Тяжело местами идёт... набросково...
Дитя эпохи перемен. Встреча.Среди своих. Я среди своих. Эта мысль жила во мне все эти дни, не мысль даже, что-то вроде биения пульса. Я с этим благостнейшим ощущением засыпал и просыпался. Я это шептал как мантру, молитву.
Меня не нашли, не отобрали. Всё, можно не бояться за свою жизнь, здоровье и психическое спокойствие. Можно спокойно продолжать восстанавливаться…
Ну, спокойно – ага, по сравнению с тем, как было…
Меня представили команде… Основному составу, присутствовавшему тогда. Приветствовал я их в положении лёжа, с медицинской платформы. Кто же присутствовал именно тогда? Ну, ясное дело, врачи. Ультра Магнус, показавшийся тогда мне, лежащему, просто огромным. Элита – в тот, первый момент, какая-то сухая, сдержанная и неулыбчивая, степенно кивнула. Броневик, тоже огромный, но больше в ширину, ростом он был ниже Прайма. Гонщик, тогда ещё не тот прославленный изобретатель, каким его знали позже, только начинающий заслуживать себе эту славу. Охотник – коренастый, тёмно-зелёный, в тот первый момент самый молчаливый, не помню, чтоб он вообще что-то сказал. Спасатель – но тогда он отсутствовал, был где-то на задании. Возможно, был уже тогда кто-то ещё, но был где-то вне базы, а кто-то добавился позже, я вполне могу что-то путать, потому что следующий период был у меня очень напряжённым.
Я теперь в основном находился на попечении Ретчета – главного медика, истинного гения своего дела. Ретчет учился на Мастере, даже, кажется, в Белом городе, но совершенно точно не доучился – что у них там вышло, мне сейчас Прайм толком сказать не может, но вот, Ретчет оттуда ушёл, и продолжал образование сам – надо сказать, у него это получалось.
Так вот, на ноги меня поставили… На ногах я стоял, вполне. И ходил, и немного даже бегал. А вот всему остальному я учился – вернее, вспоминал, заново овладевал – под руководством Ретчета и Гонщика. С этим-то особых проблем не было – и драться в рукопашную, и стрелять умели всё-таки все, и даже на мечах мне пару составлял Ультра Магнус, а вот такой схемы трансформации, как у меня, не было ни у кого. Я не знаю, где Ретчет доставал эти схемы трансформации самолётов, разные, которые я потом пробовал.
Как бы это объяснить? Это действительно схемы, руководство, в электронном, конечно, виде, как делать то или это. И было это на порядок посложнее, чем картинки с описанием упражнений в руководствах по человеческой гимнастике. Намучились ребята с таким подарочком, это точно.
читать дальшеКогда я наконец сумел трансформироваться – нормально, без затравленных молитв Ретчета, предвкушающего, как ему потом разблокировать это странное недотрансформированное нечто – то тут же словил приступ. То ли мотор не потянул, то ли что, Ретчет опять традиционно выматерил моих конструкторов, не учетших какой-то там ещё показатель… Лично я скорее склонен был считать, что конструкторы не очень виноваты, всё равно всех моих фокусов и не учтёшь…
Однако я был полон решимости. Не меньше, если не больше, чем раньше. Поскольку я достиг своей цели отчасти – я должен достигнуть её и целиком и полностью, радость от летучей трансформы должна быть как можно более полная и как можно скорее.
В общем, трансформация у меня стала получаться…
Ну, что летать учить меня было некому – это уж и говорить не стоит. О том, чтобы я таки взлетел, молились дружно и все – это была именно что молитва, по степени реалистичности запрашиваемого, потому что я банально не мог понять, как это сделать. У нас была довольно обширная площадка – по сути пустырь, за базой, и то, как её разравнивали и утрамбовывали, заслуживает отдельной песни.
Нет, не земля, конечно. Но покрытие изрытое и выкрошенное до такой степени… Короче, лучше бы земля. С земных травки и песочка взлетать и то легче. Когда из этого сделали нечто похожее на взлётную полосу, я там бегал. В виде самолёта, да. Прайм меня запускал, как воздушного змея – на каком-то канате… Я за дело болел всей душой, и как-то решил попробовать сверзиться с ближайшего обрыва – скважина, что ли, там была, а потом её ещё разворотило, в общем, обрывище был знатный – может, тогда полечу. Даже не помню сейчас, сильно ли я убился. Мне потом сказали, что хорошо, что у дурака ничего не вышло – расшибся бы в альтформе, потяжелее бы было.
Мне строили трёхмерные модели, я их целыми днями глядел… Ну, помогли и они, но не только они.
Дело в том, что в курсе событий меня, разумеется, старались держать, для чего приносили в том числе записи с боёв. При всём неважнецком качестве и порой неважнецкой понятности, они помогали мне ознакомиться с ситуацией.
Ну, Мегатрона я видел в новостях ещё в Академии. Тогда ещё решил – ну и урод! Серьёзно, ненавидеть вполне можно начать с первого взгляда. Эта агрессивная, надменная физиономия вполне сочеталась со всем тем, что я о нём знал.
Правда, каковы его цели и чего он хочет, я долго не мог понять – просто не мог осмыслить, что именно власть, личная власть как таковая может иметь для кого-то такое огромное значение. Всегда, казалось мне, должно быть что-то ещё, какая-то идея… Так по сей день и не могу понять, в чём она, эта десептиконская идея.
На этих записях видел Бархана, ещё кого-то из тяжёлого вооружения…
И его. Лидера десептиконских ВВС, (ВВС тогда ещё в неутешительном количестве трёх штук самолётов), Старскрима. Собственно, моего прямейшего будущего противника – я для того здесь и есть, чтоб нарушить эту их гегемонию в воздухе… Вот на него целыми днями я и любовался. Не на внешний вид – хотя и было на что смотреть, яркий, красно-сине-белый, видно издалека, а на функциональные моменты. И прокручивая в замедленном режиме его действия – прыжок, трансформация, взлёт, смещения всех сегментов, отчасти по ним можно было проследить и внутренние процессы – я и учился. Не просто в воздух подниматься – летать. Летать разрешали пока невысоко – дабы не засекли преждевременно. Как-то раз мы даже, кажется, перебазировались во избежание подобной опасности… Но тут могу путать с другим временным промежутком.
А сколько сил, находчивости и фантазии потребовалось от ребят для сооружения мне мишеней, ориентиров и всяких тренажёров… Меня действительно вынянчили всем миром, и я снова чувствовал себя народным достоянием.
В конечном итоге, сколько времени, сил и нервов это ни стоило и мне, и команде – однажды, в один прекрасный день, на поле боя я вылетел. Золотая птица над несущимися по земле машинами. Алое на золотом было видно издали, и с земли, и с воздуха тоже. Полным сюрпризом моё появление было для всех десептиконов, но для Старскрима – в особенности. Проще говоря, с ним приключилась хорошая истерика. На записях голосов не было, а тут я слушал это верещание как заворожённый.
– Сбейте его, сбейте сейчас же! Автоботы летать не должны! И не будут!
Понимая, что требовать чего-то от других – дело не всегда благодарное, сбить меня он попытался первым. Ну, что сказать… По огневой мощи он, конечно, превосходил, а вот по маневренности преимущество всё же было на моей стороне. Поэтому я нарезал круги вокруг него и от души наслаждался ситуацией. Если бы на Кибертроне было солнце, я бы купался в его лучах, а так купался в лучах эмоций Старскрима, что было куда как лучше. Самое замечательное ведь было то, что он и был отчасти автором собственного такого кошмара, он был моим учителем, хоть и невольным.
Видимо, с тех пор я и стал неким энергетическим вампиром – битвы, ставшие прежде всего нашими со Старскримом личными поединками, стали мне нужны как воздух, именно вот этой его бесплодной яростью, которая позитивила меня неимоверно. Я откровенно его дразнил, понимая, что нарываюсь на огонь, я выводил его из себя – фактом существования вообще и вот этим мельтешением тем более, и ловил от этого кайф.
– Ты кто такой? – спросил он меня ещё сразу, снизившись и перейдя в робоформу – знакомиться в возможной рукопашной, - ты откуда взялся?
То, что меня спрашивали, направив на меня винтовки – меня ничуть не обижало. Моё имя как идентификационный код он вполне легко считал…
– Проул… - в голосе яда и насмешки было полная мера, с горкой даже, - это вот ты какой… Как после твоего побега Академия гудела… Создали же тварь!
Он был по нашим понятиям довольно красив, это тоже служило к тому, чтоб обожать его – тем извращённым обожанием, которое у меня сразу сложилось. В нём тоже горделивость сквозила из всех щелей, но она была не такая, как у Мегатрона, это была горделивость существа тонкого и падшего, любующегося именно своей порочностью. Он был уязвим в этом вопросе своей несравненности, это он показал сразу, и я по этому слабому месту раз за разом бил. Получалось когда лучше, когда хуже, но стало совершенно точно общей больной игрой.
Он помог мне очень сильно, хотя понятно, не желал того. Он и продолжал помогать – перспектива новой встречи в бою заставляла меня тренироваться, я считал это уже своим личным делом…
И можно сказать, его я не ненавидел. Ненавидел я всех десептиконов, все они были для меня агрессивными выродками, и не иначе, с этим же у нас было соперничество. С этим мы были похожи – хотя и в общих чертах, у нас были разные схемы трансформации и разные очень многие характеристики, но мы были несомненно противопоставлены друг другу. Его команду можно было в расчёт не брать – они были сильнее своим индивидуальным вооружением, но летали прискорбно, их умудрялись подбить с земли.
Да, мы как соперники вполне стоили друг друга, я не знаю, то ли это самое уважение к врагу, я никогда не рассуждал подобным образом. Мы просто оба были молодыми и чуток безумными, и эти остросюжетные танцы стали самой нашей жизнью.