Ты моя трава... ой, тьфу, моя ива(с) // Дэвид Шеридан, психологическое оружие Альянса
Название: Стокгольмский синдром
Фэндом: My Bloody Valentine
Автор: я...
Пейринги: этот вопрос способен надолго повергнуть меня в ступор...
Варнинги: секса почти нет, а кровищи и трупов дохуя. А вот матов, вроде бы, нет... Все маты были исключительно у писателя в процессе
читать дальшеНа смену одному неспящему в участке всегда находится другой. Теперь не спалось Керку. Он разложил перед собой материалы дела – коих за столь короткий срок накопилось уже прилично – и думал, думал, думал…
Тогда, 13 лет назад, и ему грешным делом казалось, что теперь наступит другая, лучшая жизнь. Что закроются шахты – и уйдёт навсегда в прошлое весь этот кошмар.
Город выжил. Чудо, но выжил. В короткие сроки построили этот целлюлозно-бумажный комбинат, бодались с «зелёными», конечно, но шатко-валко дело пошло. Плюс, санаторий возле заповедника, туристы – «зелёные» те же, пожилые пары, желающие причаститься к природе, отдохнуть от городского шума… Чего б, казалось бы, не жить?
Увы вот, попёрли и туристы другого рода…
Что-то не давало ему покоя в последних делах. Вот… Отчёта медиков пока нет, но и без него ясно, что убийство Джоселин Коубел совершено другим орудием. Это не кирка, раны более тонкие. Возможно – топорик для разделки мяса… Почему? Почему убийца не использовал своё обычное орудие? В следующем убийстве, Люси Уиллер, уже фигурировала кирка. Он что, потерял её, потом снова нашёл?
Пытаться восстановить хронологию событий непросто – ясно, основным фигурантам было совершенно не до того, чтоб смотреть на часы.
Они выехали из дома в начале седьмого, чтобы успеть на вечерний сеанс и без суеты закупиться поп-корном и колой. Отъехали только за поворот, и Джоселин сказала, что забыла желудочные таблетки. Фрэнк не стал разворачиваться, а остановился прямо там. С этого места он не мог видеть дом, из-за руля он не выходил… Старик Фримен выходил размяться, сказав, что знает свою дочь и меньше, чем полчаса, она там возиться не будет. Но прогуливаясь, едва ли доходил до поворота, предпочитая любоваться на садовых гномов мистера Смита. Дети и бабушка не выходили, они там на заднем сиденье затеяли игру в слова. Ванда, Амелия и Сисси последовали за Джоселин буквально двумя минутами позже. Ванда, по её словам, заподозрила что-то неладное в этом внезапном возвращении сестры, хотя и не могла предположить, что. Ну, могла она, конечно, решить порыться в вещах Фрэнка на предмет поиска записок от любовниц… Но что мешало ей сделать это, пока он был на работе? Скорее уж, она сама собиралась что-то где-то спрятать, об этом говорила так нервно сунутая в карман рука… В общем, это было странно, и Ванда решила выяснить.
Свет не был включен, но освещения из окон хватило, чтобы идентифицировать предметы в руках сестры как диски. Выхватив их, она убедилась, что диски эти принадлежали Трою Уиллеру – жирная подпись маркером на одном из них говорила об этом яснее ясного. Незадолго до этого Ванда видела Джосси разговаривающей с миссис Уиллер, тогда подумала, что это было обычное выражение соболезнования… оказывается, нет.
Потом… Потом они услышали шаги на лестнице…
Вполне логично, что, вбежав в такой спешке и таких эмоциях, дверь они не заперли. Не особо удивительно, что никто не видел, как в дом вошёл убийца. Тут уже не первый случай, когда никто ничего не видел. Вопрос в том, что убийца вообще здесь делал. Если он пришёл убить Джоселин – почему выбрал такое время? Ведь она, вроде как, чисто случайно вернулась в дом. О том, что она планирует вернуться, знал лишь один человек – Люси Уиллер, которая её подговорила. Но Люси Уиллер мертва, при чём аналогичным образом.
Знал ли убийца, что семейство собралось в этот вечер в кино? Но если не знал – ведь тогда он логично должен был застать дома, кроме Джоселин, всех остальных. Входило ли это в его планы? А может быть, мишенью изначально был кто-то другой?
Керк потёр руками лицо. Вот они слышат, что убийца поднимается по лестнице… Сисси велит Ванде и Амелии спасаться через окно, а Джоселин остаться с ней… Почему? Потому что хотела в первую очередь обезопасить Амелию, к которой очень привязалась, и Ванду, её опекуншу… Но неужели она надеялась, что Джоселин сможет оказать ей какую-то существенную помощь? Зачем сама Сисси осталась в доме? Вот вроде бы умная, рассудительная девочка, что за ребяческое геройство… Хотя, у неё давний ненормальный интерес к убийце с киркой, вот и захотела, видимо, встретиться с ним лицом к лицу. Встретилась… Сцепилась… Он ранил её и толкнул в комнату Амелии, после чего догнал Джоселин и зарубил её – на пороге её собственной спальни. Услышав её предсмертные крики, осознав, что уже ничем не поможет ей, Сисси вышибла окно Амелииной спальни и выпрыгнула. Убийца не стал догонять спасшихся, а поспешно скрылся. Во всяком случае, когда Фрэнк, услышав грохот и звон, прибежал, расспросил Ванду, а потом помчался в дом – он не встретил по пути ни души. А в доме нашёл следы борьбы и мёртвую жену. И кровавую надпись на стене. Вызвал «скорую» и полицию…
Обычно как? Ищи мотив, мотив приведёт к убийце. Но с этими маньяками-психопатами не бывает просто. Мотивы у них, конечно, есть… Но такие, что хрен их разберёшь нормальными мозгами… Почему Джоселин Коубел – «плохая мать»? За что её убили? Можно с натяжкой предположить – за то, что хотела оговорить Амелию, то есть, получается, отдать «славу» настоящего убийцы другому лицу… Но это в том случае, если убийца знал о заговоре покойниц, а, чёрт возьми, откуда? Может быть, конечно, Люси успела кому-то похвастаться своей блестящей идеей, ума ей могло хватить…
Так, ещё раз. Если отбросить домыслы и теории, только факты. Женщина возвращается в дом с дисками убитого парня, чтобы подложить их в вещи психически больной подопечной её сестры. Сестра, сама больная и ещё одна девочка идут следом. Сестра разоблачает коварный замысел. Все четверо стоят в комнате больной. Убийца поднимается по лестнице. Девочка принимается командовать тремя взрослыми женщинами – и они так напуганы, что подчиняются. Медсестра и её подопечная прыгают из окна, сестра-заговорщица остаётся в доме… и умирает. Что бы он подумал, если бы речь не шла о Сисси Мартин, дочери его коллеги, 13-летней девочке? Что она оставила Джоселин в доме нарочно. Именно потому, что только что услышала. Ванда сказала, что Сисси очень привязалась к её подопечной, подолгу сидела с ней, гуляла в парке… А где и когда они познакомились? Этого Ванда не знала.
Итак, если Сисси так привязана к Амелии, а подлость Джоселин могла отправить её, как минимум, обратно в сумасшедший дом… Могла девочка бросить женщину на растерзание убийце? Который как раз так удачно зашёл на огонёк? Керк понял, что ему нужно, просто необходимо сделать. Допрашивал Ванду и Сисси он в больнице. Там должны быть записи камер. Ему необходимо последить за выражением лица Сисси – если где-то она врёт, значит, его подозрения могут быть правдивы… Правда, света на личность убийцы это пока не проливает… Но Сисси, как минимум, может знать, за что он хотел убить Джоселин Коубел. И сказать, откуда знала, что он придёт именно в этот вечер в этот дом.
С записями пришлось, увы, повозиться – ракурс большинства камер, что поделаешь, неудачен. Отследить взгляд Сисси никак не получалось. Но держалась уверенно и спокойно… Может быть, слишком спокойно для человека, которого только что чуть не убили, но шок сказывается порой и так…
Длительность времени без сна и количество выпитого кофе какие-то чудеса творит с сознанием, это теперь Керк мог сказать совершенно точно. Потому что восприятие его одновременно сузилось и обострилось до предела. И то, что оно сгенерировало – выспавшемуся Керку показалось бы бредом.
Что вообще мы знаем доподлинно? Что в дом вошли три женщины и девочка, потом две женщины вышли через окно, а девочка и женщина остались в доме. Итог – женщина мертва. Все объяснения, все детали выстраиваются главным и преимущественным образом из слов Сисси Мартин. Если хоть ненадолго подвергнуть их сомнению?
В самом деле, почему мы никогда не подозреваем детей? Будто не подносила нам ни разу жизнь уроков на тему, на что способны дети? Это она первой сказала про шаги на лестнице. Керк уже слышал про такой эффект – когда кто-то говорит с глубокой убеждённостью, что видел или слышал то-то – другие начинают «вспоминать», что тоже видели это или слышали. Амелия, как психически нездоровая, оказалась внушаема. Джоселин, пусть в меньшей степени, тоже. А дальше прислушаться и разобраться Сисси им просто не дала. Устранила с места действия лишних свидетелей и…
Не было никакого убийцы. Не было и не могло быть. В доме было только двое – девочка и женщина. Чёрная фигура в окне, которую видели Амелия и Ванда снизу – была сама Сисси, одета она была как раз в тёмное, волосы заколоты, разглядеть детали сквозь темноту и колышущиеся шторы сложно. Ведь видели они этот силуэт до того, как Сисси прыгнула из окна? Взгляд почему-то остановился на рюкзачке Сисси. Она, конечно, никогда не расстаётся с ним, но не потерять его в драке… Теперь он понял, за что зацепился взглядом. За… форму рюкзака… Точнее, за то, что явственно выпирало сквозь стенку рюкзачка. Можно поклясться – что-то острое…
В дверь позвонили.
– О! вот и Ной вернулся, должно быть…
Слава богу… Но это был не Ной.
– Вы миссис Палмер? Тогда это вам…
Картонных коробок в форме сердца Сара инстинктивно боялась уже много лет, на работе страх этот, понятное дело, несколько притупился, а сейчас вот вспыхнул с новой силой. Почему-то ей совершенно не хотелось эту коробку брать. Даже видеть её. Но посыльный же не виноват, никак не заслужил, чтобы его с этой коробкой вытолкали за дверь…
– От кого?
– Не знаю, там не написано? Передал высокий молодой человек, расплатился сразу наличными…
Лейла завизжала и хлопнулась в обморок – в коробке было человеческое сердце…
Всхлипы в трубке – боже, чем ещё порадует эта ужасная ночь? То есть, уже утро…
– Керк? Керк, это ты? Аксель там рядом с тобой?
– Аксель? Он же к тебе поехал, Сара, ещё вечером!
– Он… он не приезжал ко мне. Он сказал, что поехал куда-то… проверять какую-то гипотезу… Передал через Ноя… Боже, прошла вся ночь, он что, так и не вернулся? Его телефон не отвечает…
– Я тоже набирал его, но был уверен, что он с тобой, и потому не берёт телефон. Я сам пять минут как в участок вернулся. Ты думаешь…
Дальше Керк слушал, медленно и страшно меняясь в лице. Валентинка с настоящим сердцем… Дело приняло совсем крутой оборот…
– Сара. Ты вообще где? А кто знал о том, что ты там, а не дома? И… и куда, он сказал, он поехал? А она где?
Есть слишком большая вероятность, что уже поздно. Поздно для Ноя… и кто знает, для кого ещё. Но чёрт возьми, теперь он узнает точно... Мотив? По ходу вальса узнаем, какой там мотив. Не первая ночь без сна сделала Керка очень быстрым и решительным. И да, Керк был осмотрительнее Акселя, он к дому Мартинов подъезжал не один.
Так и есть. Во дворе стоит белое страшилище, на котором ездит Ной. Возможно, уже – ездил… Нет, ни к чему думать о плохом. Хватит с Сары смерти дочери, хватит того, что Аксель, возможно… Как хорошо, что Мартин не знает – уехал на другой вызов, нашли ещё один вспоротый труп… Что с ним будет, когда узнает… если это и правда она?
Но убить Люси Уиллер она никак не могла, она в это время ещё была в больнице, она в это самое время беседовала с ним…
На волне здоровой, а может, уже и не очень здоровой полицейской злости Керк первым влетел в дом. И на миг остолбенел, увидев всю троицу мирно беседующей за кофейным столиком – Амелию с Сисси, выглядящих в тесных объятьях почти единой композицией, совершенно живого, здорового Ноя… Просто семейная идиллия какая-то. От которой почему-то мороз по коже. В этот момент картина сложилась. Без особого обдумывания сложилась. Она не могла действовать без сообщника. У неё было там, в доме убитой, время позвонить ему и указать на Люси Уиллер. Он – точно знал, где сейчас его мать. Он знал, куда, вместо больницы, поехал его отец. И в больницу к матери он приехал существенно позже, чем отбыл в этом же направлении Аксель. И да, его никто не проверял в связи со всеми этими убийствами… Почему мы никогда не подозреваем детей? У него был самый прямой мотив убить Троя и Олсона. Ну, никак не меньший, чем у Сисси – убить Джоселин Коубел.
– Ни с места, Ной! Кажется, сейчас при тебе оружия нет? Где оно? В машине осталось, да?
Наверное, сейчас Лейла и Сара поняли бы, что имела в виду Алиса под «пугающим взглядом» - хотя вряд ли видела сама именно что-то подобное.
– Ни с места, я сказал! Лучше подчиняйся, уж поверь… Что же такое случилось с твоими мозгами, парень?
Бросок… Выстрел… Амелия, заслонившая собой Ноя, падает, по белому жакету расплывается алое…
– Мама!
Картинка в голове складывается быстрее, чем даже бы хотелось. Потому что где-то он уже видел эти бешеные зелёные глаза…
– Мама, нет! Мама, не смей!
– Сисси, бежим! Она мертва, Сисси…
Она всё пытается привести в чувства мёртвую женщину, он тем временем бросается на приблизившегося Холли, выбивает у него из рук пистолет, кувырком за диваном, стреляет… тянет за руку Сисси, всё не желающую отпускать труп… У чёрного хода Роджер… Ной уложил его практически в упор…
– За ними! Далеко пешком не убегут…
Пешком – да. Мало, чёрт возьми, было народу с собой, чтоб не дать им запрыгнуть в свою колымагу…
– Стреляйте по колёсам! А если что, то и на поражение.
– Керк, там ребёнок! Какое на поражение?
– Там дьяволёнок, уж ты мне поверь…
И погоня по просыпающимся улицам – всё с той же одной мыслью, как хорошо, что Мартина нет здесь. Что он там, над очередным трупом, всё ещё думает, кто же этот проклятый убийца, и ведать не ведает, что убийцу уже нашли…
Выехали за город… вот виднеются на горизонте отвалы, уже поросшие редкими тонкими ёлочками.
– Остановились… Сдаётся мне, бензин кончился… До леса добежать не успеют, да и смысл туда бежать?
Первые выстрелы разорвали утреннюю тишину – Ной отстреливался на бегу. Пошатнулся Холли – попало в ключицу…
– Надеются спрятаться в шахтах? Умно… где там прятаться, там же замуровано всё… Ной, стой! Всё кончено, лучше сдавайся! Тебе всё равно не уйти!
Выстрел, второй – оба в цель, споткнулся, но продолжает бежать. Почти повисает на нём девчонка – третий выстрел достался ей… Сколько сил у чемпиона школы по бегу? У психов вообще, говорят, сколько угодно сил, сколько нужно. Неиллюзорное ограждение вокруг заброшенной штольни – им не преграда.
– Всё, прибыли же, голубчики! Ну, бросай оружие, парень, на что ты ещё надеешься? Беги не беги, ты спалился, ты не сможешь сделать вид…
Ной едва стоит на ногах, опирается о плечо Сисси. Она поддерживает его рукой за талию. Она действительно очень сильная…
– Дядя Керк, - на её лице почему-то улыбка, какая-то весенне-радостная, словно она, чёрт возьми, достигла гармонии и радости бытия, - вы можете передать кое-что моему отцу? Биллу Мартину?
– Ты ещё смеешь говорить об отце, девочка?
– Смею. Я любила отца, действительно любила и люблю. Он хороший… И я не виню его в том, что не во всём он смог бы меня понять. Он не обязан понимать. Он просто хороший… просто я любила не только его. Просто мне нужно было… чтобы меня поняли… Передайте, чтоб искал в Саксонберге и Эванс-сити, а может, и где-то ещё… Он ещё может найти. Своего настоящего сына. Мне хочется верить, что у него есть этот шанс.
Ной поднял голову. Та же жуткая просветлённая улыбка… Пистолет выпал из руки, а может, сам он его выронил, как нечто уже бесполезное… Рука нырнула во внутренний карман куртки… и нет, ничего не выхватила, так и осталась там.
– А моего отца ищите в том домике… На долбанная вечеринке, да-да… То есть, ему-то всё равно уже, конечно, найдёте ли вы его… И остальным, в целом тоже… Смешно, они думали, я не знаю, что они мне готовили, какую роль… Они и представить не могли, что это давно уже моя роль, ха-ха-ха! Передайте Лейле… извинения, что обманул насчёт вечеринки… Но мне совершенно не за что было её убивать. Она была совершенно чудесной дурочкой… Она никогда меня не ревновала… Ну откуда она могла додуматься, к кому? Она никогда не видела… в моих глазах безумия… И матери передайте, что я её очень любил… хоть она меня и не понимала… Но в этом нет её вины – я просто не мог ей о таком рассказать…
Крепко сцепив руки, они сделали два шага назад.
17 февраля
– Привет.
Не странно, что она распахнула дверь, даже не спросив, кто там. Страх у неё после недавних событий, кажется, атрофировался напрочь… Странно, что всё же дрогнула, потеряла самообладание…
– Т-том?
– Знаю-знаю, где я пропадал… 13 лет. Нет, на сей раз не там. Но тоже неплохо. А если разобраться, то даже и лучше. Ты… я знаю… в общем, прими соболезнования.
– Приняла. Ты… пройдёшь?
13 лет… за это время меняется эпоха, перекраивается полностью привычный жизненный уклад. За это время формируется или ломается чья-то судьба. 13 лет… и вот снова оно перед тобой, как тут и росло. Бумеранг. Чёртов бумеранг. Его выбрасываешь, а он возвращается. Бросаешь сильнее, дальше – возвращается всё равно, пусть и спустя большее количество времени…
– Извини, к 14му не успел. В нашем местечке нет газет… То есть, вообще нет. Это так сложилось, что вчера выехал в город за запчастями, а там все заголовки пестрят… вашей историей… Я по-быстрому смотался до дома – ну, предупредить-то надо, я ж хороший мальчик… а телефонов у нас там тоже нет… совсем. И гнал сюда. И вот здесь. Чаю? Да, спасибо. Не откажусь. И от того, что осталось с праздника… ну, вкусняшек. М, кто пёк?
– Том, где ты был? Мы думали, ты умер…
– У тебя дежавю нет? Нет, видимо, благодаря вашим всенародным обо мне представлениям и ожиданиям, я теперь бессмертный. Где, говоришь, был? Всё время там же. Живу на одной ферме в Виргинии. Приблудился. Удачно. У старика померла вся семья, а хозяйство большое. Там хорошо… Чистый воздух, поля… Коровки… Поедешь со мной, Сара? Ну… что здесь хорошего? У нас там за одни виды-красоты душу продать можно. Домик, правда, старенький, и даже электричества нет… Но если хочешь, можем провести. А во дворе там есть качели. Их ещё отец старика смастерил, так они ещё сто лет простоят. Что там дети, сама кататься будешь. Хочешь, поедем? Прямо сейчас?
Сара оглянулась – на дом, на тихие комнаты. На свою жизнь…
К чёрту. Да, поедет. Нет, не думая, не взвешивая, не размышляя, не прося месяц на подумать. К чёрту. Она устала. Здесь больше ничего нет, ничего и никого, нечего беречь и не за что держаться. Никому не обязана… Нет, не думая – а он, вообще, нормальный? Нормальный ли теперь? Нет конечно. Нормальный бы не приехал. Но что бы там ни было… Там, за порогом… Там, у него в голове… поедет. Пусть опять какой-нибудь фортель отколет. Пусть даже убьёт… Только не ждать. Ждать больше нечего. Только не бояться – бояться надоело. Только не убегать – от памяти о нём. Набегалась.
– Я вещи соберу… Немного, основное. Что там может пригодиться?
Вдвоём в машине. Как в давнем, давнем… кажется, сне. Отматываются лесные и полевые километры, как годы назад…
– Знаешь, я потеряла твою фотографию… Ну, то есть… не уследила за ней.
– Не уследила. ОК.
– Вообще, я и за сыном не уследила. Всё-таки плохая я мать.
– Мать ты замечательная. Ещё проверим. Ной… я не требую, чтоб ты вот прямо сейчас перестала себя за это казнить. Но как-то настройся, чтобы перестать. Понимаешь… что бы мы ни сделали в их жизни, к чему бы ни подтолкнули – это их собственная судьба. Мы не вправе лишать их её. Иногда чьё-то счастье может быть настолько кривым и абсурдным… мы не поймём этого, и не обязаны. От твоего чувства вины уже ничего не изменится. Ничего. Если ты сделала всё, что могла, и всё равно не помогло… Так может, не в тебе дело? Просто отпусти. Их жизнь – своей дорогой, свою – своей.
Фэндом: My Bloody Valentine
Автор: я...
Пейринги: этот вопрос способен надолго повергнуть меня в ступор...
Варнинги: секса почти нет, а кровищи и трупов дохуя. А вот матов, вроде бы, нет... Все маты были исключительно у писателя в процессе
читать дальшеНа смену одному неспящему в участке всегда находится другой. Теперь не спалось Керку. Он разложил перед собой материалы дела – коих за столь короткий срок накопилось уже прилично – и думал, думал, думал…
Тогда, 13 лет назад, и ему грешным делом казалось, что теперь наступит другая, лучшая жизнь. Что закроются шахты – и уйдёт навсегда в прошлое весь этот кошмар.
Город выжил. Чудо, но выжил. В короткие сроки построили этот целлюлозно-бумажный комбинат, бодались с «зелёными», конечно, но шатко-валко дело пошло. Плюс, санаторий возле заповедника, туристы – «зелёные» те же, пожилые пары, желающие причаститься к природе, отдохнуть от городского шума… Чего б, казалось бы, не жить?
Увы вот, попёрли и туристы другого рода…
Что-то не давало ему покоя в последних делах. Вот… Отчёта медиков пока нет, но и без него ясно, что убийство Джоселин Коубел совершено другим орудием. Это не кирка, раны более тонкие. Возможно – топорик для разделки мяса… Почему? Почему убийца не использовал своё обычное орудие? В следующем убийстве, Люси Уиллер, уже фигурировала кирка. Он что, потерял её, потом снова нашёл?
Пытаться восстановить хронологию событий непросто – ясно, основным фигурантам было совершенно не до того, чтоб смотреть на часы.
Они выехали из дома в начале седьмого, чтобы успеть на вечерний сеанс и без суеты закупиться поп-корном и колой. Отъехали только за поворот, и Джоселин сказала, что забыла желудочные таблетки. Фрэнк не стал разворачиваться, а остановился прямо там. С этого места он не мог видеть дом, из-за руля он не выходил… Старик Фримен выходил размяться, сказав, что знает свою дочь и меньше, чем полчаса, она там возиться не будет. Но прогуливаясь, едва ли доходил до поворота, предпочитая любоваться на садовых гномов мистера Смита. Дети и бабушка не выходили, они там на заднем сиденье затеяли игру в слова. Ванда, Амелия и Сисси последовали за Джоселин буквально двумя минутами позже. Ванда, по её словам, заподозрила что-то неладное в этом внезапном возвращении сестры, хотя и не могла предположить, что. Ну, могла она, конечно, решить порыться в вещах Фрэнка на предмет поиска записок от любовниц… Но что мешало ей сделать это, пока он был на работе? Скорее уж, она сама собиралась что-то где-то спрятать, об этом говорила так нервно сунутая в карман рука… В общем, это было странно, и Ванда решила выяснить.
Свет не был включен, но освещения из окон хватило, чтобы идентифицировать предметы в руках сестры как диски. Выхватив их, она убедилась, что диски эти принадлежали Трою Уиллеру – жирная подпись маркером на одном из них говорила об этом яснее ясного. Незадолго до этого Ванда видела Джосси разговаривающей с миссис Уиллер, тогда подумала, что это было обычное выражение соболезнования… оказывается, нет.
Потом… Потом они услышали шаги на лестнице…
Вполне логично, что, вбежав в такой спешке и таких эмоциях, дверь они не заперли. Не особо удивительно, что никто не видел, как в дом вошёл убийца. Тут уже не первый случай, когда никто ничего не видел. Вопрос в том, что убийца вообще здесь делал. Если он пришёл убить Джоселин – почему выбрал такое время? Ведь она, вроде как, чисто случайно вернулась в дом. О том, что она планирует вернуться, знал лишь один человек – Люси Уиллер, которая её подговорила. Но Люси Уиллер мертва, при чём аналогичным образом.
Знал ли убийца, что семейство собралось в этот вечер в кино? Но если не знал – ведь тогда он логично должен был застать дома, кроме Джоселин, всех остальных. Входило ли это в его планы? А может быть, мишенью изначально был кто-то другой?
Керк потёр руками лицо. Вот они слышат, что убийца поднимается по лестнице… Сисси велит Ванде и Амелии спасаться через окно, а Джоселин остаться с ней… Почему? Потому что хотела в первую очередь обезопасить Амелию, к которой очень привязалась, и Ванду, её опекуншу… Но неужели она надеялась, что Джоселин сможет оказать ей какую-то существенную помощь? Зачем сама Сисси осталась в доме? Вот вроде бы умная, рассудительная девочка, что за ребяческое геройство… Хотя, у неё давний ненормальный интерес к убийце с киркой, вот и захотела, видимо, встретиться с ним лицом к лицу. Встретилась… Сцепилась… Он ранил её и толкнул в комнату Амелии, после чего догнал Джоселин и зарубил её – на пороге её собственной спальни. Услышав её предсмертные крики, осознав, что уже ничем не поможет ей, Сисси вышибла окно Амелииной спальни и выпрыгнула. Убийца не стал догонять спасшихся, а поспешно скрылся. Во всяком случае, когда Фрэнк, услышав грохот и звон, прибежал, расспросил Ванду, а потом помчался в дом – он не встретил по пути ни души. А в доме нашёл следы борьбы и мёртвую жену. И кровавую надпись на стене. Вызвал «скорую» и полицию…
Обычно как? Ищи мотив, мотив приведёт к убийце. Но с этими маньяками-психопатами не бывает просто. Мотивы у них, конечно, есть… Но такие, что хрен их разберёшь нормальными мозгами… Почему Джоселин Коубел – «плохая мать»? За что её убили? Можно с натяжкой предположить – за то, что хотела оговорить Амелию, то есть, получается, отдать «славу» настоящего убийцы другому лицу… Но это в том случае, если убийца знал о заговоре покойниц, а, чёрт возьми, откуда? Может быть, конечно, Люси успела кому-то похвастаться своей блестящей идеей, ума ей могло хватить…
Так, ещё раз. Если отбросить домыслы и теории, только факты. Женщина возвращается в дом с дисками убитого парня, чтобы подложить их в вещи психически больной подопечной её сестры. Сестра, сама больная и ещё одна девочка идут следом. Сестра разоблачает коварный замысел. Все четверо стоят в комнате больной. Убийца поднимается по лестнице. Девочка принимается командовать тремя взрослыми женщинами – и они так напуганы, что подчиняются. Медсестра и её подопечная прыгают из окна, сестра-заговорщица остаётся в доме… и умирает. Что бы он подумал, если бы речь не шла о Сисси Мартин, дочери его коллеги, 13-летней девочке? Что она оставила Джоселин в доме нарочно. Именно потому, что только что услышала. Ванда сказала, что Сисси очень привязалась к её подопечной, подолгу сидела с ней, гуляла в парке… А где и когда они познакомились? Этого Ванда не знала.
Итак, если Сисси так привязана к Амелии, а подлость Джоселин могла отправить её, как минимум, обратно в сумасшедший дом… Могла девочка бросить женщину на растерзание убийце? Который как раз так удачно зашёл на огонёк? Керк понял, что ему нужно, просто необходимо сделать. Допрашивал Ванду и Сисси он в больнице. Там должны быть записи камер. Ему необходимо последить за выражением лица Сисси – если где-то она врёт, значит, его подозрения могут быть правдивы… Правда, света на личность убийцы это пока не проливает… Но Сисси, как минимум, может знать, за что он хотел убить Джоселин Коубел. И сказать, откуда знала, что он придёт именно в этот вечер в этот дом.
С записями пришлось, увы, повозиться – ракурс большинства камер, что поделаешь, неудачен. Отследить взгляд Сисси никак не получалось. Но держалась уверенно и спокойно… Может быть, слишком спокойно для человека, которого только что чуть не убили, но шок сказывается порой и так…
Длительность времени без сна и количество выпитого кофе какие-то чудеса творит с сознанием, это теперь Керк мог сказать совершенно точно. Потому что восприятие его одновременно сузилось и обострилось до предела. И то, что оно сгенерировало – выспавшемуся Керку показалось бы бредом.
Что вообще мы знаем доподлинно? Что в дом вошли три женщины и девочка, потом две женщины вышли через окно, а девочка и женщина остались в доме. Итог – женщина мертва. Все объяснения, все детали выстраиваются главным и преимущественным образом из слов Сисси Мартин. Если хоть ненадолго подвергнуть их сомнению?
В самом деле, почему мы никогда не подозреваем детей? Будто не подносила нам ни разу жизнь уроков на тему, на что способны дети? Это она первой сказала про шаги на лестнице. Керк уже слышал про такой эффект – когда кто-то говорит с глубокой убеждённостью, что видел или слышал то-то – другие начинают «вспоминать», что тоже видели это или слышали. Амелия, как психически нездоровая, оказалась внушаема. Джоселин, пусть в меньшей степени, тоже. А дальше прислушаться и разобраться Сисси им просто не дала. Устранила с места действия лишних свидетелей и…
Не было никакого убийцы. Не было и не могло быть. В доме было только двое – девочка и женщина. Чёрная фигура в окне, которую видели Амелия и Ванда снизу – была сама Сисси, одета она была как раз в тёмное, волосы заколоты, разглядеть детали сквозь темноту и колышущиеся шторы сложно. Ведь видели они этот силуэт до того, как Сисси прыгнула из окна? Взгляд почему-то остановился на рюкзачке Сисси. Она, конечно, никогда не расстаётся с ним, но не потерять его в драке… Теперь он понял, за что зацепился взглядом. За… форму рюкзака… Точнее, за то, что явственно выпирало сквозь стенку рюкзачка. Можно поклясться – что-то острое…
В дверь позвонили.
– О! вот и Ной вернулся, должно быть…
Слава богу… Но это был не Ной.
– Вы миссис Палмер? Тогда это вам…
Картонных коробок в форме сердца Сара инстинктивно боялась уже много лет, на работе страх этот, понятное дело, несколько притупился, а сейчас вот вспыхнул с новой силой. Почему-то ей совершенно не хотелось эту коробку брать. Даже видеть её. Но посыльный же не виноват, никак не заслужил, чтобы его с этой коробкой вытолкали за дверь…
– От кого?
– Не знаю, там не написано? Передал высокий молодой человек, расплатился сразу наличными…
Лейла завизжала и хлопнулась в обморок – в коробке было человеческое сердце…
Всхлипы в трубке – боже, чем ещё порадует эта ужасная ночь? То есть, уже утро…
– Керк? Керк, это ты? Аксель там рядом с тобой?
– Аксель? Он же к тебе поехал, Сара, ещё вечером!
– Он… он не приезжал ко мне. Он сказал, что поехал куда-то… проверять какую-то гипотезу… Передал через Ноя… Боже, прошла вся ночь, он что, так и не вернулся? Его телефон не отвечает…
– Я тоже набирал его, но был уверен, что он с тобой, и потому не берёт телефон. Я сам пять минут как в участок вернулся. Ты думаешь…
Дальше Керк слушал, медленно и страшно меняясь в лице. Валентинка с настоящим сердцем… Дело приняло совсем крутой оборот…
– Сара. Ты вообще где? А кто знал о том, что ты там, а не дома? И… и куда, он сказал, он поехал? А она где?
Есть слишком большая вероятность, что уже поздно. Поздно для Ноя… и кто знает, для кого ещё. Но чёрт возьми, теперь он узнает точно... Мотив? По ходу вальса узнаем, какой там мотив. Не первая ночь без сна сделала Керка очень быстрым и решительным. И да, Керк был осмотрительнее Акселя, он к дому Мартинов подъезжал не один.
Так и есть. Во дворе стоит белое страшилище, на котором ездит Ной. Возможно, уже – ездил… Нет, ни к чему думать о плохом. Хватит с Сары смерти дочери, хватит того, что Аксель, возможно… Как хорошо, что Мартин не знает – уехал на другой вызов, нашли ещё один вспоротый труп… Что с ним будет, когда узнает… если это и правда она?
Но убить Люси Уиллер она никак не могла, она в это время ещё была в больнице, она в это самое время беседовала с ним…
На волне здоровой, а может, уже и не очень здоровой полицейской злости Керк первым влетел в дом. И на миг остолбенел, увидев всю троицу мирно беседующей за кофейным столиком – Амелию с Сисси, выглядящих в тесных объятьях почти единой композицией, совершенно живого, здорового Ноя… Просто семейная идиллия какая-то. От которой почему-то мороз по коже. В этот момент картина сложилась. Без особого обдумывания сложилась. Она не могла действовать без сообщника. У неё было там, в доме убитой, время позвонить ему и указать на Люси Уиллер. Он – точно знал, где сейчас его мать. Он знал, куда, вместо больницы, поехал его отец. И в больницу к матери он приехал существенно позже, чем отбыл в этом же направлении Аксель. И да, его никто не проверял в связи со всеми этими убийствами… Почему мы никогда не подозреваем детей? У него был самый прямой мотив убить Троя и Олсона. Ну, никак не меньший, чем у Сисси – убить Джоселин Коубел.
– Ни с места, Ной! Кажется, сейчас при тебе оружия нет? Где оно? В машине осталось, да?
Наверное, сейчас Лейла и Сара поняли бы, что имела в виду Алиса под «пугающим взглядом» - хотя вряд ли видела сама именно что-то подобное.
– Ни с места, я сказал! Лучше подчиняйся, уж поверь… Что же такое случилось с твоими мозгами, парень?
Бросок… Выстрел… Амелия, заслонившая собой Ноя, падает, по белому жакету расплывается алое…
– Мама!
Картинка в голове складывается быстрее, чем даже бы хотелось. Потому что где-то он уже видел эти бешеные зелёные глаза…
– Мама, нет! Мама, не смей!
– Сисси, бежим! Она мертва, Сисси…
Она всё пытается привести в чувства мёртвую женщину, он тем временем бросается на приблизившегося Холли, выбивает у него из рук пистолет, кувырком за диваном, стреляет… тянет за руку Сисси, всё не желающую отпускать труп… У чёрного хода Роджер… Ной уложил его практически в упор…
– За ними! Далеко пешком не убегут…
Пешком – да. Мало, чёрт возьми, было народу с собой, чтоб не дать им запрыгнуть в свою колымагу…
– Стреляйте по колёсам! А если что, то и на поражение.
– Керк, там ребёнок! Какое на поражение?
– Там дьяволёнок, уж ты мне поверь…
И погоня по просыпающимся улицам – всё с той же одной мыслью, как хорошо, что Мартина нет здесь. Что он там, над очередным трупом, всё ещё думает, кто же этот проклятый убийца, и ведать не ведает, что убийцу уже нашли…
Выехали за город… вот виднеются на горизонте отвалы, уже поросшие редкими тонкими ёлочками.
– Остановились… Сдаётся мне, бензин кончился… До леса добежать не успеют, да и смысл туда бежать?
Первые выстрелы разорвали утреннюю тишину – Ной отстреливался на бегу. Пошатнулся Холли – попало в ключицу…
– Надеются спрятаться в шахтах? Умно… где там прятаться, там же замуровано всё… Ной, стой! Всё кончено, лучше сдавайся! Тебе всё равно не уйти!
Выстрел, второй – оба в цель, споткнулся, но продолжает бежать. Почти повисает на нём девчонка – третий выстрел достался ей… Сколько сил у чемпиона школы по бегу? У психов вообще, говорят, сколько угодно сил, сколько нужно. Неиллюзорное ограждение вокруг заброшенной штольни – им не преграда.
– Всё, прибыли же, голубчики! Ну, бросай оружие, парень, на что ты ещё надеешься? Беги не беги, ты спалился, ты не сможешь сделать вид…
Ной едва стоит на ногах, опирается о плечо Сисси. Она поддерживает его рукой за талию. Она действительно очень сильная…
– Дядя Керк, - на её лице почему-то улыбка, какая-то весенне-радостная, словно она, чёрт возьми, достигла гармонии и радости бытия, - вы можете передать кое-что моему отцу? Биллу Мартину?
– Ты ещё смеешь говорить об отце, девочка?
– Смею. Я любила отца, действительно любила и люблю. Он хороший… И я не виню его в том, что не во всём он смог бы меня понять. Он не обязан понимать. Он просто хороший… просто я любила не только его. Просто мне нужно было… чтобы меня поняли… Передайте, чтоб искал в Саксонберге и Эванс-сити, а может, и где-то ещё… Он ещё может найти. Своего настоящего сына. Мне хочется верить, что у него есть этот шанс.
Ной поднял голову. Та же жуткая просветлённая улыбка… Пистолет выпал из руки, а может, сам он его выронил, как нечто уже бесполезное… Рука нырнула во внутренний карман куртки… и нет, ничего не выхватила, так и осталась там.
– А моего отца ищите в том домике… На долбанная вечеринке, да-да… То есть, ему-то всё равно уже, конечно, найдёте ли вы его… И остальным, в целом тоже… Смешно, они думали, я не знаю, что они мне готовили, какую роль… Они и представить не могли, что это давно уже моя роль, ха-ха-ха! Передайте Лейле… извинения, что обманул насчёт вечеринки… Но мне совершенно не за что было её убивать. Она была совершенно чудесной дурочкой… Она никогда меня не ревновала… Ну откуда она могла додуматься, к кому? Она никогда не видела… в моих глазах безумия… И матери передайте, что я её очень любил… хоть она меня и не понимала… Но в этом нет её вины – я просто не мог ей о таком рассказать…
Крепко сцепив руки, они сделали два шага назад.
17 февраля
– Привет.
Не странно, что она распахнула дверь, даже не спросив, кто там. Страх у неё после недавних событий, кажется, атрофировался напрочь… Странно, что всё же дрогнула, потеряла самообладание…
– Т-том?
– Знаю-знаю, где я пропадал… 13 лет. Нет, на сей раз не там. Но тоже неплохо. А если разобраться, то даже и лучше. Ты… я знаю… в общем, прими соболезнования.
– Приняла. Ты… пройдёшь?
13 лет… за это время меняется эпоха, перекраивается полностью привычный жизненный уклад. За это время формируется или ломается чья-то судьба. 13 лет… и вот снова оно перед тобой, как тут и росло. Бумеранг. Чёртов бумеранг. Его выбрасываешь, а он возвращается. Бросаешь сильнее, дальше – возвращается всё равно, пусть и спустя большее количество времени…
– Извини, к 14му не успел. В нашем местечке нет газет… То есть, вообще нет. Это так сложилось, что вчера выехал в город за запчастями, а там все заголовки пестрят… вашей историей… Я по-быстрому смотался до дома – ну, предупредить-то надо, я ж хороший мальчик… а телефонов у нас там тоже нет… совсем. И гнал сюда. И вот здесь. Чаю? Да, спасибо. Не откажусь. И от того, что осталось с праздника… ну, вкусняшек. М, кто пёк?
– Том, где ты был? Мы думали, ты умер…
– У тебя дежавю нет? Нет, видимо, благодаря вашим всенародным обо мне представлениям и ожиданиям, я теперь бессмертный. Где, говоришь, был? Всё время там же. Живу на одной ферме в Виргинии. Приблудился. Удачно. У старика померла вся семья, а хозяйство большое. Там хорошо… Чистый воздух, поля… Коровки… Поедешь со мной, Сара? Ну… что здесь хорошего? У нас там за одни виды-красоты душу продать можно. Домик, правда, старенький, и даже электричества нет… Но если хочешь, можем провести. А во дворе там есть качели. Их ещё отец старика смастерил, так они ещё сто лет простоят. Что там дети, сама кататься будешь. Хочешь, поедем? Прямо сейчас?
Сара оглянулась – на дом, на тихие комнаты. На свою жизнь…
К чёрту. Да, поедет. Нет, не думая, не взвешивая, не размышляя, не прося месяц на подумать. К чёрту. Она устала. Здесь больше ничего нет, ничего и никого, нечего беречь и не за что держаться. Никому не обязана… Нет, не думая – а он, вообще, нормальный? Нормальный ли теперь? Нет конечно. Нормальный бы не приехал. Но что бы там ни было… Там, за порогом… Там, у него в голове… поедет. Пусть опять какой-нибудь фортель отколет. Пусть даже убьёт… Только не ждать. Ждать больше нечего. Только не бояться – бояться надоело. Только не убегать – от памяти о нём. Набегалась.
– Я вещи соберу… Немного, основное. Что там может пригодиться?
Вдвоём в машине. Как в давнем, давнем… кажется, сне. Отматываются лесные и полевые километры, как годы назад…
– Знаешь, я потеряла твою фотографию… Ну, то есть… не уследила за ней.
– Не уследила. ОК.
– Вообще, я и за сыном не уследила. Всё-таки плохая я мать.
– Мать ты замечательная. Ещё проверим. Ной… я не требую, чтоб ты вот прямо сейчас перестала себя за это казнить. Но как-то настройся, чтобы перестать. Понимаешь… что бы мы ни сделали в их жизни, к чему бы ни подтолкнули – это их собственная судьба. Мы не вправе лишать их её. Иногда чьё-то счастье может быть настолько кривым и абсурдным… мы не поймём этого, и не обязаны. От твоего чувства вины уже ничего не изменится. Ничего. Если ты сделала всё, что могла, и всё равно не помогло… Так может, не в тебе дело? Просто отпусти. Их жизнь – своей дорогой, свою – своей.
@темы: фанфег, My Bloody Valentine