[na-ive]

Название: Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (рабочий вариант)
Автор; Ribbons Allmark
Бета: сам себе бета, как всегда)
Фэндом: Вавилон 5, с учётом "Затерянных сказаний" и "Крестового похода", как минимум.
Персонажи: Вадим Алварес, Дайенн, Вито Синкара, ушастая-клыкастая семейка, Ивановско-Коуловский выводок и прочий унаследованный из "Следа Изначальных" и "Венка Альянса" наш укуренный, трепетно любимый фанон.
Рейтинг: лёгкий
Жанры: Джен, Фантастика, детектив, пока как-то не знаю, что ещё...
Предупреждения: ОМП, ОЖП, авторский произвол, трава цветёт и колосиццо
Размер: макси

Гл. 9 Происхождение

Дайенн разглядывала медленно вращающуюся на экране спираль неизвестной ДНК.
– Честное слово, госпожа Дайенн, - доктор Бланко прошёл мимо, стараясь не загораживать изображение, - если б кто-то спросил меня, возможно ли такое – я бы долго пытался придти в себя от размаха чьей-то фантазии. Но доказательства – вот они, перед нами.
– Вам удалось реконструировать облик?
– Пока нет, вы же понимаете, генетический анализ – процесс долгий и сложный, но мы начали.
Дайенн перелистнула изображение.
– Общая неидентифицированная ДНК во всех трёх образцах совпадает. В случае образцов с Экалты можно с некоторой долей уверенности говорить, что она принадлежит одному и тому же существу, процент совпадения очень высок. В образцах, взятых из кокона, найдены так же следы бракирийской ДНК, что, практически, доказывает вашу теорию… Ну, это вы, думаю, и без меня знаете, по предварительному анализу в вашей лаборатории… Я сравнил с данными, сохранившимися в нашей базе о пациенте Варне, процент совпадения так же очень высок… По анализу останков лабиф пока вовсе сказать нечего, это работа масштабная… Очень хорошо, что вы прислали образцы разной давности, то есть, разных поколений…
Дайенн вздохнула – знал бы он, чего это стоило… Нет, за осквернение лабифских могильников её упрекнуть было совершенно некому, последнее поколение осталось пеплом на полу своих жилищ, а всем остальным ллортским племенам на древние кости было совершенно плевать, но найти просто готовых извлечь их и доставить… Однако дело определённо того стоило – уже обычный анатомический анализ выявлял массу интересного. И рождал закономерный вопрос – ллорты ли эти существа вообще…
– У самых старших образцов, под обычной ллортской панцирной кожей, есть зачатки волосяных фолликул – что в принципе для ллортов немыслимо, подобный фактор отсутствует в их генотипе. Самые молодые образцы имеют развитый и местами обильный волосяной покров. То же можно сказать о строении скелета – если у самых старых останков оно практически неотличимо от ллортского, то у последних… сами посмотрите. Я бы никогда не идентифицировал такое существо как ллорта. Всё говорит о том, что, помимо естественного, ввиду изолированности племени, вырождения, шёл постепенный и неуклонный возврат к признакам предков.
– Интересно… Значит, мало того, что исходная природа частично всё равно сохраняется – она постепенно вытесняет чуждую…
– В начале этой работы я думал, не съесть ли с маслом свою диссертацию, - рассмеялся Бланко, - теперь думаю, не пора ли писать новую. Хотя наверное, эта честь всё же принадлежит вам… Я не знаю, связан ли этот механизм с особенностями именно этой расы, или же он общий для всех подобных… изменений… Действительно, будоражит не только сам факт возможности такого превращения, но и вот этот момент – что-то остаётся неизменным и сохраняется, можно предположить, во всех превращениях. Неизвестная ДНК в образцах из кокона не претерпела существенных изменений в сравнении с образцом из волос.
– Занятно… Не она ли, как думаете, ответственна за сохраняющуюся «пряморукость»?
– Очень возможно. Будем знать больше, когда поймём принцип работы этого… удивительного устройства. Я могу предположить, что этот биокомпьютер – его мощь, при вероятно очень небольшой величине, просто удивительна – действует по тому же принципу, что и наши генные операции, только мощь и масштаб не сравнить. Считывая информацию о той расе, облик которой собирается принять его владелец, он переписывает её, с помощью вирусов-векторов, в хромосомы владельца, как происходит это у нас при генной терапии. Но если мы в этой сфере стоим на первой или второй ступени лестницы, то они – возможно, на самой её вершине.
– Ну, не на самой, если они пока не способны сделать изменение полным и окончательным…
– Верно… Смотрите, в клетках человеческого организма – 46 хромосом. Столько же у бракири и, как ни странно, у минбарцев. У центавриан – 48, у нарнов – 44… В общем их количество у гуманоидных рас варьируется от 30 до 54… Кажется, всё просто, когда их количество в «старом» и «новом» генотипах совпадает. А если нет?
– Ну… рискну предположить, что в случае превышения их количества – переписывается не полностью, что-то «не влезает», и какие-то признаки расы, важные или не очень, отсутствуют. А в случае меньшего количества… Ну, остаются «дыры», этим и можно объяснить сквозной признак «пряморукости».
– Логично. Но неверно. Важно не только количество, но и качество. Количество генов, плотность и место их расположения… То есть, важно для нас. Всего лишь меняясь местами, гены начинают продуцировать мутантный белок, который может привести к тяжёлой болезни или гибели особи. Они каким-то образом сумели преодолеть этот нерушимый закон. Вот, посмотрите, - Бланко вывел на экран изображение чего-то, похожего не то на раздавленного паука, не то на сеть трещин от попадания пули в стекло, - то, что нам удалось расшифровать на данный момент… Вот сюда, - он обвёл один участок, - полностью переписана информация седьмой хромосомы бракири. Я бы сказал, что это невозможно, если б не видел собственными глазами. Единственный участок, который, по-видимому, не подвергается изменениям – вот, - он обвёл центр.
– И… что там?
– Пока сложный вопрос, участок достаточно большой… Но вот что интересно – участки вокруг перемычек у «заимствуемых» генотипов тоже, по-видимому, поддаются копированию с большим трудом.
– Интересно… Обязательно определите, что там находится. Если не для нашего дела – нам такие подробности, вероятно, и не нужны – то для науки.

Софья остановилась на самом краю обзорной площадки, где лишь стена из сверхпрочного прозрачного пластика отделяла хрупкий мирок внутри конструкции из металла и полимеров, заполненный жизнью и воздухом, от космической бездны. Обернулась, протягивая ладонь.
– Подойдите. Прошу, подойдите. Посмотрите. Именно так, стоя на самом краю. Знаете, что мне сейчас хотелось бы вам сказать?
– Я полагаю, - голос Эркены, от волнения, снова исказился акцентом, - что это очень красиво… И это правда. Как и то, что красота эта очень страшная, очень… совсем не связанная с жизнью. Это место можно бы было назвать полезным для того, чтоб приводить гордецов, полагающих, что достигли вершин… Но только, наверное, бесполезно, гордец и здесь будет думать, что встал над звёздами…
Софья покачала головой.
– Не обязательно склоняться к той или иной крайности. Мы не встали над, но мы встали рядом – и это хорошо. Я прихожу сюда, встаю здесь – на самом краю, так, что кажется, ещё шаг – и меня притянет бездна, я качнусь, вот так – и упаду, и падение будет бесконечным… След моего дыхания на стеклопластике напоминает, что я защищена от смерти… Я помню, что там – холод и смерть, но я не боюсь, нет, не боюсь. Смерть, если угодно, ждёт нас везде. Знаете, я скажу вам первому – я отправляюсь с вами дальше.
– С нами? Но… почему?
Софья обернулась, посмотрела ему в глаза – лицо её было в тени от распущенных волос, поэтому он не мог до конца разглядеть и понять его выражение.
– Потому что дело действительно серьёзное, а я телепат, хоть слабый, но телепат… Потому что владею этой памятью так, словно видела это всё своими глазами – и это может быть вам нужно. Потому что это… дело, когда-то начатое моей матерью, живущее в моём отце, продолжаемое мной… Понимаете? Вы ведь – понимаете, господин Эркена? Наш брат Вадим, - она улыбнулась нежно и иронично, - скептик, мягко говоря. Он не умеет верить, он умеет только знать. Ну, по крайней мере, он отрицает веру как понятие. А мои родители были верующими… хотя и сложно б было объяснить, во что они верили. Как и ваши. Но их вера когда-то – наша жизнь теперь. Они шли сквозь звёзды, а звёзды шли сквозь них… Мы ступили на этот путь не случайно, а потому, что они когда-то начали его, - она приложила ладонь к его груди, где под тканью рубашки проступала твёрдая округлость медальона, - и они тоже стояли здесь, вот здесь, на краю перед звёздами… Мои и ваши… Пусть не вместе, никогда не вместе… Но для звёзд это несущественно… Они помнят её шёпот, Джани. Они помнят его имя.
– Прошу вас, София… - в его голосе, кажется, была невыразимая, как молчание вселенной, мука.
– Моя мать когда-то шла сквозь звёзды, не боясь их, ничего уже не боясь – потому что не умеет бояться тот, кто всё потерял… поэтому ей – вернулось. Тот, кто впервые оказывается здесь, говорит: «Мы словно на ладонях у звёзд». Звёзды были у неё на ладонях, Джани. Потому что она их не боялась. Если бы видели когда-нибудь глаза моего отца – вы бы знали, в них звёзды. Может показаться, что они слишком светлы для космоса, что это небо земли, небо над земной твердью, то, которое милосердно заслоняет от нас огромный космос… Это не так. В его глазах – их свет. Самых горячих, голубых солнц… Так близко, как только возможно. В его глазах живёт знание… Он видел открытые двери времени, и он был за гранью, из-за которой большинство – не возвращаются. И как думаете, после этого – я могла б не пойти с вами? И вы… Можно думать, вы пришли сюда потому, что это расследование начали вы, и логично, вас включили в группу… Но вы пришли сюда потому, что здесь ваше начало. Любви, жизни…
– София, прошу…
– Буду. Буду молчать. Но не с вами, только не с вами.

– Войдите, - сказал уже знакомый мальчишеский голос. Вадим осторожно переступил высоковатый порожек и оказался почти лицом к лицу со своим вчерашним собеседником по видеосвязи, Луисом Малино. Ему и правда было лет 14-15 на вид, хотя вживую он оказался выше ростом, чем казалось по видео.
– Добрый день.
– К сожалению, вот так вышло, не успели к тому времени, к какому надеялись… Но главное, что вообще добрались. Вы проходите! Да, знакомьтесь с моим братом, Эдвард Геллерт.
– Эдвард… - Вадим перевёл взгляд на светловолосого юношу в соседнем, более дальнем кресле. Вид у него был очень нездоровый – он был бледен изжелта, кисти обеих рук перебинтованы, большая ссадина на лбу.
– Здравствуйте.
– Вижу, вам моё имя уже знакомо… Моя родня уже начала меня искать, да? Ну, хорошо, что хорошо кончается… Но чтобы это точно закончилось, нам нужно было сначала увидеться с вами, а потом уж возвращаться к семьям. Мы, когда вырвались, хотели связаться с Дэвидом Шериданом, понятное дело, не смогли, но узнали про вас, что вы в полиции работаете… И похоже, вам в вашем деле это полезно будет.
– Вырвались – откуда?
Луис качнул указательным пальцем.
– Сейчас всё расскажем. Мы, видите ли, не полнородные братья с Эдом, по отцу. Мамаши наши друг друга не жалуют, это понятно, но мы на каникулах проводим время вместе, всё же мы братья. Ну, вот и загребли нас вместе, так вышло. Но и хорошо, что так вышло, вообще-то.
– Мы сидели в кафе, - включился в разговор Эд – видимо, несмотря на старшинство, не такой бойкий, как младший брат, - кафе «Заряд» в Нью-Милане… Ну, это на Марсе… Мы туда на чемпионат приехали. Футбольный. Приехали рано, ещё утро было, вот, сидели в кафе, пили чай… Народу в этот час в кафе очень мало, ясное дело. К нам подошёл человек, сказал, что он от моей матери, за мной. Мы, понимаете, не дети малые, чтоб за незнакомым дядей идти, но он говорил разумно, убедительно, он знал, как мою мать зовут, где она работает, в смысле, на какой они планете сейчас, рассказал, что с ними там случилось несчастье, она в больнице и зовёт меня к себе, послала вот его, своего коллегу, за мной. Ну конечно, мы поехали… Своим ходом – это и денег ещё найти, и чтоб рейс нужный был, там к тому же с пересадками… А у него свой корабль. Ну, мы и пошли.
– В смысле, я тоже пошёл – что ж я, один останусь или его одного отпущу? Ну, а как мы поднялись на корабль – нас скрутили, вкололи какую-то дрянь… Дороги мы и не заметили толком, даже не знаю, сколько летели, иногда только глаза открывали, видели, как они туда-сюда ходят, болтают между собой на незнакомом каком-то языке… Очнулись мы уже, когда на планету прибыли… Что за планета – не знаю, я такой ни в каком справочнике не видел и ни в одной передаче. Ну, как… кислородная, то есть, дышать можно, но вонь страшная, как в сортире, хуже даже. Небо серо-оранжевое. Солнце примерно вот такого размера – оно в зените стояло – пересекают две полосы… Вроде это не облака, то есть, я облаков не заметил, это вокруг солнца пояса какие-то… Две не то крупные звезды, не то спутники… Но вряд ли спутники, я там техногенного ничего не заметил, необитаемая планета. Кроме… ну, это дальше… Так, что ещё по планете – травы как таковой нет, по крайней мере, там, где мы сели. Песок – рыжий с серым, плесень какая-то на камнях. И не то деревья, не то грибы… Я сперва вообще подумал, что это камни, из земли торчат, как эти… в Стоунхендже… Кверху расширяются, похоже на эти… как их… в грибах не разбираюсь… В общем, может, кремнийорганика это, но, наверное, вряд ли, кремниевая жизнь – это ж совсем дышать бы было нельзя? А нас без скафандров вытащили, и сами они без скафандров были… Посадили они корабль как бы на опушке… этих самых грибов… вытащили нас… Эда натурально тащили, они ему, видимо, и вкололи побольше, а меня и не держали особо, видимо, решили, раз я мелкий, чего там из-за меня париться… Я их вообще не интересовал особо, видимо, так, за компанию прихватили… Так что я из всего этого больше запомнил, чем Эд, Эд вообще через сутки только полностью в себя пришёл, думал, ему всё это снится. Оно и понятно, картинка-то бредовая… Их четверо было. Один вроде как человек, тот, кто к нам в баре подошёл, один такой… белый, вот отсюда такие длинные отростки торчат, уши вот здесь, если это вообще уши…
– Корлианин?
– Не знаю, я корлиан не видел… И таких вот не видел никогда… Остальные… Один как будто дрази, и один – хурр, хотя мелковатый для хурра, тощий и встрёпанный какой-то… Вот и что такая компания в одном корабле делала? К тому же, говорили они все на одном языке. Одинаково хорошо. И вообще они были какие-то… одинаковые. Ну, сложно объяснить. Как будто это на них… маски, что ли… Хотя вот, хурр, например, когда говорил – видно было, что у него и зубы хурра, такие широкие, желтоватые. И у дрази кровь была зелёная, дразийская… Но всё равно они какие-то ненастоящие были. Я в какой-то момент даже подумал – роботы… В общем, они недолгое время вели нас между этих грибов и вывели на другую опушку. То есть, не опушку даже, а там с другой стороны были как будто… Ну, горы не горы, похоже на такие же грибы, но словно сросшиеся, только кое-где среди них не то просветы, не то пещеры. И почти всё пустое место занимал корабль. Я сперва, конечно, не понял, что корабль, думал, сооружение какое-то, потом заметил люк, к этому люку они нас подвели. То есть, к люку человек и дрази подвели Эда, а я с двумя другими поодаль остановились. Я думал, им сейчас откроют, что там их сообщники какие-нибудь, но они вдруг схватили руку Эда и приложили к тёмной пластине возле этого люка, я так понимаю, замку. Я не знаю, какого они эффекта ждали, но ничего не произошло. Тогда дрази достал нож, я думал, он собирается убить Эда, но он только полоснул ему ладонь, дождался, пока потечёт кровь, и снова приложил его руку к замку. Снова ничего, они схватили его за вторую руку. Я начал орать, этот, белый, дал мне затрещину. Они начали переговариваться на своём языке, не знаю, о чём, но вид у них был разочарованный. Потом человек спросил у Эда: «У твоей матери есть ещё дети?» Эд мотнул головой. «А этот?» «Он сын моего отца». «Отца не пойдёт» - ответил этот. Я так понял – зачем бы мы им ни были нужны, но мы явно им не подошли… Странно надеяться, что они нас обратно отвезут и отпустят, как ни в чём не бывало. Скорее всего, убьют или просто здесь бросят. Тогда я пнул ближайшего – белого – по коленке, посильнее, сорвал с него пушку и ударил его ею, потом схватил Эда за руку и потащил за собой, они сперва засмеялись, когда мы побежали – смех у них жуткий, даже не сразу и сообразишь, что смех, они подумали, что мы сейчас потеряемся в этом каменном лесу. Но мы запрыгнули в один из шаттлов, на которых мы спустились…
– Они корабль оставили на орбите, - пояснил Эд, - а нас привезли на двух шаттлах, меня на одном, Луиса на другом.
– Там на кабину и салон не делится, одно пространство, я примерно увидел, как оно управляется, затащил Эда – он головой при этом саданулся сильно, вон – и на газ… Залетели в один из этих туннелей в «горах» за кораблём, они пытались за нами гнаться, потом, видать, плюнули. Мы там дня три сидели, кажется, если моим часам верить, пока не подумали, что всё одно подыхать с голоду, у меня только одна шоколадка в кармане была… Мы вылетели за орбиту, дальше у шаттла тяму не хватило, мы просто дрейфовали куда-то в пространстве и посылали сигнал о помощи… Сколько так прошло – не знаю, часы у меня остановились, воздух у нас ещё был, но от голода голова кружилась – мы ж чёрт знает сколько уже не ели… Потом нас подобрал корабль рейнджеров. Честно, если б второй раз вот сейчас тот же момент был, ну, если б мозги включились – ни за что б на такое безумие не пошёл… Мы ж ещё немного – и сдохли бы там в космосе. Но с планеты наш сигнал вряд ли поймали бы.
– Завтра мы улетаем, - Эд осторожно коснулся пальцами одной руки ладони другой, - я отправлюсь к матери… Луис сперва со мной, потом к своей матери. Вряд ли эти ещё вернутся за нами, но всё же мы будем осторожны, конечно… Если у вас появятся какие-то вопросы к нам, то успейте их задать до нашего отлёта.
Вадим кивнул. Вопросы… Вопросы, может быть, и возникнут, но как посмотреть, картина складывается до пугающего ясная…
– Один вопрос прямо сейчас. Вы сказали, что первым делом пытались разыскать Дэвида Шеридана. Зачем?
– Понимаете… - поколебавшись, ответил Луис, - я, конечно, за это короткое время понимать их язык не начал… Но имя «Шеридан» мелькало в их разговорах очень часто. Оно звучало именно так, подчёркнуто, ну, не как какое-то созвучное слово их языка… Вы можете, конечно, сказать, что это мне совсем фантастика в голову ударила, но мне кажется, они хотели с помощью Эда… ну, сделать что-то с этим кораблём. Может, завести, или хотя бы открыть. И кажется, когда у Эда ничего не получилось, они сказали что-то типа, что он «не Шеридан». Ну, и вот этот вопрос, были ли у его матери ещё дети… Мы потом с Эдом вспомнили, Шеридан – девичья фамилия его бабки по матери. Видать, им зачем-то нужны именно Шериданы. Меня, когда услышали, что я брат по отцу, они даже не попытались к этой двери подвести. И ещё, вы меня извините, если что… вот это несчастье с матерью Эда… Я слышал, как он с врачом говорил… Она руку потеряла… Руку, понимаете? И сразу после этого похитили нас… Может, я брежу, я не знаю?
– Не бредишь, парень… Лет через семь, если мы оба будем живы, звони. Я тебя порекомендую Альтаке. Альтака – не, никуда не денется, Альтака вечен…

– Это звучит действительно как какой-то бред… Хотя, в то же время, в общую бредовую линию укладывается как нельзя лучше, кажется.
– Оно точно… - Вадим скрипнул зубами, перелистывая очередной фрагмент карты, - я, знаете, мог бы сказать, что я не удивлён… Я так, в этом деле, вообще разучусь удивляться! Ещё когда, не столь давно, некая пожилая женщина – родственница давнего друга нашей семьи – рассказала мне кое-что интересное из давешней и нынешней семейной истории… Я подумал – бывают ли совпадения? Я не отметал эту историю, но держал её «про запас»… Теперь я почти уверен. Что, думал я, если это был «замок на крови» - такой же, как мы видели на Лорке? И тилоны, если это были они, прекрасно знают, где искать этот запертый корабль… Ключ Всех Дверей не может открыть такой замок, но может рассказать, каким образом его можно открыть. Если так, нам нужно сейчас решить, что делать первым делом – вычислить координаты этой планеты и устроить там засаду, или найти Дэвида Шеридана раньше, чем его найдут тилоны.
– Если всё так… откуда они знают имя человека, запершего их корабль?
– Во-первых – он мог и представиться, когда вступил с ними в контакт… Во-вторых, что мы знаем о возможностях Ключа? Может быть, по считанной информации они смогли реконструировать облик, воспользоваться нашей базой и… Если они умеют обманывать наши радары, способны неузнанными проникать в наши миры – то бог знает, что ещё они могут. Посмотрите сами, нападение на грузовой транспортник, где находился Рональд Бегланд – атаку отбили, но Бегланд погиб… Всего через два дня – несчастный случай на раскопках, Ванессу Геллерт, его родную сестру, находят на самом краю обвала, но без одной руки… И чуть более, чем через сутки неизвестные – уже знающие о несчастье на Крокве VII, хотя история ещё не успела попасть в прессу – находят Эдварда и Луиса и… Получается – потерпев неудачу с «Вахантом», они направляются на Крокву VII… Кстати, это может быть доказательством, что группы хотя бы две – Кроква находится довольно далеко от хаякского сектора, аномалия в котором исчезла в те же дни… Видимо, обнаружив, что рука, отделённая от тела, на замок никоим образом не действует, они решили попробовать с живым экземпляром, то есть, Эдвардом, сыном Ванессы… Но здесь их тоже ждала неудача – на Эдварда замок не среагировал тоже. Мне сразу вспоминаются пояснения Рока: «Чем дальше родство, тем меньше вероятность».
– Нет, ну как-то всё же странно… - мотнул головой Арвини, - почему они сразу не взялись тогда за Дэвида Шеридана? Зачем эти идиотские пробы и ошибки?
– Может быть, потому, что Атла – не ближний свет? – отозвалась Ли’Нор, - спросите, есть это вообще на их картах – Атла? Три года назад мы не знали, что существует такое место. Может быть, и они не знали? Ну да, теперь знают… Пройти туда через астероидные пояса можно всего по двум путям, и по обоим регулярно курсируют корабли Альянса, которые могу невзначай так спросить: ребят, а вы кто такие? А у них, как бы им ни был дорог этот корабль, есть цели и помимо его.
– Ли’Нор права, - кивнул Вадим, - если учесть, что в те же дни они уже планировали нападение на корлианский Дворец Времени, судя по наличию среди похитителей «белого» корлианина… Где их носило столько лет и почему они начали действовать сейчас – хороший вопрос, конечно… Возможно, их здорово потрепали в какой-нибудь очередной стычке и им пришлось надолго заныкаться где-то для зализывания ран… А может быть, опять какая-нибудь временная аномалия дала им хорошего пинка – если это было уже, то могло быть и снова. Всё-таки разброс возраста аномалий там-сям в хорошие тысячи лет… В общем, встретим живого тилона – у него и спросим. А надеяться встретить живого тилона можно у их следующей цели. У кого какие соображения?
– Думаю, выражу общую мысль, - улыбнулась Ли’Нор, - если предположу – стоит попытаться связаться с Атлой, предупредить там, чтоб были предельно внимательны, ну и… попытаться вычислить координаты планеты, куда таскали мальчишек, благо, ориентиров у нас хоть отбавляй, берём сектор, где их подобрали рейнджеры, и танцуем от этого… Ну и, на Марс заворачиваем или как?

Марианна, бегающая по комнате с маленькой кисточкой для сбора пыли, случайно бросила взгляд через плечо Раймону и заметила в его руках небольшую фотографию.
– Ой, кто это?
– Мария, моя покойная жена. Господин Вито просил достать эту фотографию, чтобы нарисовать по ней портрет.
– Ой, это правильно! – Марианна как раз подставляла стул, чтобы собрать пыль с массивной рамки у портрета одной из женщин семьи Синкара, если Раймон не ошибался, это была приёмная мать Вито в юности, - портреты – это очень хорошо… Господин Вито портреты всей семьи так собрал, у кого не было – так тех так же вот по фотографиям рисовали… Портрет – он, знаете… как тоже член семьи, наблюдает твою жизнь, я вот всегда эти взгляды чувствую… что только не говорит ничего… Говорят, в портрете может жить душа… Красивая очень! Она не ранни, человек, да? У неё, наверное, семья была испанская?
– Честно говоря – не знаю, - улыбнулся Раймон, нежно поглаживая фотографию кончиками пальцев, - я не очень хорошо разбираюсь в национальностях… Родилась она на Марсе, а фамилия её была Доу. Мэри Джейн Доу – полностью.
– Мэри Джейн Доу… - задумчиво повторила Марианна, её рука с кисточкой замерла над поверхностью пианино, - Джейн Доу… Ну надо же!
– Что такое, Марианна?
– Да может, и ерунда всё… И что за люди эти Доу? Ну, родственники вашей Марии, отец, мать, они были живы, вы с ними были знакомы? А братья или сёстры были у неё?
– Я никого из них не знал. Они, как я понял, были очень богатые люди, из высшего, как это называют, общества. Кажется, работали, как и Мария, в «Эдгарс Индастрис». Я знал своё непосредственное начальство, знал нескольких учёных – они имели иногда обыкновение выходить из лабораторных корпусов и заговаривать с техниками, ну или, когда мы работали там, в корпусах, они часто прогуливались по коридорам и обращались к нам с каким-нибудь разговором… Слышал фамилии некоторых членов совета директоров, видел их самих мельком… Но хорошо в лицо я и руководителей направлений не знал. Да и разве это моё было дело? Моей задачей было чинить и настраивать оборудование, и с мистером Гарибальди, например, я соприкоснулся один раз опосредованно – его подпись стояла под приказом о моём приёме на работу, - Раймон рассмеялся.
– Да, сложно там всё, в больших корпорациях… У нас тут не так. Ну, в таких местах, как наш регион… Хозяина фабрики все работники знают, ну а если фабрика небольшая – то и хозяин всех работников знает в лицо и по именам… Тем более и работают чаще всего семьями, где отец, там и сын, а потом и внук, а как же иначе?
– Ну, я подозреваю, просто работа у её родителей была особо секретной. Потому что, хотя Мария говорила, что отец у неё очень богатый и влиятельный человек, и вероятно, поэтому очень властный и строгий – я никогда ни у кого, кроме неё, не слышал фамилии Доу, ни в разговорах, ни в документах.
– И вы с ними не пытались даже познакомиться? Ай, ну как же так?
– Мне достаточно было того, что я знаю Марию. Я полюбил её, а не её фамилию или её семью.
– У нас говорят: мужчина, когда женится на женщине, женится на всей её семье.
– Ну, это не так просто… Всё-таки, кто они и кто я, даже в социальном плане. К тому же, им могло очень не понравиться, что я, мягко говоря, инопланетянин… По документам-то я был землянином, но, как говорит господин Вито, бьют не по паспорту, а по морде. Ну, Мария пыталась сперва организовать это знакомство, заговорила с отцом, что вот, ей очень нравится один мужчина… Отец сразу спросил: «Ну, и кто опять этот проходимец?»... В общем, она пришла потом ко мне и сказала: «Давай-ка просто возьмём и уедем отсюда… всё равно, куда. Туда, где сможем жить вместе. Мой отец, конечно, будет нас искать, но ничего, я тоже не лыком шита и его уловки знаю… А потом, когда у нас уже будет выводок детишек, мы вернёмся, и никуда он не денется. Увидит внуков – и растает. Я у него всё-таки единственная доченька». Но увы, всё сложилось не так, как она мечтала…
– Да, наверное, очень странный это был человек, этот мистер Доу… Надо ж так… Ладно хоть, второе имя, не первое.
– Что, Марианна?
– Да вы скажете, наверное, что я дурочка… Просто, знаете… У господина Вито в доме много, видели, земных книжек, детективов, он мне разрешает их читать… Так вот, на Земле в прошлые столетия – а где-то, может, эта манера и сейчас сохранилась – это такое кодовое имя было… Ну, если находили, прости меня господи, неопознанный труп, ну или иногда – человека без памяти, без всяких документов, то, если не могли установить личность – надо же как-то называть – называли мужчину Джон Доу, а женщину Джейн Доу. Вот и скажите, разве это не странный человек, что, при фамилии Доу, дал дочери имя Джейн, пусть и вторым именем? Хотя, что б я понимала, может, у них там, на Марсе, на всё свои соображения…
Раймон аккуратно поставил фотографию на пианино, прислонив к пузатой вазе с сухими цветами.
– Да, может быть, мистер Доу и был самым таинственным человеком в корпорации… Но Мария, совершенно точно, такой не была. Она была очень занятой, работа оставляла ей мало свободного времени, к тому же, она ещё училась, но всегда, когда находилась свободная минутка – она находила, с кем перекинуться словечком. У неё было много знакомых среди учёных, лаборантов, хотя сама она в основном работала в административном корпусе… Например, один пожилой микробиолог, Мармелл. Очень приятный человек… Он так и сказал о себе: «У меня очень позитивная фамилия. Как мармелад. Поэтому я стараюсь жить и не печалиться». Ещё говорил, что он почти ровесник века, он родился в 2201 году… В 60х его выгоняли с работы, потому что, по его словам, «они с мистером Эдгарсом не сошлись во взглядах на эволюцию», потом новый владелец, мистер Гарибальди, взял его на работу снова… Мария работала в корпусе администрации, но и в этом лабораторном бывала часто, она была в дружеских отношениях с профессором Мармеллом и некоторыми другими, но, кажется, никто из них не был ей родственниками… Один раз профессор Мармелл пригласил нас с Марией на чай с огромной коробкой шоколадных конфет. Как-то так получилось, что в это время именно мы были меньше всего заняты, а у него был день рождения… Он сказал: «Молодые люди, не откажите старику в помощи. Зубы у меня уже старческие, и вообще их мало, боюсь, если я съем все эти конфеты один – они выпадут вовсе, и меня окончательно попрут с работы за шепелявость». Я не знал, как объяснить ему, что я не ем конфеты… И Мария почти ничего не ела, она улыбалась и смотрела на меня… Потом мы спохватились, начали извиняться… И профессор Мармелл тогда сказал: «Молодые люди, я очень хорошо вижу и понимаю такие моменты, когда двоих делают счастливыми совсем не конфеты»…
– Ах! Это он имел в виду, что понял, что вы любите друг друга?
– Да. Хотя уже тогда я был намного старше этого очень немолодого человека – я на самом деле был, по вашим меркам, совсем молодым парнем… Тут дело, наверное, не в годах, и даже не в прожитом и увиденном, а в самом осознании возраста, или уж в какой-то особой химии в человеческом организме, что делает человека старым и мудрым… И он был другом Марии… Ну, насколько возможно при разнице в возрасте, для людей очень существенной, наверное… Да, я вспомнил один момент, как слышал их разговор. Мария, видимо, жаловалась на очередную ссору с отцом – ну, как я уже знал тогда, мистер Доу был очень огорчён, что его дочь оказалась телепаткой, нет, он не обижал Марию никогда, но в сердцах, бывало, говорил что-нибудь – мистер Мармелл сказал: «Ну, что ж ты хочешь, дочка – твой отец всегда так не любил телепатов, а господь большой шутник, вот и решил поучить его терпимости».
– Да уж, телепатов, конечно, многие не любят… - Марианна не замечала, что водит кисточкой по одному и тому же, давно уже чистому месту, - знаете, вот между прочим, это «Эдгарс Индастрис»… Вы не слышали никогда? Об этом мало писали, скандал замять постарались, а говорили-то много… Говорят, они там занимались экспериментами на людях! У нас тут жила одна семья… Они как раз в те годы оттуда сбежали, они рассказывали… Как настоящие фашисты, господи помилуй! – Марианна быстро перекрестилась и поцеловала щепоть, - и господин Вито рассказывал, он, когда работал на Яносе, помогал вести дело одного из тех учёных, он по подложным документам пытался осесть на Нарне, так господин Вито и его начальство добились, чтобы этого человека депортировали на Землю и посадили там в тюрьму, и та семья как раз помогла его опознать… Но то, конечно, дело давнее… Но вот… Ваша Мария ведь, получается, где-то в те годы и родилась, когда там все эти ужасы происходили? Я просто думаю… Может быть, Мэри Джейн Доу – это и не настоящее имя вовсе? Может быть, отец ей другое имя сделал, чтоб её спрятать, а у самого у него вовсе фамилия другая?
– Нет-нет, это вряд ли, - улыбнулся Раймон, - Мария родилась в 63, когда всё это уже закончилось, когда прежний владелец корпорации, мистер Эдгарс, погиб, а новый, мистер Гарибальди, быстро свернул всю незаконную деятельность, тогда и профессора Мармелла и многих других, кого, действительно, уволил Эдгарс за отказ участвовать в его преступлениях, снова взяли на работу… Да и способности у неё проявились не с детства, а когда она уже была взрослой, это было незадолго до того, как мы познакомились…
Марианна переместилась на предмет уборки в следующую комнату, а Раймон остался стоять у окна, скользя задумчивым взглядом по лицу покойной возлюбленной, по сухим цветам в вазе, размышляя.
Марианна, конечно, трещотка и выдумщица… Но кое в чём она права. Было истинной юношеской беспечностью с его стороны так никогда и не попытаться ничего узнать о родственниках Марии. «Эдгарс Индастрис» - могущественная корпорация, кто знает, какие тайны она охраняет, пусть не такие кровавые, как в предыдущие годы, но всё же… Кто знает, каких из этих тайн могла, невольно, коснуться Мария? Тем более, что и с тех страшных событий прошло не так много времени… Он был тогда вполне доволен тем, что этот таинственный и влиятельный мистер Доу, при всей своей серьёзности и влиятельности, не смог их найти… Ну да, не смог – они хорошо прятались. Но ведь сейчас – они вышли из тени, сейчас, рано или поздно, мистер Доу или его коллеги и родственники могут выйти где-то на их след… Можно ли быть уверенным, что это не будет никак угрожать Лорану? Так ли уж будет рад мистер Доу красноглазому внуку? Может ведь он обвинить их в гибели дочери – если уж они сами столько лет себя в этом винили?
Вито пришёл на сей раз сравнительно пораньше, чем в предыдущие дни, зато вымотанный до состояния почти бессловесного.
– Иди сюда… Просто побудь рядом, пока усну… Чёртов городишко… Три часа петляли по таким закоулкам – загнать бы туда бульдозер, заровнять всё к чертям… В яму провалился, думал, машину совсем убью… А всё ради чего? Они корлианина от ранни отличить не в состоянии… Дебилы…
Раймон помог ему улечься, осторожно и заботливо накрыл одеялом.
– Успокойся…
Вито сердито скомкал подушку.
– Да меня зло берёт просто! Двух сопляков найти не могут! За что плачу дармоедам? Хоть самому езди и обшаривай дом за домом, толку, вижу, больше будет.
– Ты не можешь всё время только решать наши проблемы. У тебя есть и свои дела.
– Нет у меня другого дела сейчас. Сколько времени прошло – ни слуху, ни духу… Что я должен думать?
Раймон вздохнул. Наверное, это ему расплата за переживания мистера Доу, который когда-то так же месяц за месяцем не получал никаких вестей о пропавшей дочери.
– Вито… Я хотел бы тебя кое о чём спросить. Но, пожалуй, после, когда ты выспишься.
– Да не, говори сейчас… Может, сразу и отвечу, зачем тянуть-то? Или обдумаю, засыпая…
– Вито, ты ведь вёл одно дело бывшего сотрудника «Эдгарс Индастрис»…
– Ну, не я сам вёл, Альтака, но да, я тоже касательство имел.
– Значит, немного касался их дел, их работы… Скажи, ты мог бы узнать всё, что возможно, о семье Доу? Они тоже работали там… Может быть, работают и сейчас… Это семья Марии.
Вито оторвал голову от подушки и посмотрел на него с большим интересом.
– Давно б так. Я тебе сколько говорю, семья – это то, от чего не отбрешешься. Хотя нам сейчас это вряд ли что-то даст, как-то сомневаюсь я, что эти Доу могли иметь отношение к исчезновению Лорана… Но лишним не будет. Сильно сразу ничего не обещаю, это не те ребята, про которых сразу всё везде выложено… Но что смогу, сделаю.

– Передай мне словарь синонимов, пожалуйста.
– Над чем ты опять завис?
– Над всем… Я не знаю, переведу ли я этот параграф когда-нибудь.
Дэвид потянулся, перегибаясь через спинку стула, потом испуганно подскочил – кажется, тонкое дерево угрожающе хрустнуло.
– Перфекционизм – дело хорошее, - отозвался со своего места Диус, - но с нерадостными перспективами. Остановись уже на каком-то варианте, тебя и другие тексты ждут.
Дэвид подкрутил колёсико-регулятор у лампы и печально посмотрел на свой рабочий стол, на котором уже не то что не было свободного места – не было места, куда ещё хотя бы что-то можно воткнуть. Стопками и грудами громоздились книги – толстые, тонкие, различных форматов, веса и возраста, открытые, закрытые, заложенные закладками. Тут же лежали стопки печатных и рукописных листов, стояло несколько «ёлочек» с информкристаллами, и посреди всего этого как-то умудрялся помещаться ноутбук.
– В минбарском языке 90 слов для обозначения белого цвета – в основном за это спасибо снегу… В нарнском обходятся одним, зато почти столько же для обозначения красного, оранжевого, коричневого… Здесь ярких красок почти не встретишь, зато полутонов, оттенков… При этом я, например, чуть голову не сломал, пока не понял, что при описании цветов, растений, явлений природы эти отдельные составные слова описывают характеристики и цвета, и звука, и…взаимовлияние… Это слово – «ниамев» - «нет безмолвия»… Практически, определение мировосприятия! Глаз ранни способен различать сотни оттенков, а слух воспринимает такие звуки, о которых мы не могли б и заподозрить… Я не знаю, что сложнее – переводить с раннийского, пытаясь найти эквиваленты, которые ещё можно надеяться найти в минбарском, иногда – в центаврианском, но которых совершенно точно нет в земном, или переводить на раннийский… с наших, оказывается, настолько бедных языков… Просто невероятно, чтобы, даже за много веков земной язык мог измениться настолько…
– Я тебе обещаю, тебя с этими теориями подвергнут знатному остракизму.
– Я с этими теориями не один.
– Всех подвергнут.
– Ну, если б только это были выводы одних только лингвистов! Ты же сам слышал. Цивилизация ранни существует пять тысяч лет, и при этом их становление как цивилизации произошло на удивление быстро, не было пещерного, родоплеменного периода, не было найдено ни костровищ, ни примитивных жилищ, ни примитивных орудий труда… Анализ захоронений так же показывает слишком короткий эволюционный путь. Древние ранни, конечно, отличались большей толщиной кости, более массивной челюстью, другой формой ушных раковин… Найдено, ещё, несколько вымерших боковых ветвей, которые похожи между собой даже больше, чем вы с зонами… Но в целом в строении представителей разумного вида наблюдается удивительное единообразие. Получается, ранни сразу возникли на этой планете на эволюционном уровне «человек разумный»… И при этом никакого биологического родства со всей остальной фауной не наблюдается и в помине. По всему выходит, что ранни гости на этой планете. Когда учёные обнаружат генетическое родство древних ранни с их современниками-землянами – лично я не удивлюсь.
– Да я, в общем-то, тоже… Ты лучше скажи, чего именно ты хотел бы добиться этим… признанием ранни братьями землян?
– Чего? – Дэвид рассеянно скользнул пальцем по краю лепестка – раннийские лампы правильнее б было называть фонарями, они стояли на столе или на полу и были выполнены в форме растений на длинном стебле, - ну, уж не включения Атлы в состав Земного Альянса.
– Ну, это я как-то понимаю.
– Наверное, восстановления исторической справедливости. Вообще, почему бы факт просто не признать, без рассуждений о его применимости и полезности и каких-то далеко идущих прицелов? Да и позитивного и поучительно из этой истории можно извлечь до чёрта. Если так посмотреть, очень хорошая информация к размышлению для сторонников креационизма. Ранни, модифицированные из землян Тенями – то есть, по идее несущие в себе ещё больше изменённой, греховной природы, ещё меньше природы божественной – получились в итоге лучше людей.
– Они с тобой, в этом, думаю, поспорят. В твоём восприятии ранни, может быть, и высокодуховны, но понятие о духовности у каждого своё. Для кого-то может оказаться более значимо, что у ранни нет религии и даже самого понятия о богах.
Винтари работал на полу – он уже успел осознать, что любого стола ему всё равно будет мало. Если Дэвид, при его минбарском воспитании, никак не может разобрать этот зикурат у себя на столе – и это вот-вот понадобится, и то – то от себя ему чего можно ждать? Правильно, вот этого… Поэтому, скрестив ноги по-турецки, он восседал на плетёном коврике и чувствовал себя иногда неким древним идолом, окружённым приличным стоунхенджем из книжных стопок, вот только идолы, наверное, не отсиживают себе ноги… но за стол всё равно не возвращался. Что только радовало Рефен и Эльгарда – двух местных детишек, которые полюбили проводить время в доме переводчиков, благо взрослые им этого не запрещали, находя, что из такого общения дети приобретут много полезного.
Дети не мешали, не шумели. В основном сидели, прижавшись с двух сторон к тёплым бокам пришельца, и внимательно следили за его действиями – вероятно, процесс создания и редактирования словарных баз они находили действительно увлекательным. Иногда, видя, что центаврианин задумался и что-то ищет глазами, они настораживали ушки и старались угадать, какая книга ему нужна, и успеть подать её раньше, чем он сам её возьмёт. Так же дети, похоже, взяли на себя заботу о том, чтоб взрослые не засиживались долго, не пропускали время приёма пищи. Наблюдать, как пришельцы готовят и едят, было для них, кажется, не менее увлекательно. Винтари первое время ожидал, что из-за этого ранни будут относиться к пришельцам презрительно, ведь в их мире питание, в традиционном виде и форме, является признаком низших, неразумных видов… Однако хвостатые упыри, похоже, скорее умилялись этому и в свою очередь с интересом изучали и сравнивали пищевые пристрастия различных рас.
– Дэвид, там, кажется, терминал пиликает.
– В самом деле? Я думал, это у меня музыка играет.
– Или сигнал вызова верни стандартный, или со своими музыкальными пристрастиями что-то делай, - рассмеялся Винтари. Дэвид аккуратно перешагнул возведённую их совместными усилиями стену из книг и прошёл в соседнюю комнату, которая изначально должна была, конечно, служить спальней, но по итогам служила ещё одним рабочим кабинетом, так что ничего странного в том, что терминал связи был смонтирован именно там, уже не было. В предыдущей комнате, где они сейчас сидели, было просто негде – там были установлены, кроме обогревателя, кухонные аппараты, один большой простенок занимал холодильник. У ранни, в силу расовых особенностей, кухни в доме вообще нет, как нет и санузла – есть только общие на несколько жилищ бассейны, иногда прямо под открытым небом, обогрев жилищ предусмотрен лишь в северных районах, и то, кажется, больше для сохранности вещей, чем для комфорта жителей, поэтому у них свободное пространство обрастало либо стеллажами с книгами, либо картинами и композициями из растений – живых, в кадках, или сухих, в вазах. В этом Дэвид, конечно, был им родственной душой, но модернизация жилища всё же была необходима и была проведена. Минбарскую кровать Дэвид поставил, теперь сам не знал, зачем – спали они с Диусом, в итоге, в раннийской «корзинке» (ранни не спят, но большие лежанки с низкими бортами, выстланные мягкими шерстяными одеялами и напоминающие кошачьи лукошки, служат им для отдыха и возни с потомством), а от минбарской кровати пришли в большой восторг дети – заправили её шёлковым покрывалом и катались с неё, как с горки. Естественно, никакого понятия «личной зоны» в смысле спальни у ранни не было, на это и Дэвид и Диус очень быстро махнули рукой. Главное что, когда они говорили, что отправляются спать, гости сразу покидали их дом, а остальное уже волновало мало – всё равно в спальне они собственноручно навели тот же хаос из книг и раннийских виссу – электронных устройств, родственных видеомагнитофонам и голографическим проекторам, служащих для записи и воспроизведения изображений, музыки и видео.
Терминал, надо сказать, подавал признаки жизни редко – рейнджеры в основном сейчас были в этом же городе, и Диего было проще зайти к ним лично, чем звонить, звонили иногда Ганя и Уильям, но в последнее время были слишком заняты, а такая роскошь, как межпланетная связь, по-прежнему была малореальна – второй спутник в просвете астероидного поля строили, но до завершения оставалось ещё месяца три. Однако сейчас связь была именно межпланетная.
– Соединить.
На экране возникло незнакомое лицо – молодого русоволосого парня.
– Вы Дэвид Шеридан? Хорошо, что мне удалось дозвониться. Вы меня, конечно, не знаете. Я Эдвард Геллерт, ваш родственник. Из землян.
– Родственник, Геллерт… - растерянно пробормотал Дэвид, - а! вы, наверное, внук тётушки Лиз? Да, она рассказывала о вас… Как она?
– Хорошо. Дэвид, мне нужно срочно с вами встретиться. Но боюсь, к планете мы пройти не сможем. Вы сможете прилететь на Велью? Это здесь, недалеко, станция заправки и ремонта, которую недавно построили для нужд проходящих здесь кораблей. Вы сможете найти корабль, который доставит вас сюда?
– Не знаю, наверное… Когда?
– Чем скорее, тем лучше. Я буду ждать вас здесь.
– Вы можете хотя бы сказать, в чём дело?
– Об этом сложно говорить по видеосвязи. К тому же, связь ненадёжна, я не смогу долго говорить.
– Ну да, с этими астероидными полями… Хорошо, я постараюсь прилететь.
Экран заполосатил и погас, Дэвид какое-то время ещё ошарашено смотрел в него, потом прошёл к стеллажу, взял с одной из полок фотоальбом, присланный тётушкой Лиз незадолго до их отправки на Атлу. Тётушка Лиз, хоть, конечно, понимала, что разделяет её с племянником не только космическое пространство, старалась сделать всё возможное для сохранения родственных связей, писала письма, время от времени присылала фотографии своего семейства. По лицам семейства, правда, можно прочитать, как важно лично для них такое родство, ни покойный Роберт Бегланд – супруг тётушки Лиз, ни Рональд, ни Ванесса никогда ему не писали, писала только один раз Энни, старшая дочь тётушки… Говорят, она была очень рада, когда узнала, что у неё теперь есть троюродный братик… Эдварду здесь лет 15, ну да, это он… Что же у него такого случилось, что вдруг вспомнил о дальнем родственнике, которым до сих пор ни он, ни его мать не интересовались?
– Да ладно, слетаем… - Диус сладко потянулся, хрустя затёкшим позвоночником, - развеемся… Если собирается денег у тебя попросить – пошлём к чёрту и всё.
– Диус!
– Что? Братскую привязанность надо было начинать проявлять раньше. А такое вот внезапное осознание, что хоть и рогатый, а всё же брат – это хоть как неспроста.
– Может быть, что-то случилось? Может, что-то с тётей Лиз? Она ведь всё-таки уже… в возрасте…
– Может быть, конечно. Мы тут месяцами без новостей сидим, могла и умереть за это время. Но всё-таки нехорошо… Мог и намекнуть, о чём будет речь. Как надолго, например, поездочка. А то если зовёт на семейное торжество или похороны, то у нас тут, вообще-то, работа.
Дэвид вздохнул. Диус был циничен, но Диус был прав. О земной родне и вспоминать случалось редко – как раз тогда, когда приходило что-то от тётушки Лиз. Дядя Роб, говорят, когда услышал о рождении Дэвида, буркнул что-то вроде «Ну совсем отлично», вот и все поздравления. И примерно так всё все эти годы и оставалось. Ну и потом, когда они узнали, как и почему он переселился на Филанею, родственной любви и близости это не добавило… В общем-то, и начерта б, говорил об этом Диус, для минбарцев, может быть, троюродные – это ещё очень близкое родство, а для землян – уже не очень. У них своя жизнь, и трудновато и даже нелепо изображать интерес и привязанность к тому, кого никогда не видел.
– Завтра полетите? – спросила Рефен, запрокинув головёнку и вглядываясь в лицо Дэвида.
– Может быть, и завтра… Узнаем у Диего, смогут ли они нас подбросить.
– Смогут. Я знаю, я видела. Только не знала, когда это будет. Видела корабль… Большой, красивый – видели наши корабли, когда ездили к морю Анх? Наши корабли плавают по воде, ваши по воздуху и там, где нет воздуха, но они между собой родственники, как и мы с вами… - девочка подпрыгнула и повисла на шее у Дэвида, уцепившись одной рукой ему за шею, другой за рог. Дети-ранни очень прыгучи, а учитывая, насколько лёгкие – было вовсе не сложным держать на плечах даже двоих, - вы зря говорите, что ниамев – это только у нас. Мы слышим, как бьётся сердце и течёт кровь у живых существ, как течёт сок в травах, как в земле копошатся мелкие животные… Мы слышим любое тело. А вы слышите разум.
– Ты про телепатию? Так она есть не у всех, - Дэвид поднял руку, чтобы погладить девочку, она взяла его ладонь и провела пальчиком по кольцу.
– В сказках, которые вы читали, есть разные волшебные вещи… Хорошо, что так и правда бывает. Ну, мы пойдём. Вам ведь надо спать, - Рефен спрыгнула и взяла за руку Эльгарда.
– Ну, вообще-то время ещё…
Рефен склонила голову набок, улыбаясь.
– Когда вы хотите друг друга, вы по-другому пахнете. Вы же не хотите, чтоб мы вас смущали?
– В вас столько трогательного, - хихикнул Эльгард, - вы столько всего делаете с пищей – держите в кипящей воде, смешиваете с чем-нибудь, потом раскладываете по блюдам… Хорошо, вы хотя бы на это разрешаете смотреть. А почему вы не можете даже сказать, что собираетесь остаться вдвоём, чтобы заняться сексом?
Дэвид покраснел.
– Понимаешь, Эльгард, о некоторых вещах не говорят прямо.
– Почему? Вы же не стесняетесь того, что едите, и не пытаетесь сделать вид, что не едите?
– Эльгард, у них так принято. Неудобно, конечно… Мы догадываемся и уходим, а если кто-то не догадывается – вы будете терпеть и внутри себя обижаться? То, что вы называете тактичностью и внимательностью, иногда очень сложно и даже жестоко.
Винтари потрепал ребёнка по голове.
– Конечно нет. Я тебе как-нибудь объясню… Когда подберу слова вашего языка. Или когда вы достаточно хорошо изучите наш.
– Договорились, - кивнул Эльгард, выбегая вслед за сестрой за дверь.
– Чёртовы спиногрызы… - усмехнулся Винтари, подкручивая регулятор у обогревателя, - с детьми, конечно, вообще сложно… А у этих расовое, они живут гнездом, по стольку ранни, сколько в комнате помещается… Какое уж тут стеснение.
– Ну так у них и сексуальное общение… гораздо реже.
– Не могу не посочувствовать…
Дэвид замер, прикрывая глаза, откидываясь на обнимающего его со спины Диуса, чувствуя обвивающие тело руки и щупальца, одной рукой поглаживая пальцы, расстёгивающие пуговицы его рубашки, другой – развязывая пояс свободных домашних штанов.
– Ин араф ревеф йим нади.
– «Твоя кровь…» …что?
– «Твоя кровь бежит в моих жилах» - аналог «Я хочу тебя» у ранни, - Дэвид повернулся, - знаешь, что слово «бежит» здесь не просто в значении «течёт»… Это слово для обозначения бурного горного потока… родственное словам «радость» и «свобода»… Это восторг зверя, несущегося по полю не к цели, не убегая, а просто для того, чтоб ощутить радость бега, радость обладания телом… Это тот же восторг, что испытывают от физической близости – освобождение чувств, обладание тем, что желанно…
– У меня есть предчувствие, что мы ничерта не выспимся…

– Ты что, так и сидел тут? – Вито, спросонья щурясь на закатные лучи, потянулся, чтобы обнять Раймона, - я не имел в виду – сидеть со мной и дальше, пока я сплю…
– Мне нравится смотреть на спящих. Это не менее интересно, чем читать книгу или смотреть какой-нибудь фильм.
– Я б со скуки умер.
– У вас непоседливая мысль, это естественно. Тебе кажется, что это очень долго… - ранни провёл рукой по взъерошенным волосам человека, - вы очень деловитые, деятельные…
– Тебе кажется это смешным? – Вито перехватил ладонь, потёрся о неё щекой.
– Вовсе нет. Когда ты спишь, ты похож на ребёнка… У тебя очень серьёзное и одновременно беззащитное лицо. Я смотрю и думаю – какие мысли у тебя в это время, какие сны… Это удивительное свойство у вас – вот эти периоды полусознательного существования, когда ваше тело восстанавливает силы, а ваш мозг при этом ведёт какую-то особую, таинственную работу… Ты знаешь, что в языке ранни есть слово «сон», хотя в физиологии нет такого понятия?
– Знаю, но так и не понял, что оно означает.
– «Чет-алаф» - «помимо сознания». То, что не связано с обычной, повседневной работой сознания, которая у нас в общем такая же, как у вас – когда мы видим, осознаём, воспринимаем действительный видимый мир… Предчувствия. Когда мы начинаем думать о том, что было давно и не с нами или о том, что ещё только будет. Когда слышим или видим что-то, что находится далеко от нас… Когда я попал в ваш мир и узнал о существовании телепатии, я подумал, что может быть, нам не дано способности к чтению мыслей, зато дана такая способность. Когда мы смотрели на спящих животных, мы и подумать не могли, что во время этой своей неподвижности они могут видеть сны. Мы называли это «маленькая смерть», это совсем другое слово, чем «чет-алаф»… Хотя слово, которым мы обозначаем их мышление, похожее – «тиши-алаф», «малое сознание», «предсознание». Мы заметили, что мышление, поведение, реакции некоторых животных немного похожи на мышление совсем маленьких детей. Они так же имеют память, усваивают простейшие причинно-следственные связи – например, между звуком открывающейся двери и появлением корма в их мисках, они не понимают нашу речь, но способны распознавать интонации. Когда здесь я увидел людей и других существ, я долго пытался понять… Наши учёные – конечно, как и ваши, как и любые – пытались раскрыть тайну происхождения разумной жизни. Ты, думаю, понимаешь, что у нас между разумной жизнью и всей остальной было ещё больше противопоставления, чем у вас… Мы могли бы посчитать, что это связано… Такое разительное отличие нашего мозга от их и такое же разительное отличие… самого принципа организации. Мы называли их «эфу-шьар» - «голодная плоть», потому что их клетки умирают без ежедневной подпитки… Конечно, у нас были теории, что именно это мешает развитию у них сознания – слишком много энергии требуется просто, чтобы выживать… Вы таким же образом не ожидали бы развитого абстрактного мышления от мотылька, живущего один день.
– Каково же было твоё удивление, когда ты попал сюда и увидел, что «голодная плоть» тоже может мыслить? Что у нас есть и это самое «помимо сознания» - то есть, сны, и мышление, подобное вашему…
– Да. Хотя, конечно, те, кого забирали у нас и возвращали потом, рассказывали, что в других мирах, где они бывали, живут высокоразвитые животные, которые едят, как коровы и волки, но строят города и корабли… Что еда может говорить, - Раймон невесело рассмеялся, - самые древние из нас говорили: «Небо посеяло нас, как траву». Мы видели, что никакого заметного родства между нами и остальными живыми существами нашего мира нет, конечно, мы догадывались, что кто-то создал нас – с непонятной и, возможно, жестокой целью.
– Теперь люди смотрят на вас как на животных, потому что у вас уши и хвосты, а вы смотрите на них как на животных, потому что они едят траву или плоть других животных. Кривое зеркало… Жаль, Тени ушли, и нельзя им прописать за такие шуточки… Хотя, конечно, мне ли прописывать, я тут только выиграл.
– Смотришь и думаешь – кто из нас кому ручной зверь, Вито Синкара?
Вито усмехнулся и провёл когтём Раймона по своей руке выше запястья.
– Или кто в нашей странной паре за женщину, Раймон Зирхен? Знаешь, я б сейчас долго мог решать, что сперва – в душ или кофе… Да и сожрать что-то уже б, наверное, не отказался… Но всё-таки… - он потянулся, не отнимая оцарапанной руки у Раймона, к нижнему ящику комода, розово блеснули шрамы на плече и предплечье, - сейчас это мне нужнее… Знаешь, название «голодная плоть» - оно, вообще очень правильное, не в бровь, а в глаз…
Обе руки с добытым тюбиком исчезли под одеялом.
– Я пользуюсь другим, - улыбнулся Раймон, - для тебя. «Итфэжи» - «неуёмная жизнь». Ваша жизнь – это постоянные потребности, постоянное обновление… Когда ты только проснулся, это очень хорошо видно. Твои многочисленные мысли, планы, желания… И такое горячее после сна тело, встрёпанные волосы… Всему этому самое правильное определение… Ты знаешь, что твоё имя означает «жизнь»?
– Никогда об этом так не задумывался… Но задумаюсь, - Вито притянул Раймона к себе, целуя, стягивая халат с его тощих, как вешалка, плеч, затаскивая дрожащее тело ранни, уже начинающее разогреваться от его крови, к себе под одеяло, снова сгрёб его узкую кисть, царапая острыми когтями свою грудь под ключицей, - пей… Для одного столько жизни много…