Ты моя трава... ой, тьфу, моя ива(с) // Дэвид Шеридан, психологическое оружие Альянса
Скучаю без Ворда, бу-бу-бу... Но ничего, вроде нормально... Корябаю как могу...
многабукафВремя в заточении идёт не то чтоб медленнее, но по-другому. В то время как я спокойно рисовал проекты парков и ждал очередного письма, Марина в очередной раз доказала, что она незаурядная женщина - вызвав Локона на видеосеанс с темой - официальное приглашение на празднование её дня рождения. Главным образом мне, ему как сопровождающему. В ответ на, после немого удивления, логичный вопрос, с какой стати - было заявлено, что день рождения принцессы вообще-то является государственным праздником, а стране в такое время, когда она поднимается из руин и пепла, очень важны праздники, и тем более логично, если на этом празднике будет присутствовать приложивший руку к возрождению Азадистана. Ну, вот именно так это было приподнесено.
Вообще-то я был уверен, что Тьерия не отпустит, нечего и думать. Но оказалось, очередная свиданка с Катароном Локону всё равно в ближайшее время предстояла, и приурочить её к сему празднеству оказалось вполне логично. Посему дискуссия возникла по вопросу, быть ли нам там в форме Небожителей или в гражданской одежде, правильно ли светиться лишний раз или изобразить инкогнито. Жаркие эти споры велись не при мне, я просто с философско-стоическим видом ждал решения.
В тот день Локон почему-то потащил меня обедать в общую столовую, по дороге нам встретился Сецуна, которому Локон ничтоже сумняшеся и сообщил последние новости. Сецуна буркнул, что рад, что Марина нашла себе другой предмет домоганий и ему больше не надо беспокоиться о том, чтоб не сломать ей жизнь, как она, видимо, того усердно добивалась, я ударил его в челюсть, он меня в ответ тоже, Локон быстро погасил начинающуюся драку, я ушёл радоваться, что у нас обоих достаточно быстрая регенерация, а то объяснять причину синяков лично мне как-то не хотелось, и размышлять, почему, интересно, я ударил кулаком, а не как обычно, ладонью? Знак уважения или наоборот, куда большей враждебности?
До Земли добирались очередным грузовым шаттлом. Локон ещё в дороге с кем-то чесал языками, я играл с Харо в "морской бой" и размышлял над жизненными удивительностями. Интересно, кто-нибудь, кто знал меня раньше, сказал бы сейчас, что я как-то изменился? По мне так - остался прежним.
Тебриз действительно переродился с моего визита очень сильно. Те здания, что тогда были в строительных лесах, сейчас были полностью достроены и сверкали послеремонтной свежестью. Кипела работа вокруг Голубой мечети. В наиболее отстроенных и облагороженных районах уже были заметны признаки праздника - развешанные плакаты и флаги, смех и гомон, нарядные люди. Большинство были в национальных одеждах, щенщины - в платках. Но были и в европейском платье, и радовало, что среди мужчин в джинсах и женщин, блистающих нарядами и стрижками, были и местные. На самом деле это новое для них - не до конца забытое старое, до перехода мира на солнечную энергию Тебриз мало отличался по ритму жизни от европейских столиц, я уже замечал за странами Ближнего Востока такое - во время каких-то серьёзных бедствий и неурядиц они истерично хватаются за религиозную ортодоксию и старые традиции, истово претворяют их в жизнь, чая в них немедленное чудодейственное спасение. Конечно, они называют это своим национальным самосознанием и самобытной культурой... Но в стремлении сберечь эту свою "самость" незаметно превращаются в голодных, оборванных, озлобленных фанатиков, сидящих среди руин и щерящихся на окружающий преуспевающий, прогрессирующий мир. При здоровом положении дел интеграция неизбежна - вот сейчас страну закономерно наводнили приезжие из стран всех трёх блоков, и как бы к этому ни относились ярые консерваторы - молодёжь, да и люди среднего возраста смотрят на этих иностранцев, и находят в них что-то привлекательное и полезное для себя, и чему-то учатся у них. Невозможно шагнуть в век солнечной энергии, оставаясь одной ногой в тёмном прошлом. Невозможно. Длины ног не хватит.
Основное действо происходило, конечно, на дворцовой площади. Первым делом, когда мы вышли - уже пешком, движение было перекрыто за два квартала отсюда - на запруженную народом площадь, мы увидели два здоровенных экрана, установленных по обе стороны фасада дворца. Так, чтобы было видно не только с дальнего конца площади, но и с подходящих к ней улиц. Пестрели флаги, растяжки, на стенах ближайших домов были укреплены огромные плакаты. Звучала музыка, некоторые мелодии показались мне знакомыми, но что это - я сказать не мог.
Мы пробирались в стороне от основной толчеи, ближе к домам. То и дело едва не спотыкаясь о радостно орущих детей, пытающихся улететь на воздушных шарах. С лотков раздавали бесплатно или продавали очень дёшево простейшие сладости, бутерброды, соки, кажется, проводилось что-то вроде лотереи - понять, так ли это, мне помешало банальное незнание языка. Нам и так удалось пробраться к самому дворцу, мы стояли практически возле недавно сколоченной сцены, пока что задёрнутой тёмно-синим занавесом, когда к нам подошёл человек в сером с ничего не выражающим лицом и предложил перейти на специальную платформу, на которой гнездились журналисты с камерами. Я понедоумевал, неужто мы так похожи на журналистов, потом сообразил, что это, видимо, для лучшего обзора - кто-то попросил о нас позаботиться. Тем более что и Локон воспринял как так и надо, а должен был разнервничаться при виде камер. Но на нас толком не обратили внимания, только две журналистки вполголоса заспорили, какой краской для волос я пользуюсь.
А обзор и правда был шикарный - с того места, где мы стояли, мы могли оглядеть практически всю площадь, сцена была прямо напротив нас, а балкон дворца - над нами.
Во время речи Марины на площади действительно стояла потрясающая тишина. Я слышал щелчки фотоаппаратов, жужжание диктофонов и тихое бубнение Локона, который о чём-то переговаривался с этим каменнолицым. Марина перечисляла достижения, рассказывала о ближайших перспективах, говорила, что это лучший подарок, какой она могла получить на день рождения - видеть Азадистан таким, благодарила всех, кто пришёл...Вскоре после того, как Ширин была послана вниз - забрать ящик с письмами-открытками детей - к нам снова подошли и без особых предисловий повели во дворец. Пока мы поднимались за нашим молчаливым провожатым по лестницам, проходили по празднично убранным залам - всё-таки да, как изменилось тут всё... не столько в обстановке, сколько в атмосфере... - свои пару слов к народу по просьбе Марины сказали все требуемые важные шишки, и отечественные, и импортные. Говорили не всегда понятно, но в целом так живенько, когда мы поднялись в залу, из которой был выход на балкон, как раз заканчивал свои витиеватые восторги страной и принцессой какой-то молодой, но важный птиц из ЧЛР. Из невольно накативших воспоминаний об Алихандро меня очень быстро выдернул толчок в спину от нашего необщительного провожатого - как оказалось, принцесса напоследок изъявила желание показать народу ещё одного человека, много сделавшего для Тебриза и лично для неё. Очередной шок я переваривал уже стоящий рядом с ней, над площадью, запруженной народом. Марина не называла моего имени, просто упомянула несколько зданий, проектами которых я занимался. В толпе послышались крики одобрения.
К счастью, речей произносить не пришлось. Марина призвала народ переключиться на концертную программу, которая сейчас как раз должна развернуться на сцене, пообещала через два часа выйти пообщаться с детьми, и вместе с сопровождающими вернулась во дворец.
Дальше был разбор детских писем - Марина прочитала их все, распорядилась принести конфет так, чтоб хватило на всех детей и ещё был стратегический запас, и ушла вниз общаться, как и обещала, Ширин что-то длинно обсуждала с Локоном - длинно, возможно, правда, потому, что часто отбегала по делам организационным, я к их беседе не прислушивался. Забавно Ширин на меня смотрела временами - так, как будто я несовершеннолетний сын Локона, пришедший с отцом на работу... Впрочем, привыкать ли мне.
Меня пытался занять разговорами пожилой человек в феске - министр архитектуры и градостроительства, как я понял, сам вообще-то не местный - его семья эмигрировала во Францию чуть ли не до того, как Азадистан стал называться Азадистаном, он приехал сюда среди прочих в рамках программы помощи - а в итоге возглавил воссозданное-реорганизованное министерство... Интересовался, какую должность здесь имею я, ведь я, получается, некоторым образом под его юрисдикцией?
Потом был праздничный обед за длинным столом, половину присутствующих я видел первый раз, а после обеда мы с Локоном были приглашены для дальнейших бесед в сад. Собственно, приглашён был преимущественно я, Локон просто держал меня в поле зрения, продолжая общаться со своими - сперва по телефону, потом к нему кто-то подошёл.
- Я рада, что вы смогли приехать.
Приехал... Ну да, мог ведь и не приехать. И мало это зависело от моей лично доброй воли. Не понадобилось бы Локону с кем-то здесь встречаться - и не был бы я тут. Вот говорят, что власть меняет людей... А насколько сильно меняет зависимость, лишённость всяких прав?
Да, мы сколько-то говорили о программе праздника, о том, что она ведь действительно довольно неплохо составлена - все говорили понемногу и по существу, совершенно не утомляя слушателей, что и не удивительно ввиду того, что не все даже жители Тебриза знали о том, что происходит в других городах, связь всё ещё оставалась проблемой, а тут было много и из ближайших городов и сёл... Так что слушали внимательно. Ну, а после на сцене исполнялись красивые песни о любви, о родине, о надежде. А в конце всего ожидался фейерверк...
- У меня тоже есть для вас подарок, Марина, - я снял с плеча маленький тубус. На этот тубус уже недобро косились по пути охранники, но никаких действий, видимо, ввиду отсутствия инструкций не предпринимали. А в тубусе были всего лишь чертежи.
- Проект восстановления парка?
- Ну да. То самое, о чём мы говорили в последних письмах... Черновой вариант, увы. Из присланных вами фотографий, конечно, хорошо понятно состояние парка - и что в свалку его превратили, и что деревьев почти не осталось, но вот соотнести это с генпланом... Которому, как я понимаю, лет 50, если не больше... Тут нужно реформировать систему орошения, с учётом изменений в водоснабжении и канализации, а я их знаю как-то плоховато, что понятно... С устаревшим генпланом работать в проектировании зданий-то тяжело, а уж в прокладке коммуникаций...
- Это уж знаю, что устарел... - вздохнула Марина, - не только вы ругаетесь...
И да, мы с ней сидели в саду над слегка помятыми чертежами, вернее, ползали от одного к другому, рассуждая об этих самых неточностях и откровенных ошибках на чертежах, потом по мановению царственной руки были принесены карандаши, с помощью которых были внесены первые грубые исправления - где какой участок трассы, вместе со всеми коммуникациями, был разворочен взрывом, где ветка пущена, а где до этого ещё очень далеко, потому что надо менять все трубы, да и прокладывать их по-другому... Потом было принесено большое стекло, неимоверным трудом закреплено - и на нём мы совмещали чертёж парка с нужным участком генплана, досадуя на отсутствие сразу стольких необходимых данных.
- Очистные сооружения располагались, как я понимаю, здесь? Вполне логично, на мой взгляд, если здесь - выдержана санитарная зона, и есть возможность для расширения... Которое, кстати говоря, будет необходимо произвести... Тогда вот отсюда часть воды, не требующей глубокой очистки, может поступать непосредственно на орошение... А часть перегнивших отбросов - на удобрение...
- Насколько я могла понять, там все сточные воды смешивались, разделения не было...
- А вот плохо, тем более что в нынешних условиях это непростительная роскошь...
- Но очистные сооружения вроде были рассчитаны...
- И слава богу, что рассчитаны, но так мы можем снизить нагрузку, что потребуется, когда мы пустим ещё хотя бы пару комплексов...
И да, её волосы ложились мне на плечи, падали на бумагу - чёрные, как тушь, на белую, как платье, и да, мы были так счастливы этим совместным деланием, это счастье пронизывало нас вполне ощутимо, и Ширин было поручено озадачить кого надо сбором всех необходимых сведений - высот, расстояний, розы ветров, характеристик почв, информации о достроенных зданиях и пущенной рядом индустрии - словом, всего, на основании чего можно было создать новый, куда более близкий к жизни генплан города. Позже к нам подбежал тот самый министр в феске, сообщил, что некоторые намётки такого рода у него есть и он готов предоставить, я отослал его к Локону - решать вопросы по поводу передачи мне чего либо...
Потом мы просто сидели под деревом и ели конфеты, смотрели в вечереющее небо и продолжали рассуждать - о том, сколько ещё в ближайшее время предстоит, не только в Тебризе, но и по всей стране, о том, что встала во весь рост проблема централизации населения в крупных городах - оно понятно, люди потянулись в поисках заработка и лучшей жизни, но на всех же рабочих мест всё равно не хватит, а это понятно, к чему ведёт. Значит, надо создавать рабочие места и условия для жизни в маленьких городах и сёлах, и тут можно представить объём работ и ужаснуться...
- Но у нас же всё получится, ведь так?
- Ну, не так чтоб у нас - скорее всё же у вас, Марина...
- Нет-нет, я заметила, гораздо лучше всё получается, когда говоришь не "у меня", а "у нас".
- Думаю, вы правы...
- Когда мне предложили возглавить страну - на самом деле мало кто верил, что у меня что-то получится. Одни хотели дать ещё один шанс либеральным течениям, другие потирали руки в предвкушении... Понимаете, ведь даже самые благонастроенные, когда я терпела неудачи одну за другой, только кивали головами - ну а как, мол, ещё могло быть, если во главе государства женщина... Я у них осталась бы виноватой почти в любом случае.
- Понимаю... При мужчине - были бы виноваты происки Запада, при женщине - женская недальновидность и глупость... Предрассудки, вроде бы 24 век...
- А я ведь никогда не утверждала, что я лучшая правительница для Азадистана. Я бы хоть сейчас уступила пост - только, ради бога, не кому попало, не фанатикам, которые ввергнут её в ад и окончательно погубят, не дельцам, которые выжмут последние соки и сбегут... Риббонс, я хотела поговорить с вами ещё кое о чём. Понимаете, мне пришло время выбрать себе мужа. Азадистану нужен король.
- Они всё ещё считают, что вы не справляетесь?
- Да не в этом дело... Они же хотели возродить монархию...
- Но это же, извините, дичь. Как можно смешивать брак и политику, какие могут быть династические браки в наше время?
- А я и не отрицаю, что Азадистан ещё очень дикий... Нет, меня никто за отказ не убьёт, меня всё это время вон, не трогали - хотя на самом деле, просто не торопились с этим, проверяли, что я за принцесса... я вправе отказаться... только вот тогда и от поста откажусь тоже. А вот именно этого, именно сейчас я сделать не могу. Страну нужно вести прежним курсом, а не окунать в усобицу... Да и претенденты - они все уже известны, мне только остаётся выбрать, кто именно... Да, мне разрешается выбрать, это тоже немало!
- Я понимаю вас, Марина.
- Ну почему не Ширин на моём месте? Ей было бы легче, она бы справилась. Ну почему она не родилась мной? Хотя... это, наверное, так же глупо спрашивать, как почему вы родились... собой, а не человеком....
- Да, несмотря на все годы, прожитые среди людей - я многого не понимаю в них...
- Но вам понятно жертвование личным ради общественного...
- Да, понятно...
Она перечисляла их - претендентов - одного за другим, рассказывала понемногу о каждом, многие имена я так или иначе слышал прежде, с некоторыми сидел сегодня за праздничным столом. Лидеры партий, духовные вожди, министры, наследники древних фамилий, имеющие немалый вес в обществе... От этого выбора зависит, какая партия или семье теперь возвысятся, что переменится - а может, и не переменится в жизни страны, и выбирая, нужно так мотивировать своё решение, чтобы не вызвать ненужных волнений.
Но ведь есть ещё и возраст, характер, личные вкусы и предпочтения, да и просто лицо и тело, которому предстоит, по какой-то странной логике, занять в жизни то единственное место, которое ну никак не должно быть связано с политикой. Нет, может, никто и не запретит принцессе, заключив брак как контракт, нужный не ей - народу, любить - кого пожелает. Только вот мужем, спутником жизни этот кто-то - не станет, а разве это справедливо? Разве это справедливо - что в общем-то совершенно чужому человеку кроме верховной власти вручается, в общем-то, живая женщина, и им не просто сидеть в соседних креслах на приёмах - им жить вместе, им... ведь они хотят возродить монархию... родовую монархию, что самое, на мой взгляд, тупое... Значит, им нужен будет ребёнок, наследник... Вот этого я уже никак представить не мог.
Разве это справедливо, что единственный мужчина, которого хотя бы до недавнего времени она любила, отказался быть королём Азадистана раньше, чем ему это предложили?
А я? Разве я на её месте не чувствовал бы, не думал бы то же самое? Если б мне для того, чтоб оставаться у руля, требовалось связать свою жизнь с каким-то человеком - как бы я поступил?
- Вы правы, Марина, и... я поддерживаю вас, если можно так выразиться...
- А... Вы? Вы кого из них мне бы порекомендовали?
- Вы с ума сошли, Марина? Как вы можете просить меня распорядиться вашей жизнью? Может, хватит тех, кто пытается это делать? К тому же, я очень мало в этом понимаю - я не женщина, и не политик, и вообще не человек. Я могу только сказать, что мне как-то печально сомнительным представляется, чтобы вы среди них нашли кого-то себе по характеру, по сердцу....
Она усмехнулась.
- Даже те, кто целиком и полностью на моей стороне и поддерживают меня - говорят, что я должна выбрать человека решительного и жёсткого, способного держать в своих руках власть, потому что невозможно управлять одними только добротой и милосердием.
- Ну, в таком случе вам лучше всего выйти замуж за Ширин Бахтияр, вот только боюсь, самая прогрессивная часть азадистанского общества пока к такому не готова...
Она уже смеялась.
- Как бы то ни было, спасибо вам, Риббонс... За то, что вы здесь, за то, что выслушали...
- Увы, это всё, что я мог...
- У меня ещё кое-что для вас есть, Риббонс. Уверена, вы не останетесь равнодушным...
Она повела меня через сад к другому ходу во дворец. Ни Локон, ни Ширин за нами не последовали. Это забавно, такое наблюдение за нами как за детьми...
- Я не знаю, что даже сказать вам перед... Поэтому лучше ничего не буду говорить, просто... я счастлива сделать это для вас...
И когда я подбирал слова, чтобы выразить своё недоумение - мир в глазах качнулся, и мне навстречу со стороны дворца шагнула моя точная копия.
Это было невероятно, словно сон потихоньку вторгается в реальность, разъедая, заменяя её собой... Этот тёплый ветер, приглушённый шёпот листвы и разливающийся по небу закат, и тёплая рука на моей руке, и тут, впереди, прямо передо мной - невозможное, несбыточное... 0026. Несомненно. Один рост, один цвет распахнутых в шоке глаз, только чуть длиннее и растрёпаннее салатовые волосы. Как во мне, я делаю шаг... и он делает шаг навстречу.
- Я встретила его случайно... я поняла... Но ничего не стала ему говорить... Просто сказала, что должна его кое с кем познакомить...
Ещё шаг.... Оцепенение спало, я просто бросился ему на шею. Он не растворился, не исчез, он реален... я чувствовал стук его сердца, напряжение мышц, запах его волос.
- Вы...
Он долго не мог вымолвить больше ничего. А я долго не мог видеть мир вокруг - траву, и стены дворца, и свет заката, всё выключилось, я не видел, я только чувствовал...
Они не все погибли. Не все. Я думал, что потерял всех - и тех, кто погиб тогда, на поле последнего сражения, на моих глазах, и те, кто жил на Земле, юные инноваторы, внедрённые к людям, иногда даже не знающие, кто они такие, способные выходить в Веду и даже слышать друг друга - но не понимающие, что это. Я думал, их всех тогда смела безжалостная рука Тьерии, всех... Даже тех, кто в своих воспитательных центрах только подходили к порогу взрослой жизни. Даже тех, кто не знал ни о нём, ни обо мне, и только смутно догадывался, что он не такой, как все...
Оказалось, нет. Как, почему? Один ли он выжил или кто-то ещё? Этого я не знал. Я только знал, что сейчас в моих объятьях - мой полный близнец, только намного младше меня. У меня всё-таки что-то осталось...
Он отстранился чуть, когда я наконец ослабил хватку. В глазах стояли слёзы. Такие глаза, как у Хиллинг, как у Лейфа, как у Ниуве...
- Вы мой брат...
Не вопрос - утверждение. А какие могут быть сомнения?
- Я мечтал... Я надеялся... Но представить себе не мог...
сколько тепла разом - после всего этого холода... Я смотрел в это лицо - не зеркало, не бред на грани пробуждения, передо мной 0026, самое близкое, самое дорогое...
- Я Луис Айрано, логист продовольственной компании, поставляющей гуманитарную помощь в Азадистан... Уже полгода работаю здесь, но только вчера меня увидела принцесса и... Я понятия не имел, зачем она меня пригласила, но какое-то предчувствие...
Он тоже касался меня ладонями так осторожно, словно не верил в мою реальность... Я увидел слёзы на щеках Марины и мне стало немного неловко - хотя я понимал, что она рада за нас...
- У меня есть брат... Брат-близнец... Я ведь вырос в детском доме, я ничего не знал о своих родственниках, ни-че-го, и никто за мою жизнь так и не дал мне ответов на мои вопросы... Как же так получилось, что нас разлучили?
Что мне оставалось сделать? Вздохнуть и улыбнуться, и пообещать, что всё расскажу ему... как только соберусь с мыслями и найду, как... Этот ребёнок 25 лет от роду вырос среди людей и считает себя человеком. Он думает, что нас родила в один день человеческая женщина, от человеческого мужчины. Как мне вывалить на него это всё? Как-то вывалю...Он сумеет принять эту правду. Мы, 0026, сильные...
Вечерело. Одна за другой зажигались звёзды. В городе в честь завершения праздничной программы запустили фейерверки - долго сомневались, ведь небезопасное это дело, но всё же запустили.... А мы втроём сидели, привалившись спинами к стене, держась за руки, доедая сладости и деля, пожалуй, каждый, тревогу с эйфорией...
многабукафВремя в заточении идёт не то чтоб медленнее, но по-другому. В то время как я спокойно рисовал проекты парков и ждал очередного письма, Марина в очередной раз доказала, что она незаурядная женщина - вызвав Локона на видеосеанс с темой - официальное приглашение на празднование её дня рождения. Главным образом мне, ему как сопровождающему. В ответ на, после немого удивления, логичный вопрос, с какой стати - было заявлено, что день рождения принцессы вообще-то является государственным праздником, а стране в такое время, когда она поднимается из руин и пепла, очень важны праздники, и тем более логично, если на этом празднике будет присутствовать приложивший руку к возрождению Азадистана. Ну, вот именно так это было приподнесено.
Вообще-то я был уверен, что Тьерия не отпустит, нечего и думать. Но оказалось, очередная свиданка с Катароном Локону всё равно в ближайшее время предстояла, и приурочить её к сему празднеству оказалось вполне логично. Посему дискуссия возникла по вопросу, быть ли нам там в форме Небожителей или в гражданской одежде, правильно ли светиться лишний раз или изобразить инкогнито. Жаркие эти споры велись не при мне, я просто с философско-стоическим видом ждал решения.
В тот день Локон почему-то потащил меня обедать в общую столовую, по дороге нам встретился Сецуна, которому Локон ничтоже сумняшеся и сообщил последние новости. Сецуна буркнул, что рад, что Марина нашла себе другой предмет домоганий и ему больше не надо беспокоиться о том, чтоб не сломать ей жизнь, как она, видимо, того усердно добивалась, я ударил его в челюсть, он меня в ответ тоже, Локон быстро погасил начинающуюся драку, я ушёл радоваться, что у нас обоих достаточно быстрая регенерация, а то объяснять причину синяков лично мне как-то не хотелось, и размышлять, почему, интересно, я ударил кулаком, а не как обычно, ладонью? Знак уважения или наоборот, куда большей враждебности?
До Земли добирались очередным грузовым шаттлом. Локон ещё в дороге с кем-то чесал языками, я играл с Харо в "морской бой" и размышлял над жизненными удивительностями. Интересно, кто-нибудь, кто знал меня раньше, сказал бы сейчас, что я как-то изменился? По мне так - остался прежним.
Тебриз действительно переродился с моего визита очень сильно. Те здания, что тогда были в строительных лесах, сейчас были полностью достроены и сверкали послеремонтной свежестью. Кипела работа вокруг Голубой мечети. В наиболее отстроенных и облагороженных районах уже были заметны признаки праздника - развешанные плакаты и флаги, смех и гомон, нарядные люди. Большинство были в национальных одеждах, щенщины - в платках. Но были и в европейском платье, и радовало, что среди мужчин в джинсах и женщин, блистающих нарядами и стрижками, были и местные. На самом деле это новое для них - не до конца забытое старое, до перехода мира на солнечную энергию Тебриз мало отличался по ритму жизни от европейских столиц, я уже замечал за странами Ближнего Востока такое - во время каких-то серьёзных бедствий и неурядиц они истерично хватаются за религиозную ортодоксию и старые традиции, истово претворяют их в жизнь, чая в них немедленное чудодейственное спасение. Конечно, они называют это своим национальным самосознанием и самобытной культурой... Но в стремлении сберечь эту свою "самость" незаметно превращаются в голодных, оборванных, озлобленных фанатиков, сидящих среди руин и щерящихся на окружающий преуспевающий, прогрессирующий мир. При здоровом положении дел интеграция неизбежна - вот сейчас страну закономерно наводнили приезжие из стран всех трёх блоков, и как бы к этому ни относились ярые консерваторы - молодёжь, да и люди среднего возраста смотрят на этих иностранцев, и находят в них что-то привлекательное и полезное для себя, и чему-то учатся у них. Невозможно шагнуть в век солнечной энергии, оставаясь одной ногой в тёмном прошлом. Невозможно. Длины ног не хватит.
Основное действо происходило, конечно, на дворцовой площади. Первым делом, когда мы вышли - уже пешком, движение было перекрыто за два квартала отсюда - на запруженную народом площадь, мы увидели два здоровенных экрана, установленных по обе стороны фасада дворца. Так, чтобы было видно не только с дальнего конца площади, но и с подходящих к ней улиц. Пестрели флаги, растяжки, на стенах ближайших домов были укреплены огромные плакаты. Звучала музыка, некоторые мелодии показались мне знакомыми, но что это - я сказать не мог.
Мы пробирались в стороне от основной толчеи, ближе к домам. То и дело едва не спотыкаясь о радостно орущих детей, пытающихся улететь на воздушных шарах. С лотков раздавали бесплатно или продавали очень дёшево простейшие сладости, бутерброды, соки, кажется, проводилось что-то вроде лотереи - понять, так ли это, мне помешало банальное незнание языка. Нам и так удалось пробраться к самому дворцу, мы стояли практически возле недавно сколоченной сцены, пока что задёрнутой тёмно-синим занавесом, когда к нам подошёл человек в сером с ничего не выражающим лицом и предложил перейти на специальную платформу, на которой гнездились журналисты с камерами. Я понедоумевал, неужто мы так похожи на журналистов, потом сообразил, что это, видимо, для лучшего обзора - кто-то попросил о нас позаботиться. Тем более что и Локон воспринял как так и надо, а должен был разнервничаться при виде камер. Но на нас толком не обратили внимания, только две журналистки вполголоса заспорили, какой краской для волос я пользуюсь.
А обзор и правда был шикарный - с того места, где мы стояли, мы могли оглядеть практически всю площадь, сцена была прямо напротив нас, а балкон дворца - над нами.
Во время речи Марины на площади действительно стояла потрясающая тишина. Я слышал щелчки фотоаппаратов, жужжание диктофонов и тихое бубнение Локона, который о чём-то переговаривался с этим каменнолицым. Марина перечисляла достижения, рассказывала о ближайших перспективах, говорила, что это лучший подарок, какой она могла получить на день рождения - видеть Азадистан таким, благодарила всех, кто пришёл...Вскоре после того, как Ширин была послана вниз - забрать ящик с письмами-открытками детей - к нам снова подошли и без особых предисловий повели во дворец. Пока мы поднимались за нашим молчаливым провожатым по лестницам, проходили по празднично убранным залам - всё-таки да, как изменилось тут всё... не столько в обстановке, сколько в атмосфере... - свои пару слов к народу по просьбе Марины сказали все требуемые важные шишки, и отечественные, и импортные. Говорили не всегда понятно, но в целом так живенько, когда мы поднялись в залу, из которой был выход на балкон, как раз заканчивал свои витиеватые восторги страной и принцессой какой-то молодой, но важный птиц из ЧЛР. Из невольно накативших воспоминаний об Алихандро меня очень быстро выдернул толчок в спину от нашего необщительного провожатого - как оказалось, принцесса напоследок изъявила желание показать народу ещё одного человека, много сделавшего для Тебриза и лично для неё. Очередной шок я переваривал уже стоящий рядом с ней, над площадью, запруженной народом. Марина не называла моего имени, просто упомянула несколько зданий, проектами которых я занимался. В толпе послышались крики одобрения.
К счастью, речей произносить не пришлось. Марина призвала народ переключиться на концертную программу, которая сейчас как раз должна развернуться на сцене, пообещала через два часа выйти пообщаться с детьми, и вместе с сопровождающими вернулась во дворец.
Дальше был разбор детских писем - Марина прочитала их все, распорядилась принести конфет так, чтоб хватило на всех детей и ещё был стратегический запас, и ушла вниз общаться, как и обещала, Ширин что-то длинно обсуждала с Локоном - длинно, возможно, правда, потому, что часто отбегала по делам организационным, я к их беседе не прислушивался. Забавно Ширин на меня смотрела временами - так, как будто я несовершеннолетний сын Локона, пришедший с отцом на работу... Впрочем, привыкать ли мне.
Меня пытался занять разговорами пожилой человек в феске - министр архитектуры и градостроительства, как я понял, сам вообще-то не местный - его семья эмигрировала во Францию чуть ли не до того, как Азадистан стал называться Азадистаном, он приехал сюда среди прочих в рамках программы помощи - а в итоге возглавил воссозданное-реорганизованное министерство... Интересовался, какую должность здесь имею я, ведь я, получается, некоторым образом под его юрисдикцией?
Потом был праздничный обед за длинным столом, половину присутствующих я видел первый раз, а после обеда мы с Локоном были приглашены для дальнейших бесед в сад. Собственно, приглашён был преимущественно я, Локон просто держал меня в поле зрения, продолжая общаться со своими - сперва по телефону, потом к нему кто-то подошёл.
- Я рада, что вы смогли приехать.
Приехал... Ну да, мог ведь и не приехать. И мало это зависело от моей лично доброй воли. Не понадобилось бы Локону с кем-то здесь встречаться - и не был бы я тут. Вот говорят, что власть меняет людей... А насколько сильно меняет зависимость, лишённость всяких прав?
Да, мы сколько-то говорили о программе праздника, о том, что она ведь действительно довольно неплохо составлена - все говорили понемногу и по существу, совершенно не утомляя слушателей, что и не удивительно ввиду того, что не все даже жители Тебриза знали о том, что происходит в других городах, связь всё ещё оставалась проблемой, а тут было много и из ближайших городов и сёл... Так что слушали внимательно. Ну, а после на сцене исполнялись красивые песни о любви, о родине, о надежде. А в конце всего ожидался фейерверк...
- У меня тоже есть для вас подарок, Марина, - я снял с плеча маленький тубус. На этот тубус уже недобро косились по пути охранники, но никаких действий, видимо, ввиду отсутствия инструкций не предпринимали. А в тубусе были всего лишь чертежи.
- Проект восстановления парка?
- Ну да. То самое, о чём мы говорили в последних письмах... Черновой вариант, увы. Из присланных вами фотографий, конечно, хорошо понятно состояние парка - и что в свалку его превратили, и что деревьев почти не осталось, но вот соотнести это с генпланом... Которому, как я понимаю, лет 50, если не больше... Тут нужно реформировать систему орошения, с учётом изменений в водоснабжении и канализации, а я их знаю как-то плоховато, что понятно... С устаревшим генпланом работать в проектировании зданий-то тяжело, а уж в прокладке коммуникаций...
- Это уж знаю, что устарел... - вздохнула Марина, - не только вы ругаетесь...
И да, мы с ней сидели в саду над слегка помятыми чертежами, вернее, ползали от одного к другому, рассуждая об этих самых неточностях и откровенных ошибках на чертежах, потом по мановению царственной руки были принесены карандаши, с помощью которых были внесены первые грубые исправления - где какой участок трассы, вместе со всеми коммуникациями, был разворочен взрывом, где ветка пущена, а где до этого ещё очень далеко, потому что надо менять все трубы, да и прокладывать их по-другому... Потом было принесено большое стекло, неимоверным трудом закреплено - и на нём мы совмещали чертёж парка с нужным участком генплана, досадуя на отсутствие сразу стольких необходимых данных.
- Очистные сооружения располагались, как я понимаю, здесь? Вполне логично, на мой взгляд, если здесь - выдержана санитарная зона, и есть возможность для расширения... Которое, кстати говоря, будет необходимо произвести... Тогда вот отсюда часть воды, не требующей глубокой очистки, может поступать непосредственно на орошение... А часть перегнивших отбросов - на удобрение...
- Насколько я могла понять, там все сточные воды смешивались, разделения не было...
- А вот плохо, тем более что в нынешних условиях это непростительная роскошь...
- Но очистные сооружения вроде были рассчитаны...
- И слава богу, что рассчитаны, но так мы можем снизить нагрузку, что потребуется, когда мы пустим ещё хотя бы пару комплексов...
И да, её волосы ложились мне на плечи, падали на бумагу - чёрные, как тушь, на белую, как платье, и да, мы были так счастливы этим совместным деланием, это счастье пронизывало нас вполне ощутимо, и Ширин было поручено озадачить кого надо сбором всех необходимых сведений - высот, расстояний, розы ветров, характеристик почв, информации о достроенных зданиях и пущенной рядом индустрии - словом, всего, на основании чего можно было создать новый, куда более близкий к жизни генплан города. Позже к нам подбежал тот самый министр в феске, сообщил, что некоторые намётки такого рода у него есть и он готов предоставить, я отослал его к Локону - решать вопросы по поводу передачи мне чего либо...
Потом мы просто сидели под деревом и ели конфеты, смотрели в вечереющее небо и продолжали рассуждать - о том, сколько ещё в ближайшее время предстоит, не только в Тебризе, но и по всей стране, о том, что встала во весь рост проблема централизации населения в крупных городах - оно понятно, люди потянулись в поисках заработка и лучшей жизни, но на всех же рабочих мест всё равно не хватит, а это понятно, к чему ведёт. Значит, надо создавать рабочие места и условия для жизни в маленьких городах и сёлах, и тут можно представить объём работ и ужаснуться...
- Но у нас же всё получится, ведь так?
- Ну, не так чтоб у нас - скорее всё же у вас, Марина...
- Нет-нет, я заметила, гораздо лучше всё получается, когда говоришь не "у меня", а "у нас".
- Думаю, вы правы...
- Когда мне предложили возглавить страну - на самом деле мало кто верил, что у меня что-то получится. Одни хотели дать ещё один шанс либеральным течениям, другие потирали руки в предвкушении... Понимаете, ведь даже самые благонастроенные, когда я терпела неудачи одну за другой, только кивали головами - ну а как, мол, ещё могло быть, если во главе государства женщина... Я у них осталась бы виноватой почти в любом случае.
- Понимаю... При мужчине - были бы виноваты происки Запада, при женщине - женская недальновидность и глупость... Предрассудки, вроде бы 24 век...
- А я ведь никогда не утверждала, что я лучшая правительница для Азадистана. Я бы хоть сейчас уступила пост - только, ради бога, не кому попало, не фанатикам, которые ввергнут её в ад и окончательно погубят, не дельцам, которые выжмут последние соки и сбегут... Риббонс, я хотела поговорить с вами ещё кое о чём. Понимаете, мне пришло время выбрать себе мужа. Азадистану нужен король.
- Они всё ещё считают, что вы не справляетесь?
- Да не в этом дело... Они же хотели возродить монархию...
- Но это же, извините, дичь. Как можно смешивать брак и политику, какие могут быть династические браки в наше время?
- А я и не отрицаю, что Азадистан ещё очень дикий... Нет, меня никто за отказ не убьёт, меня всё это время вон, не трогали - хотя на самом деле, просто не торопились с этим, проверяли, что я за принцесса... я вправе отказаться... только вот тогда и от поста откажусь тоже. А вот именно этого, именно сейчас я сделать не могу. Страну нужно вести прежним курсом, а не окунать в усобицу... Да и претенденты - они все уже известны, мне только остаётся выбрать, кто именно... Да, мне разрешается выбрать, это тоже немало!
- Я понимаю вас, Марина.
- Ну почему не Ширин на моём месте? Ей было бы легче, она бы справилась. Ну почему она не родилась мной? Хотя... это, наверное, так же глупо спрашивать, как почему вы родились... собой, а не человеком....
- Да, несмотря на все годы, прожитые среди людей - я многого не понимаю в них...
- Но вам понятно жертвование личным ради общественного...
- Да, понятно...
Она перечисляла их - претендентов - одного за другим, рассказывала понемногу о каждом, многие имена я так или иначе слышал прежде, с некоторыми сидел сегодня за праздничным столом. Лидеры партий, духовные вожди, министры, наследники древних фамилий, имеющие немалый вес в обществе... От этого выбора зависит, какая партия или семье теперь возвысятся, что переменится - а может, и не переменится в жизни страны, и выбирая, нужно так мотивировать своё решение, чтобы не вызвать ненужных волнений.
Но ведь есть ещё и возраст, характер, личные вкусы и предпочтения, да и просто лицо и тело, которому предстоит, по какой-то странной логике, занять в жизни то единственное место, которое ну никак не должно быть связано с политикой. Нет, может, никто и не запретит принцессе, заключив брак как контракт, нужный не ей - народу, любить - кого пожелает. Только вот мужем, спутником жизни этот кто-то - не станет, а разве это справедливо? Разве это справедливо - что в общем-то совершенно чужому человеку кроме верховной власти вручается, в общем-то, живая женщина, и им не просто сидеть в соседних креслах на приёмах - им жить вместе, им... ведь они хотят возродить монархию... родовую монархию, что самое, на мой взгляд, тупое... Значит, им нужен будет ребёнок, наследник... Вот этого я уже никак представить не мог.
Разве это справедливо, что единственный мужчина, которого хотя бы до недавнего времени она любила, отказался быть королём Азадистана раньше, чем ему это предложили?
А я? Разве я на её месте не чувствовал бы, не думал бы то же самое? Если б мне для того, чтоб оставаться у руля, требовалось связать свою жизнь с каким-то человеком - как бы я поступил?
- Вы правы, Марина, и... я поддерживаю вас, если можно так выразиться...
- А... Вы? Вы кого из них мне бы порекомендовали?
- Вы с ума сошли, Марина? Как вы можете просить меня распорядиться вашей жизнью? Может, хватит тех, кто пытается это делать? К тому же, я очень мало в этом понимаю - я не женщина, и не политик, и вообще не человек. Я могу только сказать, что мне как-то печально сомнительным представляется, чтобы вы среди них нашли кого-то себе по характеру, по сердцу....
Она усмехнулась.
- Даже те, кто целиком и полностью на моей стороне и поддерживают меня - говорят, что я должна выбрать человека решительного и жёсткого, способного держать в своих руках власть, потому что невозможно управлять одними только добротой и милосердием.
- Ну, в таком случе вам лучше всего выйти замуж за Ширин Бахтияр, вот только боюсь, самая прогрессивная часть азадистанского общества пока к такому не готова...
Она уже смеялась.
- Как бы то ни было, спасибо вам, Риббонс... За то, что вы здесь, за то, что выслушали...
- Увы, это всё, что я мог...
- У меня ещё кое-что для вас есть, Риббонс. Уверена, вы не останетесь равнодушным...
Она повела меня через сад к другому ходу во дворец. Ни Локон, ни Ширин за нами не последовали. Это забавно, такое наблюдение за нами как за детьми...
- Я не знаю, что даже сказать вам перед... Поэтому лучше ничего не буду говорить, просто... я счастлива сделать это для вас...
И когда я подбирал слова, чтобы выразить своё недоумение - мир в глазах качнулся, и мне навстречу со стороны дворца шагнула моя точная копия.
Это было невероятно, словно сон потихоньку вторгается в реальность, разъедая, заменяя её собой... Этот тёплый ветер, приглушённый шёпот листвы и разливающийся по небу закат, и тёплая рука на моей руке, и тут, впереди, прямо передо мной - невозможное, несбыточное... 0026. Несомненно. Один рост, один цвет распахнутых в шоке глаз, только чуть длиннее и растрёпаннее салатовые волосы. Как во мне, я делаю шаг... и он делает шаг навстречу.
- Я встретила его случайно... я поняла... Но ничего не стала ему говорить... Просто сказала, что должна его кое с кем познакомить...
Ещё шаг.... Оцепенение спало, я просто бросился ему на шею. Он не растворился, не исчез, он реален... я чувствовал стук его сердца, напряжение мышц, запах его волос.
- Вы...
Он долго не мог вымолвить больше ничего. А я долго не мог видеть мир вокруг - траву, и стены дворца, и свет заката, всё выключилось, я не видел, я только чувствовал...
Они не все погибли. Не все. Я думал, что потерял всех - и тех, кто погиб тогда, на поле последнего сражения, на моих глазах, и те, кто жил на Земле, юные инноваторы, внедрённые к людям, иногда даже не знающие, кто они такие, способные выходить в Веду и даже слышать друг друга - но не понимающие, что это. Я думал, их всех тогда смела безжалостная рука Тьерии, всех... Даже тех, кто в своих воспитательных центрах только подходили к порогу взрослой жизни. Даже тех, кто не знал ни о нём, ни обо мне, и только смутно догадывался, что он не такой, как все...
Оказалось, нет. Как, почему? Один ли он выжил или кто-то ещё? Этого я не знал. Я только знал, что сейчас в моих объятьях - мой полный близнец, только намного младше меня. У меня всё-таки что-то осталось...
Он отстранился чуть, когда я наконец ослабил хватку. В глазах стояли слёзы. Такие глаза, как у Хиллинг, как у Лейфа, как у Ниуве...
- Вы мой брат...
Не вопрос - утверждение. А какие могут быть сомнения?
- Я мечтал... Я надеялся... Но представить себе не мог...
сколько тепла разом - после всего этого холода... Я смотрел в это лицо - не зеркало, не бред на грани пробуждения, передо мной 0026, самое близкое, самое дорогое...
- Я Луис Айрано, логист продовольственной компании, поставляющей гуманитарную помощь в Азадистан... Уже полгода работаю здесь, но только вчера меня увидела принцесса и... Я понятия не имел, зачем она меня пригласила, но какое-то предчувствие...
Он тоже касался меня ладонями так осторожно, словно не верил в мою реальность... Я увидел слёзы на щеках Марины и мне стало немного неловко - хотя я понимал, что она рада за нас...
- У меня есть брат... Брат-близнец... Я ведь вырос в детском доме, я ничего не знал о своих родственниках, ни-че-го, и никто за мою жизнь так и не дал мне ответов на мои вопросы... Как же так получилось, что нас разлучили?
Что мне оставалось сделать? Вздохнуть и улыбнуться, и пообещать, что всё расскажу ему... как только соберусь с мыслями и найду, как... Этот ребёнок 25 лет от роду вырос среди людей и считает себя человеком. Он думает, что нас родила в один день человеческая женщина, от человеческого мужчины. Как мне вывалить на него это всё? Как-то вывалю...Он сумеет принять эту правду. Мы, 0026, сильные...
Вечерело. Одна за другой зажигались звёзды. В городе в честь завершения праздничной программы запустили фейерверки - долго сомневались, ведь небезопасное это дело, но всё же запустили.... А мы втроём сидели, привалившись спинами к стене, держась за руки, доедая сладости и деля, пожалуй, каждый, тревогу с эйфорией...
@темы: записки отключенного терминала, миры
-
-
19.08.2010 в 11:19-
-
19.08.2010 в 12:02-
-
23.08.2010 в 10:31-
-
23.08.2010 в 12:00