Не могу не рукоплескать

[na-ive]

Бабы, педики, жиды…
«Язык твой — враг твой». Именно этим расхожим афоризмом можно обозначить скандальный эпизод, произошедший на пресс-конференции по итогам «Марша Равенства».


Некто Михаил Ноткин, представитель «Левого социалистического действия» развернул и продемонстрировал баннер с надписью: «Гей = наемный работник, пидор = капиталист». Не важно, что это было: глупость или провокация. Хотелось бы еще раз напомнить, что в обществе социального неравенства, экономической эксплуатации и патриархальных иерархий сам язык может оказаться провокатором и врагом. Слово «пидор» остается ксенофобским оскорблением, к какой бы группе оно не применялось. В свете этого инцидента мы публикуем статью из архива журнала «Нет значит Нет».

Для начала — пятиминутка ненависти: «Собака умней бабы, на хозяина не лает» — устное народное творчество. «Бабы — дуры. Этот признак ни в каких доказательствах не нуждается. Поскольку бабы — они бабы и есть. Дуры по определению. Но это самый простительный их недостаток. Я бы даже сказал — достоинство» — тоже народное творчество, только уже письменное, времен развитОго Рунета. А вот это уже авторская работа: «Не грозный маршал, не начальник штаба — а женщина, с женою наряду. Поняв однажды, что Россия — баба, я правильнее с ней себя веду», — пишет Дмитрий Быков в своей колонке для «Новой Газеты».

Тему «женственности» Дмитрий Быков развивает весьма подробно: «с женщиной нельзя серьезно спорить; и я уже давно не спорю с ней. Вся ветер, а не вектор…», «Пускай она своим упьется бредом — не поверну упрямой головы. Ей аргумент осмысленный неведом: лишь переход на личности, увы», «Как женщина, она давно привыкла — удобней так и телу, и уму — и жить, и рассуждать в пределах цикла; как все мужчины, я привык к нему. Политкорректность глупую отбросив, я верю только в круг, а не в прогресс; не поднимаю дерзостных вопросов, когда страна вступает в ПМС…». Даже самая полоумная ультраправая шваль должна умереть от стыда: самый эталонно-мизогинический текст был выдан культовым автором либеральной интеллигенции со страниц НГ. Информационным поводом для данного высе… высказывания любимого либеральной интеллигенцией автора было 8-е марта. Одиозный президент, поздравивший гражданок своей страны с феминистическим праздником призывом украшать жизнь, не забывая о демографии, и фрондирующий писатель, обхамивший нас со страниц оппозиционной трибуны, оказались удивительно солидарны в женском вопросе. Похоже, утраченный смысл даты возвращается: мимозы — в сторону, реакция срывает розовую маску «доброжелательного сексизма». Готовьтесь: слово «баба» мы будем слышать чаще — и не только от трамвайных хамов и городских сумасшедших из ЖЖ.

Если вы относитесь к дискриминируемой группе, уже одно только ваше имя является оскорблением. Можно ли обидеть кого-либо, назвав белым, русским или натуралом? Является ли оскорблением слово «мужик»? Нет: почти все слова, обозначающие привилегированную группу, либо нейтральны, либо комплиментарны. У них нет ни негативных подтекстов, ни обсценных синонимов. С угнетенными — наоборот: жид, хачик, пидар, калека, быдло, нигер… баба. При этом, многие из этих слов когда-то были вполне нейтральными: Хачик — распространенное армянское имя, «негр» — черный на латыни, жид — русская транскрипция «иудей»… Однако предрассудки и культурные стереотипы наделяют угнетенную группу некими «врожденными чертами», «особым менталитетом», якобы свойственным всем ее представителям: евреев — жадностью и хитростью, кавказцев — агрессией, азиатов — ленью и коварством, черных — безответственностью и низким интеллектом, геев — жеманством и пассивностью… А потом происходит обратный процесс: само название угнетенной группой одновременно становится обозначением приписанных ей негативных качеств. «Ну, что ты жидишься?» — говорит один белый джентельмен другому, выклянчивая денег на опохмелку. «Что за пидарская маечка на тебе?» — произносит некий юноша со взором горящим, желая спровоцировать другого на драку. «Ночью с бабой провозился, сам наутро бабой стал!» — упрекают разинцы своего атамана (видимо, опасаясь, что сибаритство с персидской княжной ослабит боевой дух их лидера). Само название любой угнетенной группы — синоним слов «пария»: дискриминация социальная превращается в языковую стигму. «Очистить» слово, проигнорировать сложившийся за десятилетия или даже века контекст — невозможно: вытеснение шовинистического оскорбления в маргинальное, обсценное пространство — необходимое условие борьбы с дискриминацией.

Шовинизм уверенно чувствует себя на российских кухнях (и их виртуальном продолжении — блогах), однако те, кто отваживаются произносить слова «хачик», «чурка», «жид» в прессе и с трибуны, нарываются на статью. Отчасти это остаточное явление революционной эпохи: с проявлениями национализма тогда боролись всерьез. В сталинские времена скрытой, внутренней реакции не произошло «официального» отказа от марксизма. Однако за фасадом выродившейся, догматизированной идеологии латентный шовинизм рос и развивался вполне беспрепятственно. В 40-е годы антисемитизм в СССР начал переходить из бытового в государственный, однако для преследования евреев была найдена вполне нейтральная идиома: «борьба с космополитизмом». Были также и негласные квоты на прием евреев в ВУЗы и выдвижение на руководящие должности. После 91-го года догматический псевдо-марксизм сменили на буржуазный либерализм, однако правила игры остались те же: язык официальных речей и пресса соблюдают минимальные нормы политкорректности, но при этом государство ведет весьма шовинистическую политику. Если произносить с трибуны «жид» или «чурки» — рискуешь нарваться на ноту от Израиля, протесты диаспор и возмущенные письма от международных организаций. Однако, многочисленные фразы о «величии русского народа», «необходимости вернуться к исконным ценностям» и ввод ОПК в школе проходят вполне безнаказанно — и повышают градус ксенофобии не менее эффективно. Антисемиты-обыватели, охотящиеся на таджиков и кавказцев трудные подростки вполне выполняют задачу раскола пролетариата, подрыва рабочей солидарности. Но при этом власть может эффективно перевести стрелки на «всякое быдло», к которому они якобы не имеют никакого отношения. И все-таки, национальные группы, по крайней мере, не смеют оскорблять в лицо.

В отличие от национализма, гомофобия является вполне официальной и государственной. Все мы помним конфуз мэра Лужкова на международной конференции мэров крупных городов, когда он допустил гомофобные заявления в присутствии нескольких геев, занимающих аналогичные посты. Однако ЛГБТ отчасти «повезло» — их обзывалка считается словом похабным: слово «пидары» нельзя произносить ни с публичной трибуны, ни в «приличном обществе», в присутствии детей или пожилых — одним словом, везде, где не рекомендуется ругаться. Кроме того, геи не принимают стигму. Да, у нас не было своего Харви Милка, а организации, борющиеся за права ЛГБТ, пока слабы и малочисленны. Но когда гея оскорбляют, он чувствует себя оскорбленным: как бы ни были болезненны и тяжелы такие чувства, это — здоровая реакция. Они не тратят энергию на то, чтобы проигнорировать проблему, убеждая себя в том, что «ничего такого не сказали» и «это про кого-то еще, а к нему лично слово „пидар“ не относится». В отличие от женщин. Обзывать бабой можно совершенно безнаказанно. Патриархат в идеологии, сексизм в СМИ чувствуют себя вполне уверенно: немногочисленные феминистки не смогут наздравствоваться на каждый чих. Не защищает нас и этикет: слово «баба» считается не «вульгарным», а «разговорным». И жизнь с этим вынуждает нас прибегать к изощренным психологическим защитам. «В слове „баба“ нет ничего оскорбительного, так просто в деревне называют женщин…» — неоднократно приходилось мне слышать. Протаскивая сексистское оскорбление, часто кивают на народников и деревенщиков, а цитирование Некрасова и его хрестоматийных «женщин в русских селениях» позволяет упомянутому Быкову крыть нас абсолютно уверенно: «Все, что приемлемо, сделано бабами, дети — наглядный пример. Бабы ворочают бабками, шпалами, держат ТВ и печать, позже с мужчинами местными вялыми спят, умудряясь кончать».

Словарь Даля приводит такое значение слова «баба»: «замужняя женщина низших сословий; по бабе и брага, по боярыне и говядина». Таким образом, термин этот был не столько гендерный, сколько социальный: любой крестьянин, называвший «своей бабой» жену, не вздумал бы так обозначить помещицу. Литература народников и ранняя советская пресса попыталась придать слову новый смысл: «баба» (женщина низших сословий) подавалась как женщина-труженица. Подобное реформирование вполне удалось осуществить со словом «мужик»: до революции обозначавшее «мужчину низших классов» уже к 30-м годам стало разговорным синонимом «мужчины», а сегодня является чуть ли не русскоязычным синонимом «мачо». Однако двойная стигма, сословная и гендерная, оказалась непреодолима: классистское оскорбление превратилось в сексистское.

Очень точное замечание произнесла юзер Выхухоль на одном из многочисленных женских форумов: «Мужик — это так панибратски, свойски, грубовато. Вроде, мы с тобой, браток, грязь месили, вшей в окопах кормили, огонь и воду вместе прошли, пуд соли схавали… Мужская солидарность типа. А ведь мы все взращены на всяких Ромео с Джульеттами, любовной лирике разных эпох и сентиментальных романчегах. И нам как-то сподручнее ощущать себя Прекрасной Дамой, мадемуазелью, барышней в разных вариациях. В общем, вдохновляющей на подвиги и страсти музой. А баба — это торговка в рыбном ряду. А мы — принцессы. Какаем бабочками и радугой». Действительно, многие из нас пытаются спрятаться за «каменной спиной» доброжелательного сексизма, и верят, что гендерная конформность обеспечивает им статус Настоящей Женщины С Большой Буквы.

Ради того, чтобы убедиться в иллюзорности этой защиты, стоит набрать в поисковике «Женщины и бабы». Авторы многочисленных опусов на тематических форумах и «психологических» сайтах весьма упорно развивают тему. Например, так: «Без мужчины баба не может сделать ни шагу. Именно в силу своей слабости, беспомощности и безмозглости бабы тащат в свою жизнь кого ни попадя. Беда в том, что к мужскому полу баб влечет не столько инстинкт продолжения рода, сколько инстинкт самосохранения». (При этом в соседней ветке будут подробно и эмоционально объяснять, что сила Женщины — в слабости, счастье — в Семье, и равные права, соответственно, не нужны и крайне вредоносны). «Жизнь бабы — это жизнь ее тела, — продолжает автор, — Нематериальные понятия, из которых на 2/3 состоит человеческое существование (а именно жизнь душевная и духовная), в бабьей жизни сведены к минимуму. Существуют и такие особи, все жизнеустройство которых целиком сводится к различным оттенкам угождения своей телесной ипостаси. Свое туловище она холит и лелеет, смазывая различными кремами, маслами и гелями, ненавидит, если оно вдруг толстеет (стареет), изнуряет диетами из соображений стремления к идеалу, из тех же соображений украшает драгоценностями и одевает в дорогостоящие лифчики и шубы. А больше в ее жизни ничего и нет». В другом форуме, собирающем пользователей побогаче (а может быть, рассчитывающем на рекламодателей из бьюти- и фешн- индустрии) «бабу» определяют как растолстевшее, запустившее себя существо в халате и без укладки — в отличие от «Истинной женщины», стремящейся соблазнять, очаровывать и увлекать по непреодолимому природному зову.

Игра Женщина & баба — без правил? Отнюдь: вот, например, сетевой автор Кот Бегемот наваял на оную тему весьма содержательный и приятно саморазоблачительный текст. «И всё это — без правильного контроля — обязательно рискует развиться… Иначе говоря, Женщина превращается в Бабу, только если Мужчина дает слабину» — пишет он. Одним словом, «баба» — это женщина, отказывающаяся подчиняться мужскому контролю. Ты можешь быть какой угодно: ухоженной моделью или духовно-богатой-девой, «целомудренной» или «сексуальной», домохозяйкой или работающей — в тот момент, как только ты становишься неудобной, тебя автоматом переведут в «бабы». За согласие стать лояльной и беспомощной, сложить оружие и открыть границы нам обещают иллюзорный пьедестал «Прекрасной дамы». Однако как только женщина пытается отстаивать собственные интересы и права, проявлять волю, да даже если ей просто повезет занять мелкую руководящую должность или сесть за руль собственной колымаги — она превращается в «бабу». То есть — «женщину низших сословий», с которой можно обращаться по правилам Домостроя и крепостного права.

К сожалению, оскорбляющие нас очень любят оглядываться на классиков: страшно подумать, сколько раз уже заставили перевернуться в гробу Николая Некрасова, автора хрестоматийных строк про изб и коней. Не обращая внимания, что-то самое слово он, как правило, вводил в прямую речь персонажей. Но вот как автор высказывается от своего лица:

«Вчерашним днем, часу в шестом,
Пошел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни стона из ее груди —
Лишь бич свистал, играя…
И музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»

Называя крестьянку не бабой, а женщиной, Некрасов выводит за скобки социальный статус, превращая рутинный для крепостнической России эпизод в шокирующее своей жестокостью событие. Солидарность с угнетенными, уважение к человеческому достоинству даже тех, кого прилюдно хлещут кнутом, подняла талант Некрасова — до гения. Современному поэту Дмитрию Быкову подобное чуждо: у его музы нет сестер, и талант его слишком занят обслуживанием мелочного социального нарциссизма и самоутверждением за счет тех, кто угнетен еще больше, чем он сам. Быков поэт, но не гражданин. А так — поверхностный фрондер. Поддразнивая власти в рамках безопасного и разрешенного, он с радостью подхватывает кнут мужского шовинизма, который власть любезно оставила для утешения ему подобных.
взято socialistworld.ru/materialy/gender/zhenshhinyi/...