя я, вспомни вдруг что-то о своей прошлой жизни. Ведь это… меняет саму личность, само ощущение себя. Дело не в том, что я не знаю, смогу ли я теперь понимать тебя… Дело в том, что я не знаю, буду ли и дальше нужен тебе…
В кармане требовательно запищала рация.
– Чёрт… Честно, было искушение вообще оставить её. Но это действительно было бы глупо…
– Возможно, это корабль Ли’Нор и остальных прилетел. Если так, нам бы надо поторопиться.
– Да… По поводу времени, тут ты оказался особенно прав. И не поговорили, и не… Ладно. Если действительно прибыл корабль, то на данный момент это лучшая новость, какая могла быть. Чем скорее мы отсюда выберемся… Хотя, если мы действительно отправляемся на Андрому, я бы не назвал это «выбраться»… Может, конечно, они где-нибудь и высадят нас сначала, пересадят на попутный корабль… Но пожалуй, я согласен, что идея не лучшая, пока мы не вернёмся действительно в безопасное место. На Марсе уже высадили… Мне, конечно, неприятно ощущать себя бесполезным гражданским балластом, но уж как-то потерплю. Да и честно говоря, если меня спрашивать – я не вернулся бы и по безопасному коридору, окружённому кораблями Альянса, пока дети – там, на Андроме. Тебя – отправил бы… Если б смог справиться, в смысле. Ладно. В конце концов, у нас, получается, будет даже два лекоф-тамма… Что такое?
– Да так… Про лекоф-тамма. Просто подумалось недавно… Ты скажешь, возможно, что это глупость, но не могу отделаться… Объективная причина, конечно, что Джани Эркена проводит большую часть времени в машине, но и за то время, что он не в ней… я его видел, кажется, от силы пару раз. У меня возникло ощущение, что он избегает меня.
– С чего бы?
– Если бы я это знал, мне бы, наверное, было легче.
– Ну, я мог бы подумать, конечно, что это обычная неприязнь к телепатам… Но с Софьей Коул-то это в одну систему не увязывается. Нет, честно, я думаю всё-таки, ты ошибаешься. Если и избегает, то не более, чем кого-либо другого. Люди есть разной степени открытости и общительности.
Дэвид подумал, что очень хотел бы, чтоб прав был Диус, а не он, всё-таки неприятно думать, что чем-то мог вызвать недовольство и даже не знать, чем.
– Вы думаете, он вернётся?
– Что? – голос Забандиакко прозвучал так неожиданно, что не вывел, а выдернул Дайенн из задумчивости.
– Да этот ваш… на самом деле ничерта не собрат. Сколько времени его нет уже? Вот если подумать – а зачем ему возвращаться-то к нам?
Дайенн не хотелось об этом думать. И без того настроение было паршивое. Её кейс был почти пуст, ещё один из освобождённых узников базы был близок к смерти и с этим совершенно ничего невозможно было поделать… «Они умрут у вас на руках, - сверлил мозг голос Аскелла, - им после всего пережитого путешествие по канализации как раз как завершающий аккорд… Вы же взяли в основном смертников, «отработку», во внешних камерах они разместили тех, с кем основную работу уже закончили… Потому там и нашлись свободные камеры для ваших товарищей – освобождаются такие помещения достаточно быстро…».
– Забандиакко, мне действительно совершенно нечего вам сказать… Вы правы. То есть, вы очень можете оказаться правы. Но с другой стороны – разве нам нужно волноваться о том, вернётся ли он? Передатчик – вот, у меня, - она сжала в руках тоненькую чёрную пластину, - подмога вызвана. Вот о том, как скоро она прибудет и как мы встретимся – нам стоит волноваться, да.
– Ещё хороший вопрос, чего он натворит там тем временем… - проворчал Гратаскнаф, - если просто возьмёт эту свою машину и свалит с ней – так ладно бы, по мне так пропади он пропадом с нею вместе… А если сдаст нас им?
– А смысл ему? – удивился Матап.
– А как жест доброй воли! Его ж собратья с этими, с базы, общие дела заварили… Чего б не присоединиться? Кто, опять же, докажет ежели что, что это он нам сбежать помог?
Дайенн оглянулась на Вадима. Он в её сторону не смотрел, о чём-то вполголоса переговаривался с Сейхеном. Рядом, безуспешно пытаясь завернуться в изодранный китель, дремал Ви’Фар.
В детстве, когда, читая какое-нибудь художественное произведение, ей требовалось представить себе картину отчаянья и безнадёжности, она представляла её как-то так. Мир после ядерной войны или какого-нибудь катаклизма. Такие вот тёмные туннели, заваленные трудноопознаваемыми обломками строений и механизмов, люди, зябко сгрудившиеся вдоль стен и в проходах, больные, измождённые, грязные, потерявшие всё… Аскелл не дал однозначного ответа по вопросу, можно ли разводить костёр. «Во-первых, очень сложно сказать, как тут с вытяжкой. Со стороны выходов немного подтягивает, но здесь у вас ближайший выход забаррикадирован, так что можете просто задохнуться в дыму. Но если и нет… Я не знаю, не привлечёт ли дым ненужное внимание. Наверняка случается, что тут внизу что-нибудь горит, и наверняка при этом толпы добровольцев не кидаются тушить пожар, но если пожаров уже давно не случалось – не возникнет ли вопрос, с чего бы. В общем, решать вам».
Они все здесь застынут, заболеют и умрут. Одни раньше, другие позже. Не говоря уж о голоде, понемногу начинающем выворачивать нутро… Корабль Ли’Нор и остальных стартовал к Ракуме, но одно дело незамеченными сесть на Ракуме, и совершенно другое – на Андроме. Дождётся ли их здесь хоть кто-нибудь живой…
«Надо было идти в рейнджеры… Тогда, по крайней мере, я была бы к чему-то подобному более готова…»
В туннеле, ведущем к забаррикадированному выходу, послышались шаги. Полицейские встрепенулись одновременно, потянувшись к оружию.
– Не советую, - из темноты, колышущейся в проёме туннеля, усмехнулся молодой голос. Вслед за этим, к полному шоку Дайенн, оттуда выскочили Рефен и Эльгард – чумазые, оборванные, но в остальном, кажется, невредимые, повисли на шее у ближайших, на кого налетели – Вадима и Илмо, а за ними вышел одетый в тёмное незнакомый землянин, очень юный на вид, на его плечах висел мешком полубессознательный Аскелл.
– Что с ним? Что случилось? – Дайенн вскочила и тут же осеклась, устыдившись нерационального порыва. Не стоит забывать всё же, кто он, и в какой малой степени можно ему доверять. То есть, конечно, это не значит, что ей должно быть зримо и фактически безразлично, жив он или мёртв, но всё же… нет, ей самой – её реакция не понравилась.
– Да сразу так, в двух словах и не расскажешь, - незнакомец прошёл вглубь туннеля и направился к ней, видимо, выбрав её именно ввиду проявленной активности, при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что тёмная мантия его прожжена в нескольких местах, следы копоти имелись и на лице и руках. Аскелл, впрочем, выглядел куда более печально. Дайенн, помогая раннятам уложить его на сравнительно сухое и чистое место у стены, оценивала его повреждения пока на глаз – переломов как будто нет, но множественные ушибы, ожоги различной степени.
– Я бы не советовал вам оставаться здесь. Там, дальше, есть участки, где пласты опустились так удачно, что многие дома остались почти неповреждёнными, есть практически нетронутые комнаты… Накрытого стола там нигде вас не ждёт, но, по крайней мере, там есть нормальные кровати и кое-какие вещи, которые вас сейчас необходимы…
– Не сочтите за невежливый приём, - оборвал Илмо, - но хотелось бы для начала узнать – кто вы такой?
– Дура ты, Фима, дура, - в который раз причитала Миу, перепрыгивая гнилые деревянные балки и раскрошенный кирпич, - умная бы не искушала судьбу, правда, что ли, сглаз какой на тебе… Один раз от беды ушла – так снова беды ищешь… Ну, конечно, может, тот симпатичный колдун и напугал Ластамаро так, что он теперь сюда год не сунется… Хи-хи, что там, три года не сунется! Ух, как он его, а? но ведь могут и другие быть… Что ж ты думаешь, он теперь всегда нас защищать будет?
– Миу, я и сама могу себя защитить, - Фима похлопала по поясу, где в самодельных ножнах висел остро отточенный кинжал, - и если ты будешь смышлёной и осторожной и будешь держаться за мной, то и тебя смогу защитить. Ну, раньше я не знала, что тут, внизу, есть, кого бояться… Что крысы и на двух ногах бывают… Теперь имею в виду.
– Неразумно это, Фима!
– Неразумно позволять им… Миу, я тебе это уже говорила, лень ещё раз повторять! Сама слышала, тех, до нас, похитили, хотя они сюда сами и не лезли. Заманили… Так что нигде мы не в безопасности. Это тяжело осознавать, но приходится. Я уж как-то справлюсь. У меня с детства как-то меньше иллюзий, чем у тех, кто не был сиротой при живой матери.
– Извини.
– Да, как помнишь, мою мать похитили, когда она вышла за покупками на базар. Среди бела дня, при свидетелях. Ничто её не защитило – ни закон, ни благоразумие, ни то, что шла она по самым, казалось бы, безопасным улицам… С тех пор я знаю, что эта мысль – веди себя тихо и скромно, и с тобой беды не случится – не более, чем иллюзия. Беды не случится с тем, кто даст ей отпор.
– Мы что-то не смогли дать. Если б не этот землянин-колдун… Я и не знала, что у землян настоящие колдуны бывают! Ну, то есть, ты рассказывала, конечно, что твоя мать рассказывала об Элайе Александере… Но это-то другое что-то…
– Может быть, он и не землянин вовсе, Миу.
– А кто, центаврианин? Центавриане так коротко волосы не стригут, они гребни ставят, мне отец на картинках показывал… А ведь он молодой очень, да? Как же он, такой молодой, успел такому волшебству научиться? С рождения, что ли, учился?
Девушки остановились перед полуразрушенной лестницей, представляющей собой, по сути, несколько лестничных пролётов, в падении так удачно сложившихся подряд… Или неудачно, как посмотреть – кое-где ступеней не было вовсе, местами лишь тонкие проржавевшие арматурины соединяли её части, но с этих лестничных пролётов Фималаиф надеялась суметь проникнуть в здание – несмотря на то, что порой расстояние между краем лестницы и зыбкой твердью пола, виднеющегося в проёмах обрушившихся стен, было довольно велико.
– Фима, может, не надо, а? ведь без всяких злодеев, шею сломаешь просто!
– Миу. Я уже говорила – глупо отступаться теперь. Я сумела дойти сюда, обнаружив, что этот спуск – кратчайшая дорога к…
– И не говори про этот спуск, я раз десять думала, что умру от страха! А тут ещё и подъём не лучше, и не видно же ни зги…
– Этот квартал, совсем небольшой участок, всего несколько домов, погрузился под землю так удачно, что оказался практически отрезан от всего остального города. С вероятностью, тут и не был никто за все пятьсот лет… Кто знает, сколько всего мы здесь сможем обнаружить! И едва ли ввиду этого нам есть чего тут бояться, ну кто из них и зачем сюда полезет? Да и вряд ли есть ещё какая-то другая дорога…
– Ага, а перспектива сломать ноги – она не опасность, так, ерунда… - проворчала Миу, обвязываясь, под руководством Фимы, страховочной верёвкой. Спускаться метров на десять вниз, чтобы потом подняться на столько же наверх – не в первый раз, впрочем, приходится делать столько лишних и непростых телодвижений. Здание, которое избрала своей целью Фима, провалилось действительно неописуемо удачно – будучи четырёхэтажным (предел высоты в те времена), провалилось тремя нижними этажами. Верхний, оставшийся на поверхности (то, что от него осталось) заровняли, перекрыли щитами и возвели на этом месте главный торговый комплекс, так что выход наружу был плотно закрыт, ни лучика света не пробивалось сверху. Единственный лаз располагался на территории медленно разрушающегося долгостроя – он тоже был бы перекрыт, если бы долгострой завершили. Фиме пришлось немало покружить по дорогам верхнего и нижнего города, прежде чем она поняла, что существует ещё это, неизведанное до сих пор место, помогли найденные старые карты – с их помощью она внесла много уточнений в свои…
Переступив на наклонный, покрытый вдоль одной из стен сетью трещин пол, Миу сразу отчаянно вцепилась в подругу – словно в самом деле это помогло бы ей, обвались пол прямо сейчас под ногами. Но вскоре, против ожидания, успокоилась. Если не оборачиваться назад, на зияющий проём в стене, здание могло казаться, пожалуй, заброшенным, пожалуй, жутковатым, но позволяло забыть о том, что находятся они глубоко под землёй. Фима выправляла настройки на фотокамере, шёпотом сокрушаясь, получится ли вообще что-нибудь, на сколько хватит силы фонарей, которые сейчас помогала развешивать по стенам Миу. Фонари-то сильные, сильнее тех, которые она использовала в прошлом году – большинство из них сейчас уже либо перегорели, либо вовсе были утрачены, свалившись и разбившись о камни, но и здесь было значительно темнее, чем во многих прежних местах изысканий. Миу, оглядев совершённую работу, хотела было удовлетворённо заявить, что вот, теперь хоть жить стало не страшно, но осеклась. Не так уж и легче, на самом деле… Свет фонарей разбил коридор на резко различающиеся тёмные и светлые участки, в углах колыхалась столетняя чернота, которая казалась девушке живой и недоброй и только ждущей случая, напасть сзади и поглотить – нечего было приходить туда, где она царствовала безраздельно столько времени.
– Нет уж, ни одну из этих дверей я без тебя не открою! Мало ли, чего там…
С тех пор, как в одном из их путешествий Миу напоролась на хорошо сохранившийся скелет прямо за порогом одного из зданий, она боялась ступить лишний шаг одна. Фима тогда не стала говорить, сколько скелетов она нашла, когда ходила сюда одна, много лет назад, сколько из них, после безуспешных попыток идентифицировать, сама схоронила в одном из туннелей, с достаточно рыхлой почвой, на дне затопленных туннелей, расположила в одном из зданий, назначенных ею импровизированным моргом… За пятьсот лет от человека мало что остаётся. Тела, увязшие в жидкой грязи, затопившей некоторые туннели, возможно, сохранились получше… Голос разума – голос отчаянья – принимался в такие минуты твердить, что подруга права, этот поиск обречён на бессмысленный, разочаровывающий итог, если даже она и найдёт Галартиатфу среди этих скелетов – может быть, уже находила – как опознает? Сердце ей, что ли, подскажет?
– Это здание не было жилым, а катастрофа произошла ночью, вряд ли здесь могут быть тела. Хотя… - голос невольно дрогнул, - говорят, он часто допоздна был там…
– Фима, что это? – воскликнула вдруг Миу, подошедшая к краю проёма, через который они пришли, и выглядывающая сейчас наружу, на верх искалеченной лестницы.
Фима и сама уже поняла, что что-то необычное там происходит. Когда они поднимались, кромешную темноту, одевшую лестницу и все окрестные развалины, разбавлял лишь свет их фонарей. Сейчас же она была одета слабым голубоватым сиянием. Она бросилась к подруге, запрокинула голову, пытаясь разглядеть источник странного света.
– Силы небесные, Миу… ты видишь то же, что и я?
– Наверное, Фима…
На верхних ступенях высоко над ними словно плясало голубое пламя. Оно волнами разбегалось по соприкасающимися с лестницей стенами верхнего этажа, и там, где соприкасалось…
– Ой, Фима, то ли я совсем с ума сошла, то ли… Смотри, там, где это свечение, здание выглядит совсем иным… И там… там пробивается солнечный свет? Как это возможно? Фима… - мысль была дикой, невероятной, но с языка сорвалась быстрее, чем Миу могла запретить, - это… это дверь в прошлое!
– Как такое может быть? – сомнение в голосе Фимы было, впрочем, едва уловимым, она вся подалась вперёд, навстречу этому свету.
– Не знаю! А как тот колдун сделал всё то, что сделал? Может быть, и это тоже он? Альберт! Альберт, это вы? Фима, куда ты? Фима, это может быть опасно! То есть… это определённо опасно! Ты что, с ума сошла?
– Миу, неужели ты не понимаешь? – Фималаиф уже стояла на лестнице, - это шанс, который выпадает раз в жизни, если вообще… Пусть опасно, пусть… Я не боялась, когда спускалась сюда.
– Ты соображаешь, что говоришь? Хочешь застрять в прошлом?
– Миу. Это ведь его время. Я могу увидеть его, я могу вернее некуда всё узнать, как было, что было… Я ведь этого хотела… Я об этом даже мечтать не могла. Если б ты знала, как часто я… представляла наш разговор, что скажу ему, что услышу в ответ… И не могла представить. Да, мне страшно, мне… больно… Ведь он… он ушёл на пике их торжества, когда у них ещё была вера, когда никто ещё не мог представить… Что наступит время – и люди забудут, будут лгать об их именах, будут стирать их в пыль, превращать в ничто… Но я должна. К этому вела вся моя жизнь, Миу, если я сейчас остановлюсь – всё, всё будет бессмысленно.
– А если ты погибнешь?
– Цель стоит того, чтобы рискнуть ради неё – всем.
– Фима!
Но подруга, отцепив пальцы Миу от своего рукава, уже поспешно карабкалась по увечной лестнице. Миу прислонилась к выщербленной стене, в ступоре и бессилии наблюдая, как силуэт Фимы тает в голубом сиянии. «Что же это… Как же это… Фима… А как же я? Нет, Фима… Я-то выберусь, я-то здесь… в «сейчас»… Как она там – одна? Может, лучше пойти за ней?»
Как ни страшно было Миу от одной мысли – сложно такое уложить в голове, осознать до конца, но и самого факта хватит, вот была её подруга с нею рядом, а теперь нет её, скрылась в сиянии, переступила черту, за которой возвышается нерушимой каменная стена, залитая солнечным светом, словно была призраком и прошла сквозь щит-перекрытие вверху – она тряхнула кудряшками и, крепко вцепившись в остатки перил, принялась карабкаться по лестнице.
Но увы, её наряд был для подобных перемещений куда менее удобен, чем Фимин. Она поминутно цеплялась юбками за арматурины, взвизгивала, едва не срываясь вниз, потеряла башмак… Она, как ни старалась, плакала, злилась, уговаривала то ли себя, то ли лестницу, то ли мироздание – продвигалась слишком медленно. Голубое свечение угасало, и наконец растаяло совсем. Словно и не было никакой «двери во времени», с солнечным светом за нею. Словно и не было никакой Фимы. Миу опустилась на ступеньку и заревела от досады. Что же делать, что делать? Кричать, звать на помощь? Глупости, да кто ей поверит… Назовут сумасшедшей и больше никогда отец не выпустит её из дома. А может, и убьёт, зачем ему сумасшедшая… А Фиму так и не найдут и решат, что она сорвалась в какую-нибудь пропасть или утонула…
Альберт! Альберт поверит! Если уж кто-то и может помочь, так это он… Почувствовав прилив сил от забрезжившей надежды, Миу поднялась, с великим трудом спустилась обратно в так и не обследованный ими коридор, сняла со стены ближайший фонарь поярче и решительно шагнула в темноту туннеля, по которому они с Фимой пришли сюда. Задача предстояла непростая – подняться на поверхность, пройти довольно много по этой поверхности, постаравшись не привлечь ничьего ненужного внимания, и спуститься вновь – в том районе старого города, где обещал обосноваться Альберт. Когда задача ясна – всё-таки несравнимо легче… Да и честно говоря, ей как-то смутно радостно было от мысли, что она этого необычного землянина увидит ещё раз…
Место, куда их привёл незнакомец, назвавшийся Альбертом, и правда было куда как удобнее сырых, наполовину заваленных туннелей. Правда, и пробираться на поверхность, когда придёт время, придётся дольше… Но труднее им – труднее и преследователям. Конечно, вмещалась толпа беглецов в этих наиболее уцелевших комнатах всё равно с трудом, но по крайней мере здесь было сухо, нашлись почти подобающие спальные места для наиболее ослабленных, Альберт оказал неоценимую помощь в приведении в рабочее состояние нескольких печей, главным достоинством которых было то, что топливо в них выгорало почти полностью, давало лишь лёгкий бесцветный дым – бочка с топливом нашлась, увы, ровно одна, но это лучше, чем ничего. Неподалёку, в паре поворотов, располагалось «озеро» - котлован, заполненный подступившей водой, при всей мутности, в сравнении с той субстанцией, из которой они не столь давно вылезли, она могла считаться слезой младенца. Дайенн готова была провозгласить её царской купальней, превосходящей богатство чертогов Так-Шаоя, и нырнуть в неё с разбегу, но Альберт велел им немного подождать, подошёл к краю котлована первым, коснулся ладонью мутной водной глади и сидел какое-то время неподвижно. Дайенн усилием воли подавила нетерпение – пусть она не понимает смысла этого, вероятно, религиозного обряда, но это не повод проявлять неуважение. Когда она наконец вошла в воду, то едва не вскрикнула от удивления – вода была тёплой. Как, почему? Какой-то подземный источник, химическая реакция, происходящая в этой воде, нагрела её? Впрочем, она согласна была подумать над этим позже.
Второе удивление ждало купающихся уже по выходе – их одежда была чистой и практически сухой. Дайенн, в курсе химии, изучала немало о свойствах воды и её изотопов, в разных мирах и при разном минеральном составе, температуре и давлении, но подобных адсорбирующих свойств за водой, находящейся в своём «диком», природном состоянии она предположить не могла. Не всегда ионный душ с первого раза сможет такое…
После этого самоощущение определённо поползло вверх по шкале позитива. Вадим и Илмо распределили гражданских вокруг печей, бдительно проследив, чтоб ближе сидели наиболее слабые и замёрзшие – хотя здоровых и крепких тут вообще наблюдалось мало. Альберт склонился над Аскеллом. Дайенн подошла ближе и увидела, что ладонь Альберта, прижатую к груди тилона, обвивает тонкая поблёскивающая цепочка.
– Что вы делаете?
– Хотя бы что-нибудь. К сожалению, в целительстве мне далеко до успехов матери, но хотя бы что-то я могу. Остальное он сделает сам.
– Кто вы такой? Что вы делаете здесь?
– Примерно то же, что и вы. Преследую воров. Эти сомнительные граждане украли кое-что… у моей семьи… Кое-что, что им и в руки бы давать не следовало.
– Что там произошло? Пожар, взрыв?
Юноша коротко кивнул.
– Пришлось устроить, иначе мы прорваться бы не смогли. Это на какое-то время сбавит им прыть… Но боюсь, на недолгое. Но, госпожа Дайенн, в этом есть и приятные стороны. Хотя они уже обнаружили побег, им пока слегка не до вас.
Дайенн кивнула, отходя, потом подскочила вновь.
– Откуда вы знаете моё имя? Не помню, чтобы я вам представлялась.
Альберт кивнул на Аскелла.
– Он представил.
Сквозь выжженные в одежде прорехи – Дайенн могла поклясться – было видно, что ссадины и ожоги на его теле постепенно зарубцовываются. Альберт наконец отнял ладонь от его груди.
– Организм сильный, хотя с виду, возможно, и не скажешь.
Дайенн хотела было спросить что-то ещё, но выпрямившийся Альберт вдруг замер, уставившийся в какую-то далёкую невидимую точку.
– Сожалею, экстренные новости. Похоже, они всё же начали.
– Кто – они? Вы имеете в виду военных с базы или тилонов? Что они начали? Искать нас?
Альберт только отмахнулся, и, перепрыгивая через лежащих на полу, бросился к выходу. Дайенн выглянула в окно, лишившееся стёкол или что там было вместо них, ещё в незапамятные времена. Через завал останков обрушившейся некогда, кажется, даже красивой каменной ограды отчаянно карабкалась девушка-хуррка в ярко-синем платье с золотыми узорами по подолу, с её плеча, готовый упасть, свисал золотистый же широкий платок. Альберт направлялся ей навстречу, не испытывая, видимо, особых сложностей с перемещением. Вот он подал ей руку, помогая выбраться из коварной щели между крупными камнями, куда она неосторожно провалилась. Дайенн потрясла головой – она могла поклясться, что обратно к убежищу они, Альберт и аборигенка с ним рядом, поплыли по воздуху, невысоко над грудами камней и прочего хлама, но не касаясь их ногами.
Войдя внутрь, девушка явно оторопела и даже, кажется, испугалась, тут же панически оглянулась на Альберта. Наверное, никогда не случалось ей видеть столько самых разных инопланетян одновременно… Альберт тихо сказал что-то, видимо, успокаивающее, девушка истово закивала.
«Ничего себе… Он знает хуррский?»
Если Дайенн и её коллег появление девушки просто удивило, то ребята Забандиакко поотворяли рты определённо по другой причине – похоже, по хуррским меркам гостья была очень красива.
– Не беспокойтесь, - улыбнувшись, сказал Альберт на земном и во всеуслышанье, - Миу не выдаст вас. Более того, Миу может оказать нам неоценимую помощь… Уже оказала, конечно, но в основном мне и… Но сейчас Миу согласна помочь нам ещё кое в чём. Я объяснил ей, в каком положении мы находимся, рассказал, что здесь находится множество людей, жизнь которых по-прежнему в опасности, а возможности помочь себе своими силами они практически не имеют… Миу берётся поднять немного наш боевой дух, принеся нам какой-нибудь нехитрой еды и тёплых вещей.
– Ух ты!
– В самом деле?
– Переведите, пожалуйста, прекрасному ангелу, что я отныне её преданный слуга!
– Так-то блестяще… - пробормотал Вибап, - а она не попадётся с этим? Да и… уж простите, что омрачаю тут, но разве одной маленькой девушке принести добра на всю нашу ораву? Да это ещё и где наберёшь столько… Может, уж лучше ничего не нести, чем передраться нам тут за хлебную кроху?
Альберт перевёл гостье сомнения Вибапа, Миу нахмурилась, постояла сколько-то в задумчивости, кусая пальчик, потом тряхнула кудряшками, выбивающимися из замысловатой причёски, увитой цветными ленточками, и что-то залопотала.
– Миу говорит, что сходит на главный городской базар, сходит несколько раз в разные его части, тогда никто не удивится тому, что она набрала так много. Хотя удивляться и не должны, у них большая семья и есть наёмные работники в доме, и она часто закупает продукты для кухни. Но на всякий случай она перестрахуется. Она будет прятать купленное в тайнике, который известен только ей и её подруге, и идти за новой партией, а потом принесёт всё сюда.
– И как всё дотащит? – не унимался Вибап, - не, даже не стоит и пытаться бедную девушку впрягать.
– Тоже мне, проблема, - отозвался Забандиакко, - дотащить-то вон хоть я бы помог, а ещё бригада вон, все не хрупкие ребята, чай, под мешком хлеба не сломаются… Да только вопрос – где ж денег набрать? у нас-то по карманам, сами понимаете…
– Забандиакко, никому из нас нельзя выходить, - покачал головой Вадим.
– Это тебе нельзя, да, а у меня-то морда местная.
– Местная для нас, - улыбнулся молодой аббай, - уж извините, я не хочу сказать, что для нас вы на одно лицо… Но для своих соотечественников вы точно не на одно лицо. Если это маленький город, как говорил Аскелл, то новые персонажи в глаза бросятся.
– Господи, да неужели ж настолько маленький город, чтобы все друг друга прямо в лицо знали?
– Не обязательно в лицо, - покачал головой аббай, - в смысле, не обязательно по именам… Есть такая вещь, как «общая память», память образа толпы. Тех, кто не ваши ближайшие соседи и знакомые, но просто проходя по улицам, вы видите их каждый день…
– Ой, да тьфу, да ну к чёрту! Чушь, чего в моей морде не так? Обыкновенная она, из толпы не выделяется… Конечно, родом я совсем не из этих краёв, но разве…
– Господа, успокойтесь, - Альберт широко улыбался, - вместе с Миу за продуктами пойду я. Я всего лишь прошу вас по возможности ничего не предпринимать до нашего возвращения. Не потеряться в туннелях и не попасться кому не надо.
– Эге, парень, это вот ты считаешь, что ты в глаза не бросишься? – опешил Забандиакко, - типичный хурр с лица-то, да…
– Не беспокойтесь, эту проблему я решу. Просто подождите нашего возвращения.
«Загриммироваться под хурра решил? – в лёгком ступоре думала Дайенн, глядя вслед удаляющимся Альберту и Миу, - смелая мысль, конечно…»
Аскелл завозился, приходя в себя, и она вернулась к его постели.
– Что это было? – поинтересовался он, сфокусировав зрение.
– Это следовало бы у вас спрашивать. Что произошло там, на базе? И кто этот… субъект, который притащил вас сюда?
– На базе – репетиция легендарного Апокалипсиса, - криво улыбнулся Аскелл, - они проводят испытания машины. Я пытался их остановить, как видите, не вышло… Взрыв – нет, его устроил не я, во всяком случае, не только я – доставит им хлопот, но это только временная отсрочка. Похоже, рабочая версия их плана – выйти в какое-нибудь достаточно далёкое будущее, захватить там что-нибудь достаточно мощное из технологий и натворить с их помощью делов в дне сегодняшнем. Дёшево и сердито… И мои собратья, конечно, совершенно не против, а с чего бы им быть против, если рулить процессом будут они.
– До сих пор машина как-то в основном в прошлое работала, - с лёгким сомнением в голосе проговорил Вибап.
– Это же изменяемо… Методом проб и ошибок, своего они добьются… Пробы и ошибки, конечно, могут слегка шибануть по миру дня сегодняшнего и его обитателям, но кого это когда останавливало…
– Вас ведь тоже не останавливало, Аскелл, - напомнил Илмо.
– Совершенно верно, но сейчас несколько другой расклад, потому что я – не у руля.
– А что вам мешает присоединиться к амбициозной компании? – искренне удивился Илмо, - или они в долю не принимают?
Аскелл стрельнул в его сторону недобрым взглядом и скривился, откидываясь обратно на доски, покрытые, за неимением чего-то лучше, кителем Вадима.
– У меня другие планы. В общем-то, я не имею ничего против их идеи, она имеет много интересных сторон… Но в ней нет места мне.
– А где ваше место, Аскелл?
– Госпожа Дайенн, я вижу перед собой некую цель и некоторые промежуточные цели, служащие ступенями на пути её достижения, что вам даст знание о том или о другом? Вы надеетесь, что сможете меня остановить? У вас был такой шанс.
Дайенн как раз гнала от себя разнообразные, слабо оформленные, но в равной мере панические мысли, когда за домом послышались шаги и весёлые голоса. Альберт и эта девушка. Вернулись. Со своих мест повскакивали все, кто имел на то силы. Сидевший ближе к двери Матап отпрянул, налетев на Даура. Миу зашла первой, а за ней… Дайенн могла поклясться, что тоже видела, как переступал порог – хурр, а потом хуррское лицо словно растаяло, как тает полиэтиленовая плёнка, поднесённая к огню, и перед ними явился Альберт.
– Вы успели решить, что мы пропали без вести? Я считал, мы отсутствовали всего четыре часа. Ну, старались как могли, - он спустил с плеч большой плетёный короб, второй такой же опустила на пол хуррка. Кроме этого, оба притащили по небольшому тюку термопокрывал. Беглецы уставились на них едва ли не с такими же голодными глазами, как на корзины с едой.
– Хорошо, что здесь такое вообще продаётся. Боюсь, если б пришлось брать обычные одеяла – мы бы принесли ну пять, ну, десять… Стоят они тут, конечно, втридорога, но Миу удалось выгодно продать один браслет, который ей всё равно не нравился.
Миу между тем восторженно щебетала, извлекая из корзины лепёшки и аппетитно пахнущие свёртки – по-видимому, что-то мясное.
Из соседних комнат поползли, услышав про еду, все, кто понимал хуррский язык, за ними и те, кто не понимал.
– Я вижу, вам лучше, - Альберт прошёл к Аскеллу, - это очень хорошо. Потому что, вы догадываетесь, в Четвёртый ангар нам предстоит вернуться очень скоро. Да, именно мне и вам. Нет, я не передумал уничтожать машину, но не прямо сейчас. Я пообещал этой девушке спасти её подругу, а в этом мне понадобится ваша помощь. Мне нужно будет повторить тот её сеанс, в который пропала юная Фималаиф, будет затруднительно сделать это одному.
– У кого какие цели, - хмыкнул Аскелл, - порой весьма причудливые, конечно… Но услуга за услугу, господин техномаг…
«Техномаг! Он техномаг… Это многое объясняет… Но… почему такой? Молод… с волосами…».
– Да, я действительно техномаг, - обернулся Альберт, улыбаясь, - хотя понимаю, не вполне соответствую вашему представлению о техномагах.
– Я думал, что техномагов… ну… больше нет, - растерянно пробормотал Матап, - что они ушли, как все Изначальные…
– Нет. Но, это долгая история… Предлагаю вам пока сосредоточиться на еде, а не на вселенских загадках.
– Нам-то чего сосредотачиваться? – пожал плечами Забандиакко, - я, слава богу, крепкий мужик, я потерплю, пусть больные едят. Им нужно.
– Аналогично, - кивнул Гратаскнаф. Матап сглотнул слюну – лично он к такой самоотверженности был уже меньше готов, но назвать себя больным язык бы не повернулся, позориться уж точно не хотелось… Дайенн отметила краем глаза, как Вадим и Илмо обменялись короткими жадными взглядами – похоже, у этих двоих есть то, что интересует их как-то даже больше, чем еда, видимо, всеобщая трапеза для них удачный повод, чтоб уединиться где-нибудь в соседнем помещении…
– Да сколько б нас тут ни сблагородничало, - махнул рукой Даур, - на всех так и так не хватит. Вон их сколько. Как делить собираетесь?
– У нас говорят, - улыбнулся один из тибетцев, - «питает не пища, питает благодать». Вкушайте с верой, на всех хватит.
– Разве вы христиане? – удивился Илмо, - кажется, это ведь в христианских мифах есть легенда о насыщении пятью хлебами… Впрочем, я могу путать.
– Легенд много, и у христиан, и не только. Нам жаль, что вы можете поделиться с нами едой, а мы не можем поделиться с вами верой. Но мы бы хотели.
– Благодарим, но мы, филанейцы, успешно обходимся без этого. Извините, не хотел вас обидеть. Нам… жаль о вашем учителе.
– Не стоит, поверьте. Здесь есть куда более достойные вашего сожаления. Великий учитель Бадмагуро ушёл в мире и покое духа, дождавшись исполнения ожидаемого…
– Меня вот заинтересовало, - вступил в разговор Вадим, - то, что он тогда сказал… Майтрейя…
– Вадим, для верующего человека естественно в последнюю минуту жизни призывать господа.
– Но – Майтрейю?
– Он не призывал, - покачал головой тибетец, - он приветствовал.
– Что?!
– Трое вошли под своды нашей темницы. Один из них – Будда Майтрейя.
Вадим потряс головой.
– Ну уж нет… Один из нас – я, Дайенн или… Аскелл? Вы это как себе представляете? Мы не то что не ваши соотечественники, мы даже не люди!
– Разве это имеет значение? Будда и не человек, он высшее существо.
– А то, что я, например, атеист, вас не смущает?
– Их не смущает то, что я тилон, - усмехнулся со своего места Аскелл, - я от всего сердца советую вам не занимать себя этой темой, господин Алварес. Людям нужна вера, особенно в такие моменты, как этот. Наверное, от мысли, что их ведёт Майтрейя, им действительно спокойнее. А себя можете успокоить мыслью, что это, вероятно, госпожа Дайенн. Ей такая роль всё равно идёт больше, чем вам или мне.
Дайенн покосилась на него с глухим раздражением. «Чего доброго, эти два атеиста теперь сдружатся и будут совместно гнобить меня…»
Миукарьяш дёрнула Альберта за рукав и что-то проговорила, смущённо и сбивчиво. Он ответил ей тоже по-хуррски, затем обернулся к собравшимся.
– Мне нужно проводить девушку в сторону дома. Она отсутствовала целый день, неразумно будет задерживать её и дальше. Всем приятной трапезы, надеюсь, когда я вернусь, мы соберём достаточно полных коробов…
Под землёй довольно сложно сориентироваться, день сейчас или ночь. Альберт как-то, впрочем, ориентировался, остальным приходилось верить ему на слово.
– Неплохо дела идут, - пробормотал Даур, - обзавелись всемогущим помощником, ещё и техномагом… Я начинаю верить, что мы выберемся отсюда живыми. Правда, непонятно, какой резон ему помогать нам… Ну, может, в залог нашей поддержки, всё-таки один в поле не очень воин, даже техномаг… Или просто добрый такой, но в это мне меньше верится. Странновато это всё, что ни говори…
– Странновато не это, - так же тихо ответил Ви’Фар, - он не просто техномаг. Он телепат. Довольно сильный телепат… Но телепаты не бывают техномагами, такого никогда не было.
– Такие уж взаимоисключающие параметры? – удивился Даур.
– Не меня надо спрашивать. Передаю то, что слышал.
Дайенн хмуро посмотрела на передатчик - когда-то он разродится новостью, желательно радостной? Две части их разношёрстной компании воссоединились на Ракуме, со всеми всё в порядке, все живы-здоровы, но даже когда им выпадет возможность безопасного перемещения на Андрому – сесть они смогут только очень далеко отсюда, окрест на многие километры пустынная местность полностью контролируется военными кораблями хурров, наводнившими её в небывалых прежде количествах. Всего за двое суток, было чёткое ощущение, сюда стянулись чуть ли не все военные силы Республики.
– По всей видимости, если в ближайшее время ничего кардинально не изменится, то здесь готовится вырасти комплекс, по сравнению с которым база в её нынешнем виде – детский уровень. А жители Нового Рувара могут начинать завидовать жителям Рувара Старого, они в этой большой игре назначены расходным материалом.
– Почему вы так уверены в этом?
– Потому что они им тут всё равно мешают. А так сгодятся на что-то полезное. Все годы своего существования база использовала и местных – в небольших, скромных пределах, выбирая тех, кого не хватятся, а если хватятся – то махнут рукой, но основной упор был на инопланетников. Своих брали для контроля, проверять воздействие изобретаемого на своих, не на себе ж проверять… Сейчас не только масштабы увеличатся с вероятностью раз в десять, но и акценты сместятся – у них появился интерес к экспериментам по улучшению собственного вида и некоторые возможности к тому. И если правительство даст добро, им ничто не будет мешать забирать людей уже в открытую… А правительство, почти уверен, даст – сколько времени нужно, чтобы урождённых хурров в Ассамблее осталось меньшинство?
– Какие возможности? Вы имеете в виду… тилоны могут поделиться с ними кое-какими своими секретами?
– Да, хотя бы и трилюминарии, хотя не только. Таким количеством светлых голов они…
– Простите, а вам откуда это всё так уверенно знать? Они что, с вами собрались планами делиться?
Альберт в общих чертах пояснил, что аппаратура слежения у него размещена везде, где только была возможность – снаружи, на некотором скромном, но дающем возможность визуального мониторинга воздушного пространства, радиусе, внутри, в туннелях, кое-где в городе и кое-где на базе. Большей частью, конечно, даётся изображение, а не звук, но и того немного, что есть, хватает, чтобы обрисовать тревожную картину.
– Как ни печально, но возможно, совершать вылазку к машине нам придётся тем же путём, каким вы эти гостеприимные стены покидали. По сравнению с тем, что там творится сейчас, можете считать, что раньше база не охранялась вовсе. Нет, господин Даур, нацепить личину и сойти за своего здесь не так легко, как в городе. Часть их аппаратуры способна распознавать иллюзии и может быть настроена на мгновенное уничтожение того, кто с таковой иллюзией там появится. И даже будь у нас роскошь двух или около того свободных недель в запасе – способ господина Аскелла тоже не гарантия, как понимаете. Потому что на базе сейчас собратья господина Аскелла.
– Вы говорили, что они что-то украли у вашей семьи. Что? Какую-то технологию, артефакт, машину? Насколько это опасно?
– Господину техномагу будет, думаю, несколько непросто объяснить вам, - хмыкнул Аскелл, - что себя они, присваивая чужие изобретения, ворами почему-то не считают.
– Это уже не чисто ваше изобретение, мой отец доработал его… А вы на моём месте могли б чувствовать себя спокойно, попади такая вещь в руки вашим собратьям, не говоря уж – хуррам?
– Вы подумайте, как легко считать себя мудрыми судьями и оценщиками! Госпожа Дайенн, вы полагали, это у меня нет комплексов? Вот, поглядите!
– Тихо! Что-то…
– Не что-то, а очередной всплеск машины, - фыркнула Рефен, - они снова включили её, и похоже, даже на тех же значениях, что в прошлый раз. Так что, Альберт, если ты не передумал спасать Фималаиф – вот тебе и красную дорожку постелили.
Дайенн невольно улыбнулась при мысли, до чего непосредственны бывают дети, независимо от расы. Даже такие вот необычные, как раннята. Они рядом с молодым техномагом чувствуют себя, похоже, совершенно спокойно и расслабленно, видимо, не мучают себя размышлениями, как скоро таинственный великодушный помощник обнаружит свои истинные цели и насколько они будут совпадать с их целями, хотя бы целью выжить… Будто им Аскелла было мало, в самом деле…
– Уже нет нужды. Они идут.
– Они?
– Я тоже слышу, - кивнул Ви’Фар, - это… невероятно, немыслимо, но…
– Старый Рувар, воскрешение легенды, - промурлыкал Альберт и, не тратя время на путь через двери и лестницы, выбрался прямо через окно. Дайенн смотрела, как он плывёт по воздуху – точнее, на небольшой летающей платформе, как она уже знала – к появляющейся из туннеля толпе, и размышляла, как много по итогам этих событий останется от её способности удивляться.
Они сидели напротив – человек десять из всех нескольких тысяч, что пришли из этого туннеля, командирский состав. Хурры из прошлого, эмигрировавшие в будущее незадолго до катастрофы – все, кто успел собраться… И Фималаиф среди них. По лицу поспешно прибежавшей Миу явствовало – Фима изменилась… Сколько дней прошло для неё там, в прошлом? Едва ли слишком много. Но бывает, что и один день меняет человека навсегда. Сейчас она говорила, Гратаскнаф, как знающий оба языка одинаково хорошо (Альберт признал, что некоторые тонкости простонародной речи для него по-прежнему сфера сложная) переводил.
– Они пришли сюда не для того, чтобы спасти свои жизни. Это можно было сделать и там, я рассказала о грядущей гибели города, мы уже не могли предотвратить обрушение туннелей, но мы могли спасти всех, кого возможно, могли хотя бы попытаться – прорвать окружение, выиграть ещё хотя бы одну битву, сделать хотя бы что-то… Хотя у меня было маловато конкретных знаний, чтобы надеяться отменить, а не только отсрочить неизбежное. Но мы решили, что малой победой было бы выжить. И даже малой победой было бы отстоять Рувар. Всё, что делалось в прошлом – делалось ради будущего. Я рассказала не только о том, что было, но и о том, что будет… Быть может, мы и смогли бы предотвратить то ужасное, что происходит в наше время, действуя там, в пятивековом прошлом, но гораздо действеннее – придти и изменить это здесь, сейчас, а не уповать на то, что потомки будут чтить наши заветы все эти пятьсот лет.
– Фималаиф, вы разве не слышали, что опасно менять что-то в прошлом, это…
Гратаскнаф, запинаясь, переводил.
– Поломает мир? – рассмеялась Фималаиф, - а кто это сказал, чем он это докажет? Одни верят в судьбу и предначертанность каждого события, а другие, знаете ли, верят, что будущее вариативно и всё в наших руках. Ну, мы ведь и не стали ничего менять там, в том времени, которого у нас всё равно почти не оставалось. Мы пока ничего и не сломали. Ведь многих тел не нашли – может быть, именно потому, что мы и должны были переместиться в будущее, выжить? Или мы должны были, вы считаете, покорно погибнуть лишь потому, что так гласят скупые абзацы учебников истории?
– Фималаиф, я понимаю ваш порыв, но… Как вы это видите, что делать в этом времени гостям из далёкого прошлого, у которых здесь нет… ничего?
– Как – что? Сражаться! И вы не правы, говоря, что у них ничего здесь нет. У них есть их земля. Наша земля. Старый Рувар, Новый – без разницы. Есть борьба, та же, что и пятьсот лет назад – против лжецов, угнетателей, врагов жизни. Она вне времени, вне имён…
– Девочка хочет, ни много ни мало, дать отпор этим затейникам, обосновавшимся поблизости от города и постепенно и неумолимо берущим его в своё удавье кольцо. И более того – дать отпор затейникам, взявшим в такое кольцо всю планету. Не пришлым, про тилонов она разве что смутно догадывалась… Настоящий враг – не пришлый-чужеземец, а тот, кто вырос здесь, на той же земле, и видят её не иначе, чем червь, пожирающий тело. Свергнуть Ассамблею, установить на Андроме подлинно народное правительство образца мятежа Галартиатфы… И вы знаете, мне нравится эта мысль.
– Альберт, вы с ума сошли?
– А что во всём этом не так, госпожа Дайенн? Все подлинно прекрасные вещи достаточно просты, в этом и заключена их красота.
– Вы считаете прекрасной гражданскую войну?
– Госпожа Дайенн, - вклинился Аскелл, - вам никогда не говорили, что некрасиво заботиться о людях помимо их воли? Они вправе выбрать своё понимание блага, и вправе отдать за него жизни, если хотят. Их сограждане там, наверху, могут воспротивиться такому благу, они на это имеют право, вы или я – нет.
– Я полицейский, Аскелл.
– И? в вашем уставе прописана обязанность предотвращать гражданские войны везде, где вы видите такую опасность? Это задача службы безопасности этих миров, но не ваша. Признайте, у вас связаны руки, вы не можете арестовать всех преступников, каких увидите в своей жизни. Меня – можете, потому что за мной не стоит какая-нибудь мощная держава, по крайней мере, пока не стоит… А арестовать преступников из Ассамблеи, хотя они воры и убийцы, не можете. Они воруют у своего народа, и они виновны, хотя бы косвенно, во множестве смертей – тех, кто отравился на вредном производстве, потому что кому-то было очень жалко расщедриться на модернизацию, кто-то был убит в результате ограбления – которого бы не было, если б людей не вынуждали на грабежи нужда и безработица, кто-то просто умер с голоду – в таких вот глухих местечках, как это, всё бывает… Кто-то закончил свои дни где-нибудь в рабстве на рудниках – тоже граждане этого мира, которых их правительство должно бы защищать. Вы знаете всё это, но ничего не можете сделать – чужой мир, политика, суверенитет и прочее. Ну так и не лезьте, вот это сейчас тоже гражданское самоопределение, или как это называется у вас?
– Аскелл, не могу понять, вам с этого какой резон? Надеетесь, что в поднявшемся хаосе сможете незаметно слинять вместе с машиной?
– Мне? Да просто интересно. Мы, госпожа Дайенн, любим события.
– Аскелл, вы одиночка, и многих вещей вам не понять. Хорошо или плохо сейчас живут эти люди – но они живут. Живы их семьи, целы их дома, на улицах их города не стреляют. Говорят, конечно, кому война, а кому мать родна, но не мерьте всех по себе.
– Вы тоже, Дайенн, вы тоже. Но вас ведь никто и не заставляет в этом участвовать. Отойдите в сторону, не мешайте историческим процессам.
– Это не исторический процесс, это…
– Произвол? Но ведь историю творят люди, не боги. Неужели в вас так прочно сидит минбарское воспитание, что вы свято верите, что есть «правильный» ход истории и «неправильный», что каждому, вольно или невольно становящемуся у руля корабля истории, нужно теперь бояться ненароком повернуть не так, как заранее прописано в священных скрижалях, которых, правда, никто не видел… Скучно!