Автор: Ribbons Allmark
Соавтор: Lithium Ando
Бета: сам себе бета, как всегда)
Фэндом: вселенная Вавилон 5, с учётом "Затерянных сказаний" и "Крестового похода", как минимум.
Персонажи: из канонного... ну, как пока что предполагается, из собственно канонных персонажей у нас получается-то только Гелен. Прочее - разной степени укуренности фанон, рейнджеры, телепаты и приблудившиеся к ним на свою беду лорканцы, ну и бреммейры, конечно, фоном.
Рейтинг: традиционное "не время для слэшу, война ведь"...
Жанры: Джен, Фантастика, Психология, Экшен, да чёрт его знает, из чего состоит этот салат...
Предупреждения: ОМП, ОЖП, авторский произвол, трава цветёт и колосиццо
Размер: предполагается миди
3
Виргинии вдруг стало очень легко. Это ведь только её мысли… это происходит только в её голове. Значит, что бы она ни сделала, что бы ни сказала…
Эта мысль показалась Виргинии забавной и странной, и более приличествующей Милли, о всяких там чувствах, отношениях и мелодрамах поговорить любившей, несмотря на многочисленные подколки своей совершенно бездуховной сестры. Это вполне её сюжет - героиня видит героя в предсмертном бреду и признаётся ему в любви, но он об этом никогда не узнает. Да, если б на её месте была Милли, она б, наверное, ухватилась за эту мысль…
читать дальше- Я здесь, рядом с тобой, - жаль, галлюцинация - штука, в общем-то, неуправляемая, и вряд ли получится настроить её так, чтоб взять его за руку… Прикосновение его сухих, тёплых рук она помнила, и не отказалась бы почувствовать его сейчас. Но слишком хорошо почему-то именно в эту минуту помнила, что лежит без движения, без сил даже поднять руку. Наверное, потому, что, как ни разнообразно и причудливо в замутнённом болезнью сознании меняются события и образы - Гелен сейчас был самим собой, таким, каким он был всегда. Несколько раз она уже видела, как он меняет облик - здесь в этом особой нужды не было, изобразить аборигена всё равно ввиду роста не получится, и никогда, конечно, не просила его показаться ей с волосами - «своими», обычными, такими, какие они у него сейчас могли бы быть. И не попросила бы. Это всё равно иллюзия, только иллюзия… Но наверное, было б естественно, если б сейчас её собственное сознание «достроило» его облик до желаемой картины… Но не достроило. Что ты будешь делать.
- Виргиния, я имею возможность вот так связаться с тобой, хотя совсем не уверен в надёжности этой связи. Она может оборваться в любую минуту. И мне важно знать, где ты. Где ты физически. Я не могу определить этого сам, зонд не даёт такой информации.
И всё отступило, и предельная ясность сознания, какая возможна в таком состоянии, и мысль, соскучившаяся по работе. Никакая не галлюцинация, техномагия. Даже в этом тяжёлом состоянии Виргинии не требовалось много времени, чтобы вспомнить кое-что из рассказов Гелена и понять - он пытается связаться с ней своим, доступным ему способом. Не телепатия, но нечто подобное - он уже приходил прежде в её сны. Правда, тогда она находилась физически недалеко от него, но сейчас, видимо, ему помог зонд.
- По правде говоря, я не знаю. Когда меня втащили в город, я какое-то время сопротивлялась, но мокрая одежда встала колом, я-то надеялась её по-быстрому на что-нибудь сменить, да вот эти гады не дали… Да и рыбки меня, похоже, всё же покусали немного. В холоде-то это почти не чувствовалось, всё онемело… Я помню, как меня куда-то тащили по улицам, но временами я теряла сознание, и дорогу, в конечном итоге, под пытками не воспроизведу…
- Не надо про пытки, пожалуй, не к ночи. Ты знаешь, я могу взаимодействовать с твоим сознанием, уловить некоторые образы в нём, но только если ты сама их вызовешь. Ты должна вспомнить всё, что видела - своими глазами, в мыслях тех бреммейров, что тут у тебя бывают…
- Да я понимаю. Но, честно говоря… Я ведь в этом городе раньше не была, как и вы… И все эти дома - они совершенно одинаковые… Помню разве что какой-то высокий шпиль, по дороге, но точно, меня не тащили в здание со шпилем, оно где-то далеко было. А в их мыслях… Ну, как-то было б и странно, наверное, если б они думали о том, что снаружи, а не о том, что внутри. Они беспокоятся о том, как скоро я приду в себя, а то ведь если умру - их ещё обвинят, что укокошили ценного пленника… Это даже занимательно, мне вот всегда казалось, они сперва бьют, потом думают… Всякие размышления о приказах высокого начальства и опасения по поводу подступающих войск сопротивления - тут мне уже трудно что-то конкретное разобрать…
- А ты всё же постарайся. В том, что именно они думают, как думают - мы сможем прочитать, как далеко они от нас.
- Ну, мне кажется, слишком далеко они меня увезти не могли. Дороги я не помню совершенно, сплошная чернота, но… - Виргиния задумалась, плохонькая и не слишком подробная, но карта вставала в памяти очень ясно, - нет, по единственному пути, который мы не блокировали, они тоже не могли отойти далеко. До крупных городов, где могут быть какие-то начальственные шишки, пилить прилично, в зависимости от транспорта, конечно, но всё же не менее дня пути. Мне кажется, так рисковать они бы не стали. Фоном в их мыслях есть страх - того, что их окружат, схватят, доберутся до них, что подмога не успеет… А раненый на балансе значительно тормозит передвижение, даже если транспортировать его не очень заботливо и бережно.
- Сколько, по твоим ощущениям, ты была без сознания?
- Представления не имею. Я, знаешь ли, не уверена, что я и сейчас в сознании… В таком состоянии всё сливается… Знаете, ребятки, бросили б вы это гиблое дело. Я всё-таки сторонник мнения, что один человек не стоит того, чтобы ради него рисковали тысячи. Не то чтоб мне не хотелось жить, но прямо сейчас я всё равно не в состоянии для каких-то там допросов и тем более торжественной казни… Зачем меня казнить, я с вероятностью как-то и сама сдохну… Неизвестно, где они меня держат, неизвестно, чего будет стоить меня отбить, и армии будто вот больше заняться нечем…
- Виргиния, прекрати.
- Нет, серьёзно, мне приятно, что вы потенциально готовы ради меня свернуть горы, но я действительно не думаю, что оно того стоит. В боеспособности армия без одной единицы не потеряет.
- Виргиния, если ты хотела ещё раз услышать, какое огромное значение ты имеешь для этой армии и - ладно, с тем, что это аргумент слабоватый, я готов даже согласиться - для кое-кого конкретно, ты выбрала не лучшее время. Насколько мы всё же властны принимать в своей жизни некоторые решения - мы намерены найти и освободить тебя. Лучше, чтобы ты смогла как-то помочь нам в этом, тогда у нас это получится немного легче и быстрее. Я не знаю, смогу ли я выйти с тобой на связь ещё раз, мне бы хотелось надеяться, что смогу…
Внутри всё равно вяло дрожал протест. Слишком как-то фантастично, и слишком рискованно, нерационально, нецелесообразно… Но в таком вопросе слишком легко уступить. А всё, что до этого было - не фантастично? Всё, что было с ними на Арнассии… И их с Аминтаниром побег из тюрьмы здесь, и всё то, что они сделали вместе с этими замечательными ребятами-бреммейрами - было много неудач, конечно, но ведь и успехов немало… И если подумать, целесообразно вполне. Если подумать, что взять этот неведомо пока какой форпост всё равно надо, тем более надо, если здесь обосновались сумевшие сбежать из свежезахваченного города, вот это-то позволять никак нельзя…
- Не знаю, будет ли это важно… Они, понятно, не изволили в своих фоновых мыслях расписать всю свою дислокацию тут, но по ощущениям… Их тут не слишком много. И они тут в основном довольно важные шишки. Такое восприятие… себя… как некого ядра, ценного костяка, элиты, что ли… Но защищать эту элиту, видимо, не очень много есть, кому. И они боятся окружения. Ждут подмоги, очень так уверенно ждут, словно не сомневаясь, что она будет, но боятся всё равно…
Гелен кивнул, словно именно это и ожидал услышать.
- Как по твоим ощущениям - у них есть какая-то живая, действенная связь с другими их частями, с этой возможной подмогой?
Виргиния задумалась. Непросто было анализировать образы, хаотично, произвольно посещавшие её голову, не всегда адекватно преломлявшиеся затуманенным сознанием, оставлявшие после себя своеобразную взвесь, как болотная вода.
- Наверное, что-то должно быть. Хотя тут трудно определить… Те, кто заходили ко мне, кроме лекаря - это были простые солдаты всё-таки, в их мыслях о начальстве сложно провести дифференциацию - начальство, начальство начальства, знаешь ли… Но вот насчёт меня… есть смутное ощущение просто, что какой-то конкретики, по моему состоянию, ждут не только те, кто, грубо говоря, тут, за стенкой… Что они очень нервничают, не окочурилась бы я раньше, чем они передадут меня куда-то дальше. Словно они уже похвастались кому-то… Я не могу сказать, надеются ли они, что эти кто-то сами придут сюда за мной и заодно за ними, или они надеются выбраться сами… Я не могу даже сказать, они в каком-нибудь уже окружённом нашими отрядами местечке, или только боятся встретить такой отряд, если двинутся в путь… это очень общее ощущение. Ты действительно думаешь, что это как-то поможет?
- Как знать… Всё-таки, когда мы прибыли сюда, милая Виргиния, к нашим поискам была целая планета, а сейчас круг поисков несколько уже. И с нами ресурсы всей повстанческой армии, во всяком случае, в любой возможной помощи нам не откажет ни один отряд.
- Но тогда я и несколько здоровее была… Хотя, вы-то об этом что знали…
Гелен улыбнулся той самой улыбкой, которую ей всегда трудно было определить, охарактеризовать - грустная, весёлая, зловещая, загадочная…
- В этом смысле я только могу попросить тебя, если наши поиски несколько… затянутся, и ты сбежишь от них раньше, чем дождёшься нас - не бежать в сторону прямо противоположную расположению наших частей, чтобы нам не пришлось гоняться за тобой через пол-континента. В том же, что ты надолго у них не задержишься, я не сомневаюсь. Ты знаешь, что у тебя есть цель, слишком важная, чтобы злоупотреблять их сомнительным гостеприимством. И даже не победа… Победа - путь, а не цель.
- Я понимаю, что бесполезно кого-то другого спрашивать, - голос Виргинии, то есть, настрой её мыслей, был полон грустной усмешки, - почему мой путь должен быть таким… долгим и извилистым.
- Какой уж есть. Но ты ведь уже решила, что пройдёшь его. И это для тебя многого стоит…
Хотя б на миг когда-нибудь
Свою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
- Майкл Лермонтов. Не сомневалась, что напомнишь.
- Ну, я заметил, что это то, что очень качественно возвращает тебя к жизни.
Образ Гелена уже давно снова слился с темнотой, а Виргиния лежала, внутренне улыбаясь своим мыслям. Этого таланта у Гелена не отнять - несколькими словами посеять сумятицу, несколькими словами успокоить и внести ясность. Обрывки воспоминаний с вкраплениями галлюцинаций по-прежнему витали вокруг, но уже не трогали её, не касались. Все её мысли были однозначно обращены к жизни, к освобождению, к продолжению борьбы. К друзьям. Недавняя мысль о любви и прощании показалась не то что даже кощунственной - просто смешной, совершенно чуждой. «Дружба - это выше любви» - сказала как-то одна одногруппница, и споров вокруг этого было много… Виргиния, кажется, сказала тогда, что это смотря что понимать хоть под дружбой, хоть под любовью, одно дело - лёгкое приятельство или флирт, и совсем другое - отношения, проверенные годами, про себя же решила, что дружба для неё, пожалуй, важнее. Хотя в её жизни дружба проверку временем не выдерживала - школьные подруги, уезжая, писали всё реже, приятельницы по секциям меняли увлечения - и поводов для общения было всё меньше, ну и не без этого вот, всегда и бесившего, и смешившего Виргинию, женского соперничества - особенно прелестно, когда речь при этом шла о субъектах, самой Виргинии и близко не нужных. Не расстраиваться из-за этого она научилась довольно быстро - полностью согласившись с матерью, что если женщина, влюбившись, становится дурой, то никого и ничего винить тут не надо, скорее всего, дурой она была и до этого. Сама Кэролин Ханниривер в плане примеров крепкой женской дружбы могла поведать мало утешительного - лично она легко расходилась с давними и недавними приятельницами и относилась к этому вполне философски. «Бог не перенаделил меня терпением к человеческой пакостности». И как и мать, Виргиния верила в дружбу между мужчиной и женщиной, и как и мать, постоянно наталкивалась на змеиное шипение бывших подружек, в такую дружбу категорически не верящих. Да, пожалуй, эту мысль она сейчас с таким удовольствием и выкристаллизовывала - это было одной из больших радостей этих последних месяцев, что её друзья ничем не опровергали, не омрачали её идеала. Они действительно были друзьями, настоящими друзьями… Ну, может быть, нельзя так в полной мере говорить об Аминтанире - в его словах и действиях проскальзывало иногда что-то, очень напоминающее романтическую увлечённость, хоть и напоминала себе Виргиния, что абсурдно это в принципе - подозревать верующего целомудренного лорканца в увлечении иномирной девушкой, тем более такой, как она. Златокудрая Виргинне в эротичной арнассианской броне ещё, может быть, могла кого-то увлечь, генерал Выр-Гыйын в наспех перешитых штанах и балахонах из шкур, с плохо прочёсанной гривой сухих, больных волос - едва ли. Видимо, только действительно на пороге смерти, при чём настолько несомненно, чтоб в спасение уже не верилось, она могла бы думать о любви. «Это я, конечно, тоже в мать такая несуразная, она тоже про любовь говорила преимущественно применительно к кому-то другому… Нормальная девушка говорит: он недостаточно хорош, чтобы в него влюбляться, а я: он слишком хорош, чтобы в него влюбляться… Словно это и правда было бы обесценить и себя, и их, каждого…»
- Вы это сразу придумали, когда их увидели? Это был ваш план?
- Конечно, нет, - отмахнулся Виктор даже как-то раздражённо, - прямо тогда я ни о чём таком не думал. Могу я здесь-то не мыслить на два шага вперёд, а просто делать, не подумавши, что душе пожелалось?
Стефания пожала плечами, надеясь, что он не очень обиделся. Может быть, и мог, почему нет. Человек он всё-таки, а не стереотипное представление о нём. В то же время, странно ожидать от человека не свойственных ему, импульсивных и не обоснованных никакой пользой поступков.
- То есть, это тоже было одномоментное решение?
- Ну, не совсем. Что-то такое мне пришло в голову, когда Иверсон упомянул, со слов местных, о великолепном нюхе этих лошадушек. Нечто подобное я и сам подозревал - как тщательно ни мой руки, от резких запахов они постоянно шарахались… Но тогда идея была смутная, иначе мне б не стоило таких трудов объяснить, почему мы должны тащить с собой этот ветеринарный госпиталь. А вот когда Иверсон при мне расписал ситуацию с этим городишкой и всем прочим…
Стефания хотела снова пожать плечами, но получилось очень ощутимо вздрогнуть.
- Всё-таки, это было как-то… жестоко.
Виктор придирчиво осмотрел обихоженную винтовку, щёлкнул, фыркнул, отложил и взялся за следующую.
- Ну, сказал бы я: на войне как на войне, но сейчас это не моя реплика. Вы считаете, мисс Карнеску, что это не лучший путь для них? Может быть, конечно, выжить там стоило для чего-то… менее трагичного и более справедливого… Но справедливости тут и на нас не хватило. Они очень хорошо чувствуют запахи. А как раз на подступах, в интересующем нас районе у них эти погребённые под снегом неубранные стога… Удача, ещё большая удача - что это заметили, что придали вообще значение… Без этого, наверное, было бы труднее. А воля к жизни, я уже говорил, творит много чудес… Скажите, им действительно было бы сколько-то пользы, если б мы не трогали их, если б пошли наудачу сами - разведотряд наверняка погиб бы весь, взяли бы мы город - это пятьдесят на пятьдесят, мы ведь не были точно уверены, что поддержка в самом городе будет именно такой, как обещается… Куда бы они делись в случае нашей смерти? Полагаете, о них позаботились бы солдаты Бул-Булы?
- Всё так, да…
- Уж не знаю, считали ли рейнджеры этичным это всё, но идею-то не забраковали… В итоге - лошадки с нашими муляжами-«всадниками» целенаправленно и почти что резво пошли в сторону стогов, то есть, в сторону, где, как мы предполагали, гнездится ждущая нас засада, засада, увидев то, что должна была увидеть - движущийся на них конный отряд - открыла огонь и выдала себя… Победа в итоге наша, а ведь мы рассчитывали даже на меньшее. И те из них, что выжили - о них теперь будет, кому позаботиться. Горожане, даром что сами голодные, встречали их как долгожданную родню в гости. Быть выжившим - прекрасно, мисс Карнеску, но чаще всего в ряду с павшими. Животное не может руководствоваться какими-то соображениями героизма, самопожертвования в бою… И наш долг подумать об этом за них.
- Что?!
- Подумайте, что с ними было бы, если б мы не взяли город. Если б понесли существенные потери. Куда мы отправились бы дальше? Что нам было бы делать с ними? Кормить их нечем. Плетутся они черепашьим шагом. Их, чёрт возьми, даже на мясо не очень-то забьёшь, кожа да кости. На шкуры только? Так их, эти шкуры, ещё обрабатывать… Тут никто не живодёр, конечно, для бреммейра лошадь всё-таки первый друг и помощник, до священного животного далеко, но скотина всё-таки уважаемая. Но любой беспомощный балласт рано или поздно вызывает раздражение. Отравляет жизнь себе и другим. Когда неизвестно, удастся ли в ближайшее время добраться до госпиталя, раненых добивают, Стефания. Желание спасти всех не должно приводить к гибели для всех.
Стефания хотела возмущённо отвергнуть эту средневековую дичь, потом решила, что не стоит. Для разговоров о всяких там конвенциях вообще не время и не место. Средневековая дичь окружает их уже дольше, чем могут выдержать нервы.
- Однако же, не много мы сможем с этим хламом, - Виктор отбросил винтовку в кучу забракованных, - «они захватили много оружия»… Потому, видимо, и захватили так легко, что там это за оружие уже не считалось. Если только использовать как дубинку… Антиквариату всё-таки место в музее.
Как ни мало она во всём этом понимала, но тоже невольно мрачнела всё больше, глядя, как так обрадовавшая их куча оружия тает на глазах. Сперва она удивилась, как это Виктору доверили тоже заняться приведением в порядок трофейного оружия, теперь не удивлялась. Надо думать, взгляд Иверсона на эти ящики был более чем скептическим. Если из этого не окажется металлоломом хоть что-то - и то славно, думал, наверное, он. Ну, пока вот уже целых десять… Чем-то более заслуживающим внимания занялись сами рейнджеры и лорканцы, а эти музейные реликвии, по самым скромным прикидкам позапрошлого века, оставили Виктору. Наверное, ей на его месте было бы обидно - сперва, вроде как, выразили доверие, потом оказалось, что поручили откровенно неблагодарное и бессмысленное дело.
Ну да, на месте другого себя представлять - вот по-настоящему неблагодарное и бессмысленное дело. Виктор вот совершенно спокоен. Хотя бы потому, что прекрасно понимает, что доверие тут вообще ни при чём. Хотя наверное, сколько-то его он за тот месяц в лесу второго континента должен был заслужить. Что он, что-то напакостил бы? А начёрта ему это нужно? Нет уж, к такой переоценке его едва ли кто-то склонен. Даже со всем имеющимся арсеналом - тем, которым можно стрелять, а не только агару глушить, как выразился кто-то из бреммейрских командиров, он не смог бы добраться до столицы, отвоевать один из кораблей и смотаться отсюда. Он, может, и мог бы помыслить пойти на сделку с Бул-Булой… Но нет. Бул-Була, может, и тупой, а Виктор - нет.
- Этому всему лет триста, не меньше. Только здесь и можно было ожидать встретить что-то подобное. Земля сбыла каким-нибудь дальним гиблым колониям, те - хуррам, а хурры - уже сюда. Удачная, думается, была сделка - большинство из этого всего заржавело раньше, чем я родился. Видимо, когда продавали, сверху в ящики положили пару рабочих, так оно и прошло. А что более-менее в порядке было, то уже здесь добили, храня как попало…
- Их нереально починить?
Виктор с неудовольствием обозрел отпавшую заржавевшую деталь, назначение которой, ввиду сильной деформации, уже затруднился бы установить.
- Если б я чуть больше разбирался в этом… и то вряд ли. Я такие видел один раз в музее, в котором мог и не бывать. В своей жизни я держал в руках несколько пулеметателей, но они были младше, качественней изначально и… другие, в общем. И всё равно антиквариат. Хорошо, что нам осталось ещё немало плазменного, но больше половины придётся оставить обороне города… При условии, что они по-быстрому научатся из них стрелять. Ну, уж расходных-то должно хватить и тем, и тем…
На покупку оружия Бул-Була вообще никогда не скупился. Ему, тогда ещё не правителю всея планеты, а одному из местечковых князьков - одному из самых влиятельных, правда, так как его область была самой большой и богатой - довольно долго удавалось сохранять за собой и своей областью преимущественное право на контакты с иномирцами, искусно выставляя это почётной, конечно, но обременительной обязанностью. Бреммейры, в силу своего природного характера, очень медленно меняются, они готовы интересоваться чем-то новым, но больше праздно, и простой народ считал контакты с иномирцами больше развлечением для богатых, для себя в них не видя больших надобностей - не до того нам, мы делом заняты, ну а правители и богачи просто были слишком ленивы - интересоваться междумирными отношениями, учить языки… зачем, если сосед Бул-Була для них всё, что нужно, купит? Когда они опомнились, было уже поздно. Бул-Була для них, конечно, покупал… то, что самому было не нужно. А потом выставлял за это такие счета, что правителям приходилось отдавать целые деревни и даже города, а иногда и вовсе уступать власть. Один из наиболее дальновидных соседей Бул-Булы, Атшим-Ашах, правда, собирался принять в развивающейся торговле личное участие - он приобрёл у хурров пару подержанных космических кораблей, отправил на обучение управлению и языку команду из наиболее образованных граждан, и они отправились с Бримы в рискованное путешествие, чтобы осуществить новые полезные контакты… Но к тому времени, как они вернулись - на «Золотом даре» под управлением Виргинии Ханниривер и Аминтанира - Атшим-Ашах давно уже был не у власти, да и очень многое на их родине стало иным… Те, кто не уступили власть добровольно, за долги - уступили силе оружия, хуррские гостинцы оказались не слишком эффективны против лорканских.
- Удивительно беспечный и простоватый народец, - Виктор забраковал последнюю винтовку и перешёл к следующему ящику, - таких ограбить легче, чем отнять конфету у ребёнка.
- Они дети своего мира, своего менталитета, своего уровня развития, - Стефания собиралась сказать это совершенно спокойно, как констатацию факта, но получилось почему-то очень резко, - не понимаю этого… почему непременно тем, кто техническим уровнем превзошёл, необходимо отзываться об аборигенах так… презрительно? Если они не додумались до того, чтоб изобрести автомобили, синтетические ткани и ядерное оружие, то они тупые, отсталые, оказались не готовы к рынку, к конкуренции с сильными… А почему они вообще должны быть готовы? Я понимаю, что, наверное, глупости наивные говорю…
- Почему же. Прекрасно понимаю, что для вас это деление мира на победителей и аутсайдеров слишком… болезненно, - Стефания дёрнулась, в этот миг почти ненавидя его, - но ведь его не может не быть. Такова природа, не только человеческая, как видите…
- Вы полагаете, что есть какое-то именно специальное устройство человеческой природы? Не знаю, может быть, и есть… - руки дрожали и противный крепёжный болт снова и снова выскальзывал из них, - я, знаете ли, не из тех, кто сейчас взялся бы возмущаться мировой несправедливостью… Точнее… частная несправедливость - это понятно. Вот мне в жизни не повезло, ещё раньше, чем я хоть чем-то это заслужила - но это понятно, и это не так возмутительно. Это бывает. Почему непременно именно мне должно было всё достаться хорошее? Я плохого не заслужила, но именно хорошего не заслужила тоже. Но… вот когда обо мне мои одноклассницы говорили: «О, зачем с этой Стефанией общаться, она дурнушка и неудачница, у неё никогда не будет парня и с ней не о чем говорить» - это нормально, это человеческая природа. А когда говорят: «Такие-то - дикари, отдают своё золото за побрякушки, не знают цену вещам, живут в лесу и молятся колесу - им один только путь быть завоёванными» - вот это не природа, мне кажется. То есть… я понимаю, что это неизбежно происходит, кто развитее и сильнее, тот и верховодит… но презрение зачем? Когда говорят: «О, они такие смешные, пытаются с мечами и луками против пушек - ну давайте, давайте!» - разве это не… низко? У нас не так чтоб была очень хорошая школа, с особо приличным воспитанием или что-то такое, но я не помню, чтоб кто-то из семиклассников, например, презирал первоклашек за то, что они первоклашки. Как будто они могли б вдруг по своей воле стать семиклассниками или вовсе старшеклассниками. Я не знаю, понимаете ли вы вообще, о чём я говорю…
- Думаю, понимаю, - Виктор шипел, потирая коленку, после безуспешной попытки открыть намертво заклинивший затвор, - презрение… Не знаю уж, почему вы не признаёте это естественной чертой человеческой натуры. Менее неприятной она ведь от этого не становится, и естественное может быть безобразным. Презрение неизбежный спутник слабости, а человек слаб всегда. Человеку мало победить другого человека, ему нужно ещё и унизить его, обесценить все его достижения, обосновать свою победу так, чтобы изобразить её неизбежной и правильной. Уважать противника - наука для человека слишком трудная, и совершенно недостижимая прежде, чем он как следует получит по зубам. А если победа даётся легко - какое уж тут уважение… И в этом плане земное человечество не уникально, так, или почти так, устроены практически все разумные…
“Сколько же в нём подавленной ярости… - подумала невольно Стефания, - странно, а… Я слышала о многих телепатах, очень сожалевших о том, что карьера военных для них невозможна. А если задуматься - вот что они там забыли? Когда нельзя, то очень хочется, что ли? Или этот самый нереализованный гнев? Ведь им всем есть, на что злиться…»
- Что до меня - я нисколько не презираю бреммейров. Хотя бы потому, что сейчас прекрасно понимаю, насколько завишу от них. Всего, что на мне надето и есть в моём желудке, не было бы, если б не они. Я не знаю языка, я не смогу выбраться отсюда без чьей-то помощи. Многие бы, возможно, презирали несмотря на это… Я не вижу в этом смысла. Они не вызывают у меня бешеной симпатии, я не больно-то хорошо их понимаю, я не приветствовал бы перспективу застрять здесь на десяток лет. Мне с ними, если говорить в общем, не по пути. Я полагаю, что и многим мирам с ними просто не по пути. Но рассуждать о пути применительно к целому народу я вообще не очень-то люблю… я не историк и не культуролог, я шпион. Так получилось, что часть пути мы идём вместе, подходящие мы друг другу спутники или нет - это не наш выбор. И от моего эмоционального отношения всё равно мало что изменится. С моей любви и приязни им тоже, в общем-то, немного проку… И для этого у них есть Виргиния Ханниривер.
- Это звучит так, словно вы расписываетесь в своём бессилии, - сказала она, тут же досадуя на себя за сказанное. Какое бы, в общем-то, её-то дело, что он думает, в чём расписывается?
- Если вы действительно так думаете, мисс Карнеску… то вы, получается, тоже расписались в нём.
Закономерный, в общем-то, ответ. И обижаться на него совершенно нет смысла, потому что это правда. Конечно, как смогла, она сумела здесь пригодиться, местами, вроде бы, даже неплохо… но всё равно чаще чувствовала себя чем-то куда более неуместным, чем больная, слабая совершенно не кавалерийская лошадь. Её вообще не должно было здесь быть. Она должна была продолжать работать на своей невеликой, в общем-то, должности при врийском посольстве, ей и там вполне хватало нестандартных ситуаций. Ей совершенно не хотелось думать, почему послали именно её - потому ли, что она, будучи законченным «ботаником» по сути своей, не вылезая из работы и в своё свободное время, действительно достигла заметных успехов (всё-таки быть хорошим переводчиком с врийского и в наши дни ну не самое рядовое дело) или послали просто кого не жалко.
- Может быть, - сказала она, просто чтоб переменить тему, хотя подозревала, что начатый разговор может обернуться ещё хуже, в силу полного её профанства, - вот это… как это называется?
Ответ Виктора заставил её даже несколько растеряться и сперва позабыть, что она хотела сказать дальше.
- Понятия не имею.
- А?
- Дорогая мисс Карнеску, я же говорил, я видел такую рухлядь до этого один раз в жизни, в музее, слышал никак не более полутора минут общей лекции о них, и запомнил из этой лекции не слишком много - в силу не лености или легкомыслия, а в силу того, что было это, во-первых, давно, во-вторых - к жизни ни тогда, ни позже никак не применимо. Мне это совершенно незачем, я не историк и не оружейник ни в жизни, ни по какой-либо из своих легенд. Я в общих чертах знаком с устройством тех пулеметателей, которые являются ныне предметами коллекционирования, но тоже настолько, чтоб знать, что вот это - ствол, а это - приклад. Как, надо сказать, и большинство коллекционеров. Время - вещь неумолимая, и вот этому предмету не место в нашем времени. Я мог бы вам много рассказать об устройстве и принципах действия современного оружия - не только земного… Но всё же, если эта тема вам действительно интересна, вам лучше бы было пообщаться с Андресом Колменаресом.
- Я хотела всего лишь сказать… я не слишком много понимаю в этом… но мне показалось, эта деталь больше всего пострадала, а остальное, возможно, в более хорошем состоянии. Что, если попробовать заменить?
- Собрать из вот этой кучи металлолома хотя бы одну, из которой можно стрелять, а не добивать врага прикладом? Ну, если соотнести ожидаемые затраты времени и сил с ожидаемым результатом, сложно найти занятие более бессмысленное и неблагодарное… Но с другой стороны, мы с вами - не самые полезные и востребованные члены нашей команды, и можем позволить себе возиться с этим хламом ровно до той поры, пока не потребуется снова отправляться в путь…
- У нас, конечно, нет схемы… Мы не знаем устройства и как оно должно действовать, как правильно…
- Не думаю, что здесь слишком много тех, кто это знает. Хотя бреммейрское огнестрельное оружие, полагаю, может быть сродни… Я так понимаю, вам с арбалетами в целом повезло больше?
- Полагаю, да, - Стефания оглядела свои ящики одобренного и выбраковки, - в основном из проблем были ослабшие болты. Иногда совершенно испортившиеся тетивы и пружины, но это поправимо… Это местное, несложное и надёжное.
Виктор кивнул.
- С иномирным оружием у бреммейров проблема не в том, что, дескать, не по уму им оно - хотя тут тоже есть проблема, стрелков для плазменных RK у нас, например, в остром дефиците… Но тут и будет в остром дефиците, потому что, помимо того, что перезаряжать их одна маета - у них ещё и отдача такая, что бреммейра снесёт как пушинку… Она и людям неприятна, потому с производства и сняли в конечном итоге. В общем, основная проблема - что сбыли-то сюда, что самим негоже. Хлам, да ещё и двух-трёх вековой давности. Разобраться тут, что тебе дрянь подсовывают, шансов почти нет. Ни инструкции, ни схемы - ничего не переведено, языки знают единицы… Это Бул-Була страсть как умно придумал - всем самым главным потенциальным противникам закупил такие вот… дубинки… они и рады без меры, иномирными ж технологиями осчастливили. Выменял на них местное, ящик за два - ещё больше радовались… А когда войска Бул-Булы к их стенам подступили - тогда они поняли, конечно, кто дурак был в этой ситуации, но уже было поздно… Так вот очень хорошо, что нам среди трофеев хотя бы местное что-то толковое попадается, а не только этот хлам. Что ж, думаю, можно сначала до конца довести до ума арбалеты, если уж с ними проще…
- Почти у всех надо будет отлаживать прицелы, это бы лучше кому-то, кто разбирается, я - нет, у меня и зрение не настолько хорошее.
- Мог бы я, пока не жалуюсь… Но лучше, наверное, оторвём от дел кого-нибудь из командиров. Тем более что всё равно не тут же это делать… Так что заменим, что сами заменить сможем, и передадим дальше, а сами уж будем полноценно страдать ерундой, так? Ну, по крайней мере, если у нас что-то получится не так, никто нас не будет сильно-то ругать, верно? Некоторая свобода эксперимента!
Стефания невольно улыбнулась и как-то восторженно закивала, заправляя за уши сильно отросшую чёлку. Настоящий праздник для самых бесполезных членов команды - найти себе подобающе нудное и бессмысленное занятие! Она сей же миг вскочила на ноги.
- Где-то я совсем недавно у кого-то видела хорошее средство от ржавчины, попробую попросить, может, дадут… Заодно скажу и про арбалеты, найдут время - так заберут…
В городе теплее, чем было там, в деревне. Наверное, потому, что стены домов, городская стена защищают от ветра. Почему-то кажется, что даже снег, в который и здесь проваливаешься по колено - улицы не очень-то чищены, даром что обитаемое место - не такой злой и колючий. Теплее, наверное, потому, что здесь жизнь есть - кроме них. В узких окошках соседнего дома виден свет, по боковой улице неспешно - а спешно и не получится по таким сугробам - двое бреммейров в грубых, несуразных меховых дохах тащат мешок, вероятно, с зерном. Судя по экипировке, не местные, «сопротивленцы» - местные редко носят что-то меховое, чаще шерстяное. Хватает. А если и меховое - то искуснее сшитое, не такое, что видно, что наспех. В этом районе много домов занято ими, после взятия города прежние их обитатели - солдаты и поставленная Бул-Булой администрация - были перемещены обычным порядком в тюрьму, сильно опустевшую после того, как оттуда выпустили всех кроме немногих действительных преступников. Дома были большие и, на взгляд Стефании, неуютные. Деревенские дома, хоть и тёмные, тесные и грязные, ей казались куда больше похожими на дом, чем эти несуразные здания. Чтобы хорошо протопить такие дома, нужна пропасть дров… При этом в стенных нишах для сна может быть даже жарко, а где-нибудь в других, не спальных комнатах - весьма прохладно. Бреммейрам-то такие контрасты нипочём, а она всерьёз опасалась простуды. И всё же в городе хорошо. Куда лучше, чем в покинутых, мёртвых деревнях…
- А у нас с утра замечательные новости! - небритая физиономия Андреса и правда лучилась так, словно ему с утра сделали особо ценный лично для него подарок, - хлопчики из подвалов Дворца Мудрецов исчезли.
- То есть - как, исчезли?!
- Ну вот так. Принесли им сегодня жрать - кормят-то их утрами, а их нет. Словно растворились.
- И ты это зовёшь - замечательная новость? - вскинул брови Аминтанир, отлаживавший прибор связи, обещавший сегодня, ввиду хорошего настроения, видимо, дать качественно не только звук, но и изображение, - как они могли убежать? Кто выпустил?
- Никто не выпустил. Сами сбежать не могли - замки в порядке, с помощью тоже - из здания не выберешься, не попавшись нашим на глаза, во дворе грузовики, солдаты - суета даже на пять минут не стихает, а столько народу не подкупишь. А их там, как помните, порядка тридцати рыл было, в кармане не пронесёшь.
- И что же эти… порядка тридцати рыл, - старательно повторил Аминтанир, - растворились?
- Ага. Растворились. Разве не замечательно?
- Замечательно, - кивнул к окончательному шоку Аминтанира Гелен, - дождались. Не таращи так глаза, Аминтанир, они попросту ушли через подземный ход. Логично было предполагать его вход именно в подвалах Дворца, теперь они это нам подтвердили.
- Нужно было посадить их не туда!
- И тогда б мы ещё хрен знает сколько его искали? Теперь-то найдём, ребята уже занялись… Кто этот подвал видел - он сложный, работы не на пять минут, но найдут. В общем, да, они замечательно себя выдали. Разумеется, очень удивлюсь, если такой вход один, Виргинию-то совершенно точно утащили не через этот. Там как раз в то время мой отряд был, мы, знаете ли, заметили бы… Проверяем другие вероятные места - в первую очередь Казначейство, здесь снова перекапываем…
- Мы найдём входы, - нахмурился Аминтанир, - а найдём выходы? Быть может, они ушли за город далеко.
- А вот в этом что-то сомневаюсь. Скорее это не тайный ход из города, а местное подземное убежище на случай всяких чрезвычайных ситуаций. Сейчас поясню. Сами они всё-таки до этого входа, где б он находился, добраться не смогли, даже если им было прекрасно известно, где он - они были рассредоточены по трём камерам, их именно вызволили. Товарищи снизу. А что бы они там делали, если б выход за город существовал? Дожидались возможности их освободить? Как-то с ними не вяжется, слиняли бы, бросив тут, местным языком выражаясь, и «ветер», и «землю»…
- А что ж тогда ждали до этого дня?
- А почему ко мне вопрос? Но вообще, есть догадка… Ждали, когда Лаук-Туушса с допросами закончит. Чтобы, как минимум, беготня там поутихла…
- И не бояться, что они рассказать нам много? Не поспешить, чтобы не допустить?
Андрес прошёл и встал за плечом Аминтанира, скрипнул зубами - сигнал по-прежнему не хотел кодироваться правильно.
- Для этого, мой синий друг, нужно иметь мозги. Нет, у них-то они есть местами… Но работают альтернативно. Сильно подозреваю, что они надеялись, наоборот, что пленники успеют узнать побольше.
Гелен довольно хохотнул.
- Мне тоже пришло это в голову. Наверное, полагали, что мы, в духе мультяшных злодеев, будем обстоятельно рассказывать им свои планы, при этом дьявольски хохоча.
Андрес посмотрел на Гелена с некоторым сомнением, размышляя, видимо, где он в своей техномажьей жизни успел если не насмотреться мультиков, то хоть наслушаться о них. Впрочем, он три месяца прообщался с Виргинией, всё могло быть…
- Как бы то ни было, какую-то пакость они, полагаю, готовят. Но ничего, никуда они, голубчики, от нас не денутся…
- А вот не был бы так уверен. Чтобы действительно предотвратить возможные эти самые пакости, нужно перекрыть им все выходы. Абсолютно все. И накрыть тёпленькими, всех, разом.
- А что это ты там мастеришь? - Андрес снова перевёл взгляд на Гелена. На столе перед ним громоздилась живописная горка очень уж разнообразного барахла.
- Хорошо, что ты об этом спросил. Датчик. Мне пришло в голову, что хорошо бы попробовать засечь некий посторонний и, несомненно, достаточно мощный источник энергии, который где-то поблизости, несомненно, должен быть. Как-то не думаю, что они там, внизу, терпеливо существуют примерно в тех же условиях, в каких мы некоторое время назад. И сомневаюсь так же, что они, в случае неблагоприятных условий для них здесь, снаружи, положились бы на общие, известные нам источники. Значит, у них там собственный генератор, и вполне вероятно, довольно мощный… Тоже способ выяснить, где именно они свили своё тёплое гнездо.
- Дельно…
Аминтанир, видимо, в очередной раз потерпев неудачу в попытках укротить мудрёный прибор, всплеснул руками, потом грохнул кулаками об стол. Изображение мигнуло как-то обиженно и выровнялось.
- Ого, парень, осваиваешь наши методы, - хохотнул Андрес, - понимаю, такой добродетели, как терпение, в нашей жизни не всегда хватает.
Неизвестно, в общем и целом, насколько прилежно культивировалась лорканскими жрецами именно эта добродетель, но Аминтанир явно сожалел, что вышел из себя, розовые пятна на его лице ярко вспыхнули.
- Но-но, - Гелен подскочил, рассыпая с мантии дождь мелких болтиков, - аккуратнее с прибором, понежнее ваших голов! Нда… Вроде бы всё правильно, а сигнала нормального нет… Есть у меня предположение, почему. Потому что именно сейчас где-то рядом проходит другой мощный сигнал…